http://www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=3642ccfb-cdff-47a8-a4bf-25a97d94708c&print=1© 2024 Российская академия наук
17 декабря 2008 года
Председательствует президент РАН академик Ю.С. Осипов
1. «Перспективы технологического перевооружения промышленности, науки и образования России на основе массовых суперкомпьютерных технологий
Докладчик – академик Е.П.Велихов - 3
2. «»Фундаментальная и прикладная биотехнология – ответ на вызов ХХ1 в.»
Докладчик – академик Г.К. Скрябин -17
3. «Влияние технологического прогресса на перспективные структуры российской экономики»
Докладчик – академик В.В.Ивантер - 30
В дискуссии приняли участие:
1. академик Григорян С.С. - 40
2. академик Нигматулин Р.И. - 44
3. Ильичев В.А - 49
3. академик Цветков Ю.В. - 52
4. академик Белоцерковский О.М - 54
5. член-корреспондент РАН Данилов-Данильян В.И. - 59
6. член-корреспондент РАН Диканский Н.С. - 61
7. академик Дианов Е.М. - 64
8. академик Осипов Ю.С. -68
4. Принятие проекта решения -70
___________
Доброе утро, дорогие коллеги!
Слово имеет академик Велихов Евгений Павлович для доклада «Перспективы технологического перевооружения промышленности, науки и образования России на основе массовых суперкомпьютерных технологий.
Глубокоуважаемый Юрий Сергеевич! Глубокоуважаемые члены Общего собрания!
Доклад представляется от двух отделений, поэтому за все ошибки мы с Л.Д.Фаддеевым несем коллективную ответственность. А с точки зрения авторов, основные идеи этого доклада уже один раз звучали на Президиуме, когда докладывал академик Владимир Борисович Бетелин докладывал. Поэтому это большое соавторство, и мы использовали материалы последних секций, последних наших заседаний отделений.
Я хотел бы с самого начала сделать несколько замечаний. Как видите, здесь говорится о суперкомпьютерных технологиях. Вы знаете, суперкомпьютер всегда был очень привлекательным символом для начальства, в частности, Гурий Иванович хорошо знает всю эту историю И это было связано с тем, что суперкомпьютер всегда был напрямую связан с разработкой, созданием, изготовлением боеголовок. В частности, в это внес очень большой вклад Ю.Б.Харитон. И надо сказать, что именно оттуда и шла вся культура и техника.
И у нас, и в Соединенных Штатах сейчас ситуация изменилась. Мы говорим сейчас о суперкомпьютерах, которые должны использоваться, во-первых, в массовых технологиях, и самое главное - в промышленности, в бизнесе и компаниях.
Вторая вещь – суперкомпьютер по сути дела. Понимаете, сегодня вообще трудно сказать, что такое суперкомпьютер, потому что если говорить о многопроцессорных системах, то уже и персональный компьютер многопроцессорный. А темп развития огромный. Вообще, такая символическая дата – в этом году сумма всех суперкомпьютеров (я не берусь утверждать, что я все правильно интерпретирую), грубо говоря, примерно равна мощности человеческого мозга, а к 30-му году, кто знает, что будет. Поэтому сегодня, поскольку мы весь мир воспринимаем через цифры, через компьютеры, конечно, может многое произойти, что предугадать трудно.
Я буду говорить приземлено. Речь идет о перевооружении промышленности, науки и образования, прежде всего промышленности.
(Слайд) Сначала США и Европа. В 80-90-ые годы мы все это переживали, это была довольно трагическая история. Это было перевооружение на основе персональных массовых информационных технологий. Во-первых, было налажено массовое производство персональных ЭВМ, технологическое перевооружение промышленности на базе персональных информационных технологий и всеобщая автоматизация всех процессов: создания, производства, сбыта нового изделия. В результате резко увеличилась производительность труда во всех категориях, и сократились в несколько раз сроки, стоимость, создание и вывод на рынок новых изделий.
Таким образом, продукт – это производительность труда, это часть рынка и скорость создания новых изделий.
В результате сформировался целый ряд новых крупных компаний, которые стали отраслевым, становым хребтом экономики знаний.
Возьмем рыночную экономику знаний США. Задачи, которые были поставлены и ставятся, независимо от того, какая администрация – демократическая, республиканская, - это лидерство на мировом рынке. Промышленность, инновации, образование, наука – все рассматривается как единый национальный комплекс.
(Слайд) Вы видите, что, в общем, в такой сугубо капиталистической стране с либеральными идеями это рассматривается именно в единстве. Вот три критерия эффективности: доля мирового рынка в компаниях Соединенных Штатов, уровень занятости населения и доходы на душу населения. Определяющий элемент комплекса – это промышленность, и как генератор инноваций, и как финансирование науки и образования, и как приоритеты прикладной науки и образования.
(Слайд) Становой хребет – это 900 компаний, 30 миллионов работающих, 25 процентов рабочей силы. И средний доход у каждого – 40 тысяч долларов в год. Оборот – 9,5 триллиона, - 40 процентов оборота. Здесь показаны крупнейшие компании: «Интел» - 75 процентов мирового рынка, «Боинг» - 48 процентов мирового рынка, «Дженерал Моторс» - более 20 процентов мирового рынка.
Если говорить о корпорации «Боинг», то это 75 процентов коммерческого мирового флота, 12 тысяч лайнеров, 441 штука поставлена и заказано 1400. Оборот – 66 миллиардов, расходы на НИОКР в компании «Боинг» – 3,9 миллиарда. Выплаты служащим и пенсионерам на одного человека – 93 тыс. в год. И больших заказов на 4 года 327 миллиардов. Это было до кризиса, но вряд ли он существенно изменится в результате кризиса.
(Слайд) Сейчас происходит техническое перевооружение промышленности, науки и образования США и Европы на основе уже суперкомпьютерных технологий. Здесь показано (демонстрация слайдов), почему это делается. Начиналось это, конечно, как всегда, в головных университетах науки. И здесь двигатель «Брат Уитни», его виртуальный двигатель моделирования на 360-терафлопном компьютере Стенфорда.
«IBМ». - На суперабиемовской сделаны очень интересные задачи: взаимодействие двуокиси гафния с другими материалами на атомарном уровне. На основе молекулярной динамики используются моносиликаты гафния, смесь кремния и окиси гафния. Каждая модель – это 600 атомов, 5 тысяч электродов. И вычисление одного значения диэлектрической постоянной – это 5 дней на 11-терафлопном компьютере. Полный цикл моделирования – 250 дней. Если это делать на персональном компьютере, - 700 лет. В результате получены ясные картины основополагающих физических процессов, определяющих уникальные свойства гафния при взаимодействии с кремнием.
(Слайд) К чему пришли Соединенные Штаты? Первая комиссия, которая была, это была комиссия Лакса – 81-й год. Она пришла к выводу, что рыночные механизмы не способны обеспечить создание этих технологий, и требуется мощная государственная поддержка. В результате в 2006 году был создан и стал работать Совет по конкурентоспособности экономики Соединенных Штатов, и был выпущен закон о федеральной поддержке высокопроизводительных вычислений (1991 г.)
При отсутствии доступа к суперкомпьютерным технологиям из 33 высокотехнологических компаний США ( данные этого Совета), если бы прекратить такой доступ, то 97 процентов потеряли бы свою долю мирового рынка и только 3 процента продолжали бы существовать.
Таким образом, суперкомпьютерные технологии стали действительно частью производительной силы.
(Слайд) Эта рыночная экономика в ХХ1 веке была одной из инициатив уходящего Президента, «2006 год, Америка соревнуется». Эта инициатива была по повышению конкурентоспособности Америки, - комплексная стратегия сохранения позиций Америки как самой инновационной нации в мире. А путь? Усиление нашего научного образования, исследований, усиление нашей технологической подготовленности, привлечение лучших из лучших работников со всего мира и создание системы подготовки кадров, ориентированных на ХХ1 век.
Рыночная экономика знаний США в ХХ1 веке опирается на соответствующий закон, который вышел в 2007 году: «Америка конкурирует». Выделены средства и закон обязывает федеральные агентства к конкретным действиям, стимулирует участие агентств в Штатах и частного бизнеса. Удваиваются ресурсы на фундаментальные исследования физических наук. Это Национальный научный фонд Департамента энергетики и другие организации.
Прежде всего, какие приоритеты? Супервычисление, альтернативные источники энергии (о них говорилось вчера) и нанотехнологии. Надо сказать, что нанотехнологии, биотехнологии, вот эти четыре сходящиеся технологии, о которых вчера подробно говорилось, это и есть фокус.
Финансирование программ: «Математика прямо сейчас в школе», «Доступ к высшему образованию малоимущих семей», «Курсы повышения уровня», «Математика и другие точные науки», «Важнейшие иностранные языки». Объем финансирования на три года 40 млрд. долларов, один только ЭНСФ получил 6,5 миллиардов.
Теперь по Евросоюзу.
В Евросоюзе вызов, конечно, почувствовали и со стороны США, и Японии, и на этот вызов был некий ответ.
Первая цель, которая была сформулирована, это мировое лидерство в разработке программного обеспечения. Я должен сказать ( и вчера много разговоров было о кремнии, о железе, как мы говорим), но на самом деле ключ к успеху на 80-90 процентов это программы, алгоритмы, математика. Это есть на сегодня наиболее трудная часть и наиболее важная.
С 2008 года ежегодно выделяется на программное обеспечение, разработку 250 млн. евро. К 2010 году создается 3-5 надциональных центров петафлопного класса. Продукт - виртуальный вертолет, виртуальная электростанция, виртуальный реактивный двигатель, виртуальный пассажирский лайнер, но об этом еще поговорим.
Вот так это устроено в Европе. Наш академический центр, в общем, участвует в этой инфраструктуре, в сотрудничестве. Все страны фактически дают свой вклад в эту Шестую рамочную программу.
Что происходит в Китае?
(Слайд) 30 миллиардов были вложены в высокие технологии за последние 5 лет. Я помню, несколько лет назад (3-4 года назад) я был в Китае, мы их уговаривали о том, как важно нам сотрудничать и как важно развивать технологию GRID, коммуникации, мы говорили о 150 мегабит в секунду. Они говорили, что это много для нас, а сегодня 150 гигабит для них мало.
2000 год. Китайская академия наук приняла решение о создании собственного микропроцессора, как базы для суперкомпьютеров, для того, чтобы избавиться от зависимости от американских компаний. Это не значит, что они не используют все то, что делают «IMB», «Интел» и другие компании, но все-таки был создан собственный микропроцессор и собственное программное обеспечение.
В 2006 году был сделан следующий шаг к этим микропроцессорам.
Наконец, в 2008 году - суперЭВМ на 230 терафлоп и 2010 год – суперЭВМ на 1петафлоп. Таковы планы Китая.
Что происходит в этом отношении в России?
Во-первых, пару слов про историю. Вы понимаете, в то время как мы все помним, была большая недооценка стратегической роли массовых информационных технологий. Я не буду здесь вспоминать всю эту трагическую историю, она у нас у всех на глазах. Но выяснилась одна вещь, что в принципе (как вы видите и по американскому опыту, это уже в 90 годы), что рыночные механизмы просто не способны обеспечить техническое перевооружение промышленности, науки, образования на основе массовых информационных технологий и, конечно, суперкомпьютеров.
Что сегодня в промышленности?
(Слайд) Вы видите, что главный здесь вопрос – это производительность труда. Сегодня - многократное отставание крупнейших компаний России от конкурентов по объему продаж.
Если брать нефтедобычу, то в 14 раз, металлургия – в 19 раз, химия – в 20 раз, пищевая промышленность – в 40 раз, автомобилестроение - в 44 раза. Падение добычи на одного работающего с 90-года по 2005 год ( об этом говорилось вчера) в нефти в 2,5 раза и газа – в 2,8.
Если вы посмотрите объем продаж по «Газпрому» (это, вообще, замечательная компания, лидер), но в то же время вы видите 81 млрд. объем продаж, а «ЭКСОН», который имеет существенно меньше сотрудников, - 405 миллиардов, и выработка на человека в 20 раз меньше.
Таким образом, мы с вами поставили задачу, вчера ее подробно обсуждали. Задача, конечно, прекрасная – выйти на экономический и социальный уровень ведущей мировой державы ХХI века к 2020 году. Я думаю, что каждый подписывается под этой задачей. Но как это сделать? Прежде всего, нам необходимо колоссальное увеличение производительности труда, в 30-50 раз.
Какое основное оружие? Все-таки основное оружие сегодня, как показывает мировой опыт, это массовые, их теперь называем суперкомпьютерные технологии, но не просто, конечно, в науке, в образовании, да и в промышленности, прежде всего.
(Слайд) Как дело обстоит в России. В России, знаете ли, не так уж совсем все плохо, потому что вот это Академия наук, развитие Межведомственного компьютерного центра. В этом году - 95 терафлоп, в 2015-м планируется 10 петафлоп. Так что, в общем, не так плохо.
Сеть, которая существует на академической базе, все-таки связывает основные центры России в одну сеть.
(Слайд) Вот этот суперкомпьютер, который существует, это «железо» в Академии, 7800 ядер, пиковая производительность 94 терафлоп.
Академия наук разрабатывает и другие типы. В частности, известное направление «СКИФ», (Слайд)
Отделение нанотехнологий и информационных технологий.
Вы видите, что это движение по гигафлопам, по годам системы «СКИФ», и те машины, которые установлены. Начиналось с 0,7 гигафлопа, дальше это было следующий «СКИФ» - второй, третий, четвертый, пятый, шестой. Это те «СКИФЫ», которые работали. Самый крупный сегодня в МГУ, это 47 терафлоп.
План развития таков. Третий – это 47 терафлоп «СКИФ» МГУ, 12 терафлоп – «СКИФ» на Урале, 9 терафлоп – работающий «СКИФ» в Сибири, и план выхода на 5-петафлопную машину.
Базовый комплекс – это разработка конструкций, которые будут готовы, как обещают, к весне 2009 года.
(Слайд) Широкая линейка законченных изделий.
Вы видите голубой - это будет рабочая станция, это такое шасси, которое будет давать на столе 3 терафлоп, включая и память без движущихся элементов, без магнитной памяти. И, наконец, последний – это шкаф до 24 терафлоп и 768 терафлоп – компьютерная машина.
(Слайд) Вот так это должно выглядеть в семействе № 4 – на столе, в лаборатории и суперкомпьютер. Это суперкомпьютер МГУ «СКИФ» -60 терафлоп.
(Слайд) Надо сказать, еще имеется целый ряд суперкомпьютеров в образовании. Тут надо отдать должное инициативе вузов, и Совету ректоров, и Министерству образования и науки. Вы видите, по крайней мере, 6 довольно крупных систем в настоящее время установлено в образовании Российской Федерации.
Наконец, какие точки роста? Где, наконец, это даст реальный выход?
(Слайд) Прежде всего, обтекание реального самолета. Обтекание реального самолета при соответствующей разработке. Опять вы видите, что сетка 25 миллионов узлов, но сетка своеобразная, особая, с переменным шагом. И машина, которая необходима, - 25 терафлоп для расчета распределения давления.
Если вы говорите о второй задаче, связанной с необходимостью уменьшения шума (как вы знаете, без этого наши самолеты летать не будут в мире), то сетка требуется в 300 миллионов узлов, а мощность -100 терафлоп. Это работа Отделения математики. Наконец, проектирование. Магистральный авиалайнер. Требуется 1 …флоп для того, чтобы можно его полностью спроектировать, провести предсказательное моделирование и выпустить в промышленность.
Атомная энергетическая установка. Опять 1 ...флоп. Соединенные Штаты такую машину планируют создать в 2018 году.
Надо сказать, на рынке появится одна, но довольно серьезная трудность. Если мы захотим продавать атомные станции или самолеты, то, скорее всего, предсказательное моделирование будет необходимым условием. Нам придется вместе с документацией заказчику предоставлять и предсказательную модель. То же самое с судами.
Например, подводный движущийся объект требует 25 миллионов узлов, производительность 25 терафлоп, поскольку довольно сложная оболочка. Необходима, с одной стороны, верификация всего этого (я об этом еще несколько слов скажу), но самое главное – 25 терафлоп машины. Столкновения подводных объектов. Вы знаете, такие проблемы у нас существуют, - опять, то же самое.
Моделирование процессов энергетических установок. Это делается на академическом кластере, это академическая работа, (Отделение математики). Сетка 10 миллионов ячеек. 10 терафлоп требуется для того, чтобы смоделировать процессы горения и детонации в трубопроводах.
(Слайд) Наконец, близкие моему сердцу термоядерные реакторы. Здесь он показан. Вы видите, что огромное количество материалов и температура от 100 миллионов градусов в плазме до 4 градусов Кельвина в сверхпроводящих обмотках.
Дальше мы рассчитываем еще и высокотемпературную сверхпроводимость, но пока это все классическая проводимость, самая различная. Криостат имеет размер: 24 метра высота и 28 метров диаметр.
(Слайд) И все это вместе выглядит таким образом. Здесь примерно 150 тысяч комплектующих.
Еще одна вещь. Несмотря на то, что это огромное изделие, это есть наноизделие, потому что в потоке нейтронов каждый атом ( в «ИТЕРЕ» это будет несколько полегче) в термоядерном реакторе будет испытывать примерно 150 тыс. за время жизни, смещении с положения равновесия. И поэтому, как вы понимаете, представить себе, что будет происходить с такой конструкцией из 150 тысяч элементов, которые собраны, которые находятся при таком диапазоне температуры в нейтронном потоке!
В Соединенных Штатах сейчас есть такая идея, чтобы построить после «ИТЕРРА» установку, которая будет испытывать все компоненты на полный поток. Я думаю, что это практически невозможно. Это безумные деньги, безумное время. Я думаю, никто на это не пойдет.
Поэтому основная задача этого Международного проекта, в который входят 34 страны и который будет стоить 10 миллиардов долларов, в конце концов, на выходе должна быть опять-таки предсказательная компьютерная модель.
Ну, конечно, самый трудный вопрос – сама плазма, хотя задача-то вроде элементарная: один электрон, один ион, протон, дейтон, классическая механика Ньютона или уравнение Максвелла. И все равно мы эту задачу решить на сегодня не можем.
Мы думаем, что, может быть, удастся на уровне одной петафлопной машины, которая сейчас создается, собрать их, сделать предсказательную модель проведения самой плазмы. Но, кроме поведения плазмы, нам нужно сделать предсказательную модель поведения всего этого реактора. Это и будет продукт всей этой 30-летней эпопеи, в которую мы сейчас вошли и которая будет стоить 10 миллиардов евро.
(Слайд) И, наконец, мировой климат. То, что происходит с климатом, вы знаете. Это работа Гурия Ивановича Марчука..
(Слайд) Здесь показана среднегодовая ошибка. Она существенно уменьшается. Это сравнение температур модели. Но для повышения и реальных температур, и повышения точности сегодня требуется 1-2 петафлоп на каждом континенте.
Отклонение в районе Иль Ниньо. Вы знаете, Иль Ниньо определяет циркуляцию в Тихом океане. Для правильного моделирования требуется петафлопная машина.
(Слайд) Наконец, человек. Здесь усредненное поле скоростей, кроме мелких сосудов. Артериальная система. В нашем возрасте все мы понимаем, что означает циркуляция крови.Для детального трехмерного моделирования 1 экзофлоп.
(Слайд) И, наконец, последний пример. Это ячейка, которую вы здесь видите, это уже не нано. Это уже ферми размеры – 1-13 см. Это внутренность протона. Вы видите флуктуацию глюонных полей в платоне (?), которая определяет его массу.Сегодня выполнены расчеты на решетчатой модели, в которой и наши ученые принимают участие. Наконец достигли такого состояния с точностью до 4 процентов определили источник массы протона и нейтрона.
(Слайд). Это барионные модели. Вы видите глюнные поля. В основном, на 97% источник массы – это флуктуации полей и рождение пар.
(Слайд) Здесь вы видите заряды рождения пар. Опять-таки то, что происходит внутри протона и нейтрона.
Надо сказать, что мы это тоже попробуем верифицировать на коллайдере, в эксперименте «Алес» в глюонпротонной плазме.
(Слайд) Вы видите три кварка, которые не могут оторваться по той причине, что с расстоянием сила растет.
Я не буду много говорить о нанотехнологиях. Жорес Иванович вчера это все докладывал. Но для того чтобы это можно было все моделировать, что происходит (например, полевые эмиттеры), требуется производительность 25 терафлоп. Для того чтобы моделировать, что происходит с эмиттером, с острием в процессе его эксплуатации.
(Слайд) Вот что происходит. Это расчеты и деградации эмиссионной поверхности до и после эмиссии. Требуется 25 терафлоп.
Если хотите уже считать кластеры (здесь всего-навсего 1 тыс. атомов)и считать потенциал в атомном кластере (это расчеты Отделения математики), требуется 1 петафлоп.
Наконец, моделирование зарядовой спиновой поляризации в канале плазменного транзистора (об этом вчера говорил Жорес Иванович), это 10 терафлоп.
(Слайд) Сварка. Для того чтобы могли создать настоящую модель лазерной сварки, то, как видите, это довольно сложное явление( мы этим занимаемся вместе с Борисом Евгеньевичем лет тридцать), все-таки требуется трехмерное моделирование – 10 терафлоп.
Что происходит на самом деле?
Сегодня производительность наших супер- ЭВМ 10-15 терафлоп- 1,2 процента от мировых.
Самое печальное – это доля в промышленности (5 процентов), - моральное устаревание.
Надо сказать, когда вы покупаете любой компьютер, он сразу уже устарел, потому что прогресс очень быстрый. И вчера об этом говорили.
Поэтому вопрос заключается в том, сумеем ли мы вовремя подготовить и установить весь комплекс программного обеспечения – и производственного, и базового.
Наконец, это экспериментальные работы , которые нужны для всего этого.
Вы видите, если суммарная производительность суперЭВМ США – 60 процентов мировой – 10 петафлоп, то доля в промышленности – 50 процентов. 50 процентов суперЭВМ работают в американксой промышленности.
Потому, когда мы говорим об отставании от США, по производительности мы отстаем в 10 раз, по суммарной в 100 раз. И в тысячу раз (самое печальное) мы отстаем по использованию суперкомпьютеров в промышленности. И это одна из главных задач.
Предполагается, что нам все-таки удастся договориться с Правительством о Федеральной целевой программе. Сегодня есть соответствующее решение на уровне Председателя Правительства и Правительства на основе перевооружения промышленности, науки и образования, на основе массовых суперкомпьютерных технологий.
Если мы хотим продавать высокотехнологические изделия, иметь атомные станции, авиацию, судостроение, то должно быть централизованное управление выполнения программы, это делается в Америке. Это позволит добиться конкурентоспособности и за счет формирования крупных национальных компаний отраслей, на основе тех корпораций, которые сейчас создаются.
И это нужно делать с использованием государственного финансирования и поддержки единой научно-технической политики, законодательного обеспечения (как вы знаете, американцы выпустили такой закон), путем возрождения в общественном сознании культа знаний в области точных наук, государственного и общественного признания, материального благополучия, вхождение во властные структуры и масштабного технического творчества.
Спасибо. (Аплодисменты)
Большое спасибо, Евгений Павлович!
Слово имеет академик Скрябин Константин Георгиевич.
Его доклад называется: «Фундаментальная и прикладная биотехнология – ответ на вызов ХХ1 века».
«Фундаментальная и прикладная технология
– ответ на вызов ХХ1 века»
Глубокоуважаемый Юрий Сергеевич!
Глубокоуважаемые участники Общего собрания!
Вначале я хотел бы поблагодарить за честь, оказанную мне, и возможность выступить с этой высокой трибуны. Проблемы, о которых я собираюсь говорить, довольно специальные, и я попробую их изложить как можно более популярно, с одной стороны, и, с другой, - не отходя далеко от научного содержания.
Прежде всего, необходимо пояснить, что биотехнология не является ответом на вызов ХХI века. Парадоксально, но в наши дни успехи биологических наук и биотехнологии сами по себе стали уникальным вызовом, возникшим с появлением беспрецедентной возможности создания новых генетических программ. Именно на этот вызов человечеству надлежит дать свой ответ.
В недалеком прошлом, да еще и сегодня, возведение мостов, конструирование самолётов и пароходов, строительство заводов - все это было творчеством и созиданием, понятным любому и важным для жизни каждого. За последние десятилетия ученые осознали, что им подвластны те процессы, на которые были затрачены усилия Творца и миллионы лет эволюции. В их силах теперь создание и корректировка генетических программ, начертанных природой. Открывшиеся возможности фундаментальной науки и генной инженерии поразили современное общество, вынужденное теперь заново осмыслить прежние представления о формировании и функционировании живых организмов и их генетических основах.
Почему академик Александр Александрович Дынкин в своем выступлении говорил о том, что многие считают экономику XXI века биоэкономикой?
В начале нового столетия биотехнология, опирающаяся на методы генной инженерии, стала одной из ключевых составляющих мировой экономики, в связи с чем, неслучайно, возникла формула: «Экономика XXI века это биоэкономика, основанная на знаниях».
(Слайд) Превратившись, по современной классификации, в «разноцветную», биотехнология проникла во все сферы современной жизни. В зависимости от области применения ее называют «красной» - медицинской, «зеленой» - сельскохозяйственной, «белой» - промышленной, «синей» - морской, или «серой», связанной с охраной окружающей среды.
Наиболее очевидна востребованность «красной» биотехнологии: за два предшествующих десятилетия она внесла неоценимый вклад в получение нового поколения эффективных лекарственных препаратов: от противораковых до антидиабетических.
Огромные средства, затрачиваемые во всем мире на биотехнологию, безусловно, оправдывают себя. Приходится, тем не менее, констатировать, что в России медицинская биотехнология развивается медленнее, чем за рубежом. Одной из возможных причин ее отставания может быть исторически прослеживаемое российское равнодушие к здоровью человека.
В свою очередь, сельскохозяйственные, «зеленые» биотехнологии, решающие в мире проблемы питания и экологии, фактически также направлены на улучшение качества жизни человека.
В химической и микробиологической промышленности биотехнологии успешно задействованы в производстве лекарств и биологически активных веществ. «Синие» биотехнологии актуальны в создании и поддержании аквакультур, оптимально использующих и восстанавливающих ресурсы океанов и морей.
(Слайд) В чем все-таки заключаются абсолютно революционные события, произошедшие за последние несколько лет? Широкий диапазон применения биотехнологии, проникшей в сферу экономики, оказался благоприятным фоном для революционных открытий в биологии. За этими слайдами - около 20 Нобелевских премий, полученных за 10–15 лет.
Накопленные в чрезвычайно короткий срок, на перепутье двух веков, глубокие знания о человеке и генетике живых организмов поставили перед человечеством трудные задачи. Оно в очередной раз оказывается сейчас перед выбором между косностью и инертностью, с одной стороны, и активным восприятием и применением новых знаний – с другой.
Первый вызов человечеству, возникший как результат развития геномики, – это необходимость освоения чтения и анализа генетических текстов. Если мы не научимся читать, нам уготована судьба безъязыкого героя Редьярда Киплинга. Тот, кто сможет читать генетическую информацию, никогда не превратится в «Маугли».
Второй вызов - сродни обучению письму, когда ученик начинает складывать из букв слова и фразы и может воспроизвести их на бумаге. На языке генетики это означает переход к манипулированию известными генами и созданию новых генетических текстов, не существовавших ранее в Природе. Такой технологический прорыв вызывает в обществе беспокойство и тревогу….
И, наконец, третий вызов. Как и в обыденной жизни, когда за освоением чтения и письма следует вхождение в систему образования, человечество должно перейти к созданию системы, которая позволила бы вносить в организм генетическую информацию, создавать новые организмы. Решающий ответ на вызов науки и века зависит от того, как человек сможет распорядиться результатами привнесения информации и оптимально ее использовать, масштабировать.
(Слайд. Чтение и анализ генетических текстов)
Оптимистичный прогноз предполагает в недалеком будущем освоение генотерапии, создание тканей и органов с необходимой архитектоникой, расцвет трансплантологии..
(Слайд) Для иллюстрации всех этих процессов можно обратиться к простым примерам. Образно говоря, в геномах повсеместно окружающих нас микроорганизмов, в любом из них, вся генетическая информация, определяющая его существование, составляет приблизительно 2.5 млн. букв. Их столько же, сколько букв на страницах всех томов "Войны и мира" Льва Николаевича Толстого. Это поразительная и абсолютно точная аналогия – текст "Войны и мира" и генетический текст, заключенный в одном микроорганизме.
(Слайд) А это человек. В геноме каждого из нас насчитывается 6 млрд. букв: 3 млрд. от мамы и 3 млрд. от папы. Это уже практически вся библиотека Толстого в Ясной Поляне. Ее книги трудно даже бегло просмотреть. Для прочтения генома человека требовалось решить целый комплекс задач, информационных, биологических, технологическая и др.
(Слайд) Давайте посмотрим, как развивалось человечество. С одной стороны, это повышение темпа, и это принципиально важно. Евгений Павлович сказал, что 3 млрд. долларов в год – это годовой бюджет «Биоинга». Около 10 лет ученые ( и мы все помним это) целенаправленно занимались изучением генома человека.
(Слайд) Сейчас в мире расшифрованы геномы шести человек. Первый геном был неизвестно чьим, второй геном - Джеймса Уотсона, третий – Крега Уинтера, и , как было опубликовано месяц тому назад, - один геном азиата, один геном – африканца и один геном женщины, больной раком. При этом, если на прочтение (в 2001 году ) первого генома было затрачено все предыдущее десятилетие и 3 млрд. долларов, в 2007 году чтение генома занимало уже только один год и стоило 200 млн. долларов. Сейчас расшифровка индивидуального генома возможна за 100 дней и ее цена составляет 2 млн. долларов. В перспективе стоимость снизится до тысячи долларов, а чтение генома сократится до одного дня.
(Слайд) Отказ от объемной и тяжелой, устаревшей аппаратуры позволяет принципиально изменить подход к чтению генетической информации.
(Слайд) Чтение единичных молекул – это и есть нанотехнология. К 2010–2012 гг. сделать это можно будет также легко, как сейчас сдать анализ крови.
(Слайд) Каждый из нас обладает своей, индивидуальной, генетической информацией. Геномы разных людей не идентичны. Например, в генетической информации китайца и африканца имеются этнически обусловленные отличия из нескольких букв, нескольких фраз, нескольких предложений. К настоящему моменту в мире уже созданы генетические карты популяций, соотнесенные с их этнической принадлежностью.
(Слайд) Замена буквы в заглавии «Войны и мира», например, «Война и мор», абсолютно меняет его смысл. В упрощенной форме, иногда замена одной буквы в геноме может превратить здорового человека в больного, делая его генетически «иным».
В свое время были удивительные результаты по этнической генетике в Институте общей генетики.
(Слайд) Сегодня мы работаем с миниатюрным чипом, на котором локализованы до 40 млн. точек, позволяющих проводить генетическое тестирование. Взяв у человека анализ крови, с помощью чипа можно определить, есть ли ошибки в его генетическом материале, есть ли у него предрасположенность к каким-либо заболеваниями
Мы начали сейчас исследования популяций, живущих за Уралом. Это единственное оставшееся "белое пятно" на генетической и этнической карте мира. Кроме западных ученых, активно работают в этой сфере китайцы и индийцы, составившие такие карты относительно населения Китая и Индии.
Подобных этно-генетических сведений о России до настоящего времени не было. Мы провели сравнительный генетический анализ группы Уральских староверов и ныне живущих на территории Российской Федерации русских, казахов, бурятов, китайцев и якутов. На базе полученных данных впервые были построены многомерные генетические карты территории Сибири. Выявлена строгая корреляция между географическими координатами обитания сибирских народов и структурой их генетической информации.
В генетических и этнических картах нуждается и Минздрав России, заинтересованный в выявлении людских популяций, предрасположенных к конкретным заболеваниям.
Без построения генетических карт и заполнения таким образом «белых» пятен на территории России, мы не сможем идти в ногу с мировой наукой, включиться в создание мировой генетической карты.
Недавно мы приступили к совместной работе с лингвистами в аспекте сопоставления генетических расстояний с языковым распределением. Оказывается, есть полное совпадение эволюции языков и эволюции генетических характеристик. Заманчивой перспективой сотрудничества может быть попытка осуществления обратного дрейфа: в сторону протоязыка (раннего проязыка) и проточеловека.
(Слайд) Теперь о болезнях. Одна из проблем сегодня - прогнозирование подверженности человека болезни и возможность управлять ею. Хочу привести только один яркий пример – это СПИД. При изменении рецептора в человеческих клетках вирус иммунодефицита человека утрачивает способность к связыванию с ними и потенциальный больной не может быть инфицирован. Примечательно, что жители Исландии устойчивы к СПИДу, а все азиаты неустойчивы.
(Слайд) Институт иммунологии Минздравсоцразвития России занимается этими вопросами.
Оказалось, что поморы близки в этом аспекте к скандинавам. Распределение генетических характеристик людей разных национальностей: якутов, русских, казахов и т.д. полностью соответствует географической картине. По результатам анализа крови можно точно локализовать местоположение национальности (в целом) на географической карте.
(Слайд) Сегодня уже возможно выявить предрасположенность человека к различным болезням: диабету, к некоторым видам рака. Например, народы Сибири предрасположены к диабету. Выдача рекомендаций пока еще преждевременна, но здесь уже имеются некие проценты, статистика, которая важна.
(Слайд) Что будет происходить в ближайшем будущем? Предполагаются следующие программы: в Китае в 2009 году - 100 геномов, в Америке, Англии и в группе европейцев – 1000 геномов в 2010 году.
Я думаю, и об этом говорил Евгений Павлович, через несколько лет в мире, по-видимому, будет несколько центров хранения и переработки информации индивидуальных геномов человека. Очевидно, что такие центры появятся в Калифорнии, Новой Англии, Нью-Дели, в Китае, Мюнхене, Париже, Лондоне. Чрезвычайно важно, будем ли мы участвовать в этой «игре Маугли», окажутся ли российские ученые среди умеющих читать геномную информацию.
(Слайд) Нельзя не упомянуть о важной этической проблеме. Она возникает у любого человека при возможности получить результаты своего генетического анализа. Эта проблема прямо связана с правом человека на конфиденциальность прочитанной генетической информации. Захочет ли он, чтобы о результатах генетического тестирования знали его коллеги, знал его работодатель или страховые компании?
(Слайд) Поразительным достижением современной науки является возможность манипулирования генетическими текстами. Сегодня ученые могут создавать их сами, например, для микроорганизмов.
(Слайд) Мой учитель, академик Александр Александрович Баев, называл микроорганизм "маленьким химическим заводом", что 20 лет тому назад было неким прозрением.
(Слайд) Сегодня человечество использует огромное количество микробов. Прочитав геном одного из них, можно манипулировать им, как в "лего": один ген вносить в геном, другой убирать. По сути дела, речь идёт о рукотворном мини-заводе.
(Слайд) Мы, например, расшифровываем сейчас геномы 3-4-х микроорганизмов в неделю. В течение последних нескольких месяцев была проделана следующая работа. Из коллекции Института микробиологии РАН, собранной за многие годы, были взяты и расшифрованы первые десять микроорганизмов, т.е. их генетическая информация стала известна в полном объеме.
(Слайд) Это открывает прямой путь к целенаправленному созданию (с участием микроорганизмов) катализаторов путем изъятия гена, наработки его продуктов, кристаллизации и получения структуры катализатора. Синхротронное излучение позволяет быстро и эффективно формировать любые структуры, исходя из генетической информации, по схеме: генетическая информация – производство – кристаллизация – структура. Эти работы сейчас проводятся в Курчатовском Центре синхротронного излучения, который мобилизует десяток российских институтов.
Многие зарубежные фирмы заменяют сейчас химические технологии на биотехнологии с участием микроорганизмов с новыми генетическими программами. Это экономико-политический вызов.
Интересно, что когда речь идет о микробах, либо о чтении генетических текстов, общество реагирует нормально. Но, когда заговаривают об организмах, о растениях, - реакция уже совсем иная, вы все читаете об этом в газетах.
Тем нем менее, создание растений с новыми генетическими текстами открывает возможность получить принципиально новое сельское хозяйство. 90 процентов сои в мире сегодня генно-инженерное. Россия и несколько африканских дружественных стран – это четыре страны, которые не выращивают ни одного генно-инженерного растения на своей территории. Это политическое решение. Может быть, оно правильное, потому что есть тревога избирателей.
(Слайд). Последние несколько слайдов, которые я хочу показать. Тревога заключается в том, что дальше происходит удивительная вещь, потому что мы переходим к человеку. Мы можем сегодня ставить вопрос о создании новых органов и организмов с абсолютно рукотворными генетическими программами.
(Слайд) Теперь о том, что у всех на слуху, о стволовых клетках. Все о них слышали, но мало, кто понимает, что это такое. Известно, что, если взять какую-либо клетку растения (листа, корня и т.п.) и внести в неё генетическую программу, можно вырастить целое растение. Если на ранних стадиях развития изъять клетку из эмбриона человека, то после дифференцировки из неё можно получить клетки любой ткани, любого органа. Вместе с тем, весь мир сегодня обсуждает проблему допустимости утилитарного использования клеток человеческих эмбрионов, пристально отслеживая альтернативные мнения ученых, медиков и философов, а также безоговорочные запреты различных религиозных концессий и прецеденты ограниченных разрешений (английское законодательство, калифорнийское законодательство и др.)
Для того, чтобы избежать этических ограничений, можно воспользоваться соматической клеткой человека, например, клеткой кожи, и из нее в результате дифференцировки также получить клетки любых органов и тканей, например, нервные клетки, что открывает путь к лечению нейрозаболеваний. Это абсолютно революционная вещь. В будущем из соматической клетки человека можно будет вырастить клетки сердца и в случае инфаркта имплантировать их больному. Протезирование органов, которым человечество будет заниматься в течение последующих нескольких лет, в дальнейшем расширится до настоящей индустрии.
В результате возникнет принципиально новая, персональная и прогностическая, медицина, основанная на знаниях генетической предрасположенности пациентов к болезням и точной диагностике,
(Слайд) В итоге сегодня мы имеем принципиально новую парадигму развития человечества в XXI веке, возникшую на основе главных вызовов - последних достижений биологии (клеточная биология, технологии чтения и сохранения генетической информации, создание генетических программ, перспектива замены органов выращенными из соматических клеток), успехов агробиологии (многообещающие генно-инженерные технологии в сельском хозяйстве, создание растений с новыми генетическими текстами), зарождения персональной, прогностической и профилактической медицины.
(Слайд) Человечество должно придумать, как реагировать на все проблемы, связанные с новой парадигмой, как отвечать на этические, этнические и исторические проблемы, сопутствующие научно-технологическому прорыву. Необходимо полное изменение подходов к вызовам века, иначе мы не сможем справиться с ними. Ответ придется держать не через 100 лет, а в ближайшее десятилетие. По моему мнению, единственный адекватный ответ на вызовы биотехнологии XXI века - это гуманитарная революция. Спасибо. (Аплодисменты)
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо, Константин Георгиевич.
Слово предоставляется академику Ивантеру Виктору Викторовичу для сообщения «Влияние технологического прогресса на перспективную структуру российской экономики».
«Влияние технологического прогресса на
перспективную структуру российской экономики»
Глубокоуважаемые коллеги!
Я должен сказать, что я вынужден некоторым образом изменить свой доклад по сравнению с ожидаемым. Предполагалось (и мне кажется, что вполне естественно), что доклад будет посвящен обобщению для экономики тех технологических сдвигов технологического прогресса, о чем шла речь в течение двух дней.
С другой стороны, мы все понимаем, что технологический прогресс влияет на экономику только на траектории экономического роста. На траектории экономического спада никакой прогресс не работает.
С этой точки зрения в первой части доклада я расскажу, как мы занимаемся вычислением вклада технологического прогресса на российскую экономику, с одной стороны. С другой стороны - уделю внимание тому, что происходит сегодня; в действительности являются ли актуальным такого типа расчеты и оценки, и в каком состоянии находится наша экономика, учитывая, что в первой половине дня были опубликованы данные за ноябрь, и группа исследователей Института под руководством профессора Узякова, заместителя директора института, провела первые расчеты по вкладу различных факторов в то, что мы вчера видели, и я вам об этом доложу.
Поэтому академическая часть будет со слайдами, а дальше целый ряд чисел придется с голоса воспринимать, потому что такие слайды мы не приготовили.
(Слайд) В действительности все прогнозы по вкладу технологий в развитие (некоторый сценарий) экономического роста. Здесь представлены основные направления таких прогнозов. Мы докладывали эти результаты Института на Президиуме РАН в мае 2007 г.. Числа и оценки, которые мы представили, оправдались для 2007 и 2008 гг., а что будет в дальнейшем, я буду говорить дальше.
Единственное, что нужно объяснить, это инвестиции в основной капитал. Они, естественно, снижаются по мере достижения насыщения и обновления. Кроме того, нужно учитывать, что прирост в 5% к 2025 г. существенно выше, чем то, что записано для 2007 г.
Теперь такие ключевые показатели экономической эффективности – это энергоемкость, электроемкость и продуктивность по первичным ресурсам, производительность труда. Все факторы и, вообще говоря, прирост, как вы видите, почти в два раза обеспечивается такими качественными показателями, кроме производительности, которая растет в четыре раза.
Здесь я должен сказать несколько слов по поводу стандартных оценок, потому что обычно приводятся данные о том, что у нас по целому ряду направлений отрывы от развитых стран в 10, 15, 12, 20, любое количество раз. Если разрыв в производительности идет в 5, 6, 10 раз, то этот разрыв легко преодолим, потому что это означает, что просто мы работаем с одной технологией, нужно ввести другую, и будет рывок вперед. А вот там, где у нас отрывы в 10, 15, 20 процентов, которые и определяют недостаточную конкурентоспособность, это очень тяжело преодолимо. Это достижение последних процентов, последнего рывка – это самое тяжелое, и, собственно говоря, все технологии, которые мы делаем, на этом построены.
Я думаю, что обобщающим показателем продуктивности по первичным ресурсам являются добывающие отрасли и сельское хозяйство. И здесь продуктивность у нас достаточно прилично выглядит. Я еще раз говорю: это в условиях тех технологических процессов, которые мы делаем.
Теперь я хочу вернуться к отраслевой структуре. И здесь тоже есть, мне кажется, одно принципиальное заблуждение, которое довольно часто тиражируется в отношении России. Это заблуждение заключается в том, что утверждается, что основная беда нашей структуры и России – это наша зависимость от топливно-сырьевых ресурсов. Я утверждаю следующее: Россия имеет опыт, Россия имеет независимость по топливно-сырьевым ресурсам. И это одно из главнейших наших преимуществ. А в действительности, что касательно зависимости, то это связано с нашей зависимостью не по топливно-энергетическим ресурсам, а по продовольствию, вот по продовольствию мы зависимы, а по топливно-энергетическим ресурсам независимы. И это, мне кажется, очень важно. Это первое обстоятельство.
Второе обстоятельство – это проблема счета, связанного с тем, что как должна выглядеть экономика. Вот высокотехнологичные отрасли – это отрасли, в которые следующий состав входит (это, чтобы представили себе): связь и телекоммуникации; финансы и страхование; производство фармацевтической продукции, офисного оборудования, вычислительной техники; радио, телевидение; изделия медицинской техники, летательных аппаратов, включая космос; исследовательские разработки, компьютерные и сопутствующие услуги. Это мы делали стандартные оценки по России.
Что у нас получается? У нас получается так: чем выше у нас добыча нефти, тем хуже состояние экономики. Это факт. Как мы считаем? Я приводил примеры, пытался убедить Сергея Борисовича Иванова. Вот смотрите, мы извлекаем сегодня (вы можете меня поправить, если я ошибаюсь), где-то 40 процентов, можно довести где-то до 60-ти.
Как это можно сделать? Это можно сделать только на основе мощного инновационного прорыва. А результат будет какой? 150-200 миллионов тонн нефти дополнительно. Это хорошо или плохо, надо делать или нет? То есть в этом смысле проблема заключается в том, что специфика наших добывающих отраслей в том, что они не могут развиваться на традиционной основе, только на инновационной основе, потому что они идут все время к худшим условиям производства. Другого выхода у них просто нет.
Поэтому мы делаем такой досчет, вклад. Значит, есть существенный досчет за счет инновационной части сырьевого сектора. Кроме того, в нашей экономике этот сектор имеет еще одно преимущество, что это платежеспособный сектор. Вот это, мне кажется, очень важно представлять себе.
И, наконец, мы рассчитываем такие индексы полной материалоемкости. Вот мы берем 2007 год за единицу отсчета, и здесь это такой сбалансированный, взаимоувязанный показатель эффективности. Вот почему у нас с 90-го по 2007 год шел такой рост? Это связано с такой жесткой выбраковкой неэффективных производств, происходила такая жесткая выбраковка. Она, конечно, была не лучшим образом проведена, не всегда была удачной, но это некоторый такой факт.
Все эти системы и результаты мы рассчитываем на модельном комплексе – это система межотраслевых макроэкономических моделей, которая позволяет получить согласованные количественные оценки динамики и структуры производства на долгосрочную перспективу. Макроэкономические модели предназначены для формирования сценариев на основе наиболее общих пропорций ограничения эластичности. Модели используют для расчета информации с фондового рынка. Я бы сказал следующее, что мы не только публикуем числа, не только публикуем модели, но и всю информацию, есть возможность зайти на сайт института и произвести самим всю систему расчетов, которую мы делаем, и проверить то, что получилось.
А вот сейчас я хотел бы еще потратить время и объяснить, вообще говоря, имеет ли сегодня смысл все, что мы говорим по поводу вклада технологий, то есть, что нас впереди ожидает и так далее.
По ноябрю месяцу (вчерашние данные) промышленность по сравнению с ноябрем 2007 года сбросила 8,7 процента. Однако мне кажется, что это не самые интересные числа, потому что количество рабочих дней в ноябре 2007 года было на два больше. Поэтому более интересно отношение месяца к месяцу. Вот по сравнению с октябрем сброс промышленности произошел почти на 11 процентов, и это давало некоторое основание утверждать, что экономика вступила в процесс рецессии.
Во-первых, на основании одного месяца или даже двух месяцев вообще ничего сказать нельзя, это безграмотно. Другой вопрос: произошло ли что-то неожиданное? Вот я попытаюсь доказать, что все, что произошло в ноябре, это вещь ожидаемая. Да, действительно, спад был. А где был спад? Спад был в четырех секторах. Первый сектор – это металлы. Там спад был такой: по железной руде – порядка 46 процентов, по коксу – 30, по прокату черных металлов – 30, по листу – 40 с лишним, по трубам – 35 процентов. Аналогичные числа, аналогичные результаты и по цветной металлургии.
Второй крупный сектор – это минеральные удобрения. Добыча апатитового концентрата – минус 56 процентов, аммиака – минус 26, минеральных удобрений – минус 42 процента. И целлюлоза – 54 процента.
Я думаю, что Александр Дмитриевич в первом выступлении был прав, проблема спроса. Но какого спроса? Это внешний спрос? Внешний спрос упал. Ожидаемая ли была вещь? Конечно, ожидаемая и известная всем, потому что металлургия в 90-е годы спаслась, вопреки логики, а должно было быть падение. А она спаслась за счет внешнего рынка, после чего, к сожалению, ни металлургия, ни основная химия ничего не делали для того, чтобы создать себе условия на внутреннем рынке. Значит, здесь сработал внешний рынок.
Затем еще два сектора упали. Это сектор стройматериалов: цемент – на 30 процентов, пиломатериалы – на 20 процентов и инвестиционное машиностроение - довольно существенно: трактора колесные – на 70 процентов, ремонтирующие станции – на 33, жилищные проекты – на 32, прокатное оборудование – 25, грузовые автомобили – 42 процента.
Что произошло? А произошло следующее, что экономика находится в некоей задумчивости по отношению к инвестициям. Вообще говоря, будет спрос внутри или нет? С одной стороны, вроде бы объявлено, что мы будем продолжать заменять этот спрос, который был, существенной инвестиционной активностью в инфраструктуре. Но что-нибудь сделано? Отнюдь нет.
Можно ли эти вещи считать, что это дно? Что касается металлургии, то я думаю, что какие-либо шансы ожидать, что по металлургическому комплексу будет большее падение, чем есть, оснований нет, потому что внутренний рынок пока у них работает более или менее нормально. Здесь проблема заключается в том, чтобы заменить внешний рынок внутренним рынком. И на это нужны деньги, а для этого нужен план. Этого плана металлурги до сих пор не имеют, чего они хотят.
Что касается минеральных удобрений.
Там проблема несколько хуже, потому что без помощи денег ничего не сделаешь. Мы потеряли всю технологию внесения удобрения в сельское хозяйство, значит, ее нужно создавать для того, чтобы заменить вот этот самый внешний рынок по инвестициям на внутренний рынок.
Теперь по строительству.
Ясно, что одна часть строительства остановилась ровно потому, что остановились инвестиции, не понятно что делать: будут ли инвестиции или не будет инвестиций. Но там есть жилищное строительство. Остановка жилищного строительства в Москве никакого отношения к кризису не имеет. Это московские девелоперы, так их мы теперь именуем, просто вели себя абсолютно не рыночно, они загнали цены таким образом, что потеряли покупательский спрос. И в действительности спад по вводу в Москве шел в первой половине года, то есть до начала финансового кризиса.
Инвестиционное машиностроение. Вот эта ситуация и как из нее выходить, есть ли шансы из нее выйти?
Я еще раз говорю, по этим двум основным отраслям - экспортно ориентированным - нет проблемы. Она просто заключается в том, что нужно иметь план замены внешнего спроса на внутренний, и его реализовать. И в этом смысле есть возможности. И тут очень важно поддержать металлургию, потому что, если мы металлургию потеряем, то мы потеряем шанс на экономический рост. В некотором смысле, металлофонд важнее, чем золотой запас.
Что касается сельского хозяйства, то должна быть восстановлена структура на новой основе для минеральных удобрений, и в этом случае мы решим одновременно и те проблемы, связанные с обеспечением продовольствием страны, с обеспечением здесь независимости.
Более сложная проблема с инвестициями. Я согласен с тем, о чем говорил здесь А.Д.Некипелов в первом докладе, о том, что необходимо разменять налоги для нефтяных компаний на налоги на инвестиции, это нужно сделать достаточно быстро. И здесь хотел бы обратить внимание на некоторый тоже миф, который заключается в том, что цены на нефть являются для нас исключительно важными в фискальном смысле слова. Это абсолютно не важно, совершенно третьестепенно. Если мы, грубо скажем, с транспортом где-то 15 долларов за баррель, то и 30, и 35 можно. Но проблема там стратегическая.
Если 140, то можно, наверное, и нефтяные сланцы использовать, а если у вас меньше 50, то не ясно, вообще, лезть в Арктику или не лезть. В этом проблема, а это стратегия. И здесь, мне представляется, что, в том числе и наука должна сказать свое слово, какое должно быть стратегическое движение.
С одной стороны, конечно, система вот таких прогнозов носит в значительной мере политический характер. Я думаю, что многие помнят, что, по-моему, где-то в начале 80-х годов аналитические структуры ЦРУ предсказывали для России 2000 год как год чистого импортера нефти. Это же было! Но предсказания не оправдались.
Мне думается, что здесь мы должны быть очень осторожными, понимать, что, с одной стороны, ввязывание в такие проекты как «Арктика», это очень дорогостоящие вещи, с другой стороны, задержка с этим тоже не возможна. И здесь, как мне представляется, есть серьезные стратегические проблемы и оценка наших возможностей экономических и финансовых.
И теперь я бы все-таки сказал так. А можно было бы избежать того, что произошло? Что касается шокового внешнего спроса, это избежать было практически не возможно. Для этого нужно было бы, чтобы металлурги в свое время очень мощно переориентировались на внутренний рынок, а они, как вы знаете, были заняты чем-то другим. Алюминия много, а алюминиевого профиля нет, мы его не умеем красить и так далее. Я думаю, что здесь проблемы нет.
Но есть другая проблема. Когда не хватает реальных материальных активов, я это все-таки понимаю, но когда не хватает денег, то это некая глупость, мы же их рисуем. Что произошло-то, почему денег не хватило? Денег не хватило по понятным причинам, потому что мы свои запасы отправляли в Соединенные Штаты, а дальше, уверяю вас, что разговоры о том, что они работали на Штаты, это вранье. Дело в том, что их забрали, мы их забрали обратно, просто заплатили маржу, а маржу заплатили по той причине, что мы не умеем пользоваться деньгами, и сейчас это доказали.
Посмотрите, если, скажем, военные имеют какие-то резервы, (предполагается, что у Генерального штаба есть какой-то план использования этих резервов, может быть, он плохой, но он есть), есть какие-то резервы у Министерства по чрезвычайным ситуациям (там тоже есть план использования, я не знаю, хороший ли он, но он есть), выяснилось, оказывается, что у нас не было плана использования резервов в полтриллиона, и теперь мы сходу это делаем.
Что выяснилось, какие претензии? Претензии следующие. Оказывается, банкам дали деньги, а банки сделали следующее: загнали их в валюту. А что они должны были сделать? Им же дали деньги не бесплатно, им дали деньги за плату, предполагая, что они завтра отдадут все это реальному сектору. На каких основах, под какие гарантии?
Если бы мы деньги отдали реальному сектору, то что было бы? Он сделал ровно то же самое. Проблема совершенно в другом заключается. В течение 20 лет я говорю, что у нас есть ставка рефинансирования, а рефинансирования нет. Нет!
Банки не рефинансируют. И в этом смысле мы зависим от следующего: если нам удастся быстро, я подчеркиваю, быстро, добиться нормальной технологии финансирования и поддержания ликвидности, то я думаю, что у нас есть основание уже в первом квартале выйти из этой ситуации. А все остальное зависит ровно от того, с какой скоростью мы будем действовать.
Теперь по перспективным темпам. Подчеркиваю, о рецессии говорить бессмысленно, просто потому, что на основе чисел за один месяц вообще ничего нельзя рассказывать. Это первое.
С другой стороны, ничего не произошло, что не ожидалось бы. Все произошло ожидаемое. Это тоже меня в какой-то мере радует.
С другой стороны, заметьте, экономика наша не имеет ограничения по металлу, по энергии, по транспорту, по труду и по деньгам. Странно, чтобы в этих условиях не иметь экономического роста, странно. Поэтому мы считаем, что на следующий год можно ожидать рост валового внутреннего продукта не на уровне, который прогнозировал институт, мы прогнозировали где-то порядка 7%, а, видимо, прогноз будет близкий к прогнозу Министерства экономического развития, это где-то вилка между 4,5 – 5,5. Только вы учитывайте, я же ничего не предсказываю, что будет, я не знаю, так же, как и вы. Но я еще раз подчеркиваю, что основания для того, чтобы иметь такой рост, есть.
Спасибо. (Аплодисменты).
Спасибо, Виктор Викторович. Спасибо большое.
У меня имеется несколько записок, содержащих заявки на выступления в дискуссии. Я хочу сказать, что мы должны обсуждать только те вопросы, которые у нас обозначены в повестке дня научной сессии. Тут есть просьба председателя наших профсоюзов Вдовина. Вопросы очень важные, но они все-таки не имеют отношения к теме сессии, и скорее это вопросы для Президиума, чем вопросы для Общего собрания. Но вопросы важные, мы их обсудим на Президиуме.
У нас 8 человек, желающих выступить в прениях. Я напоминаю, что по принятому регламенту выступление должно быть не больше 5 минут.
Слово имеет академик Григорян Самвел Самвелович.
Спасибо, Юрий Сергеевич.
Поговорить надо, вообще, капитально, но я надеюсь уложиться в пять минут.
То, что произошло в эти три дня, потрясает воображение, с одной стороны, тем, что наша наука находится в очень хорошей, так сказать, спортивной форме, вопреки всему, что творится в стране и в мире. Это поразительно. Я должен сказать, что аналогичные ощущения я испытал недавно, когда мы были в некоторых наших ракетных учреждениях, самых больших. Послушав аналогичное обсуждение того, что в этих учреждениях происходило, я тоже был потрясен, потому что эти учреждения уцелели, сохранили свой потенциал и производят продукцию, которой наши политики гордятся («Искандер» и так далее), вопреки тому, что делала и делает власть.
То же самое, то, что вчера и сегодня здесь говорилось о химии только что, о нанотехнологиях и так далее, это ведь делается вопреки тому разгрому, который был учинен в стране.
И тема нашего Общего собрания – прогнозы и роскошное развитие, которое должно быть в науке и, как следствие, в обществе, -конечно, очень хороша и показывает, что прогнозы теоретически и принципиально очень благоприятны. То, что сейчас говорил академик Скрябин, это нельзя сравнить даже с самыми смелыми фантастическими романами. Но это факт. Но горькая истина состоит в том, что эти прогнозы неосуществимы при той системе организации экономики, общества и государства, которую мы имеем.
Три с половиной года назад с этой трибуны я говорил, что никакие инновации, никакой прогресс невозможен в стране, если власть не осознает, что первая задача ее – это разработка крупномасштабных программ и проектов и мобилизация всех ресурсов страны – интеллектуальных, материальных, человеческих – для их осуществления. Если это не будет, сказал я с этой трибун, то алчные соседи России растащат ее на запчасти. Это опубликовано в октябрьском номере «Вестника РАН» за 2005 год. И я ссылался при этом на современный опыт Советского Союза и Китая. Так вот, я хочу немного продолжить эту тему.
Полгода назад я был в Китае, там было общее собрание Академии наук. Я был приглашен как избранный туда несколько лет назад иностранный член Академии наук, вместе с Жоресом Ивановичем и с Людвигом Дмитриевичем Фаддеевым. Там две академии равной мощности: обычная, такая, как мы, и технологическая.
Это была ассамблея, как они называют, двух этих академий, совместное годичное собрание во Дворце Всекитайского собрания народных представителей, в главном зале, который показывают по телевидению, когда там бывают какие-то крупные события.
Были два кратких вводных слова президентов этих двух академий и главный доклад по открытии этой ассамблеи, этого годичного собрания, который делал президент страны Ху Цзиньтао. Это был не политический доклад, это была профессорская лекция. Я тут же начал ее конспектировать, у меня этот конспект есть, и есть все публикации этого доклада в газете «Жеймин Жибао».
Это потрясающе! Смысл доклада состоял в том, что эти две академии, ассамблея, которую я открываю, это есть наш интеллектуальный потенциал Китая. Они, эти академии, разрабатывают основные крупномасштабные программы, которые должны осуществляться в стране для ее благосостояния и так далее, а мы, власть, их осуществляем. Так было раньше, говорил, что они делали раньше, в последние полтора-два десятка лет, и что будет делаться в ближайшее время. Он перечислял программы, которые разрабатываются интеллектуальной элитой, то есть этими двумя академиями, и власть будет это реализовывать.
То, что это будет, нет сомнений, потому что опыт Китая потрясает мир, сотрясает небеса: вам нужно по спорту, пожалуйста, мы только что это видели; вам нужно задушить американскую экономику в разных аспектах, пожалуйста.
Спрашивается вопрос, как говорят в Одессе, почему китайцы это все умеют делать, никто другой – нет? Очень просто. Я это осознал там, полгода назад.
Там поняли, что нужно сочетать эффективность рыночной экономики, рыночного механизма с практической деятельностью и рационального государственного, властного управления с теми процессами, осуществление которых делается с помощью рыночного механизма.
Рыночный механизм возник стихийно в разных странах. На это потребовалось от полутора до двухсот лет в Америке и 50-60 лет в других странах. Он был стихийным. Его главная цель – извлечение прибыли. Больше ничего.
Я помню несколько лет назад, когда юный Авен (был он тогда министром при Ельцине) заявлял, что задача, бизнес – это извлечение прибыли, больше ничего, - отстаньте от нас, никаких социальных и прочих дел делать не будем. Это правда.
И когда таким стихийным образом возник рынок, то возможны разные варианты и, в частности, тот, который произошел у нас. Это совершенно дикий рынок. Это неизвестно что.
А в Китае не так. Основные богатства и рычаги организации – работа рынка на население, на страну – находятся в руках власти. Вот и все.
Поэтому, я считаю (и я об этом говорил, правда, не в таких терминах, два дня назад на нашем Общем собрании Отделения), что главным и действенным результатом нашего Общего собрания должен быть некий документ, некое обращение интеллектуальной элиты Академии наук к власти с разъяснением того, что та обстановка, которая существует в стране, не допустит реализации того прогноза, который здесь был разработан. Нужно действовать по-другому.
Не нужно изобретать велосипед. Он изобретен с помощью того, что мы передали им все наши знания и технологии в Китай, и нужно использовать этот опыт.
Мое предложение состоит в следующем. Кроме передачи власти этого потрясающего прогноза, не сейчас надо это разработать. Надо поручить некоторому составу наших коллег представить такой документ с предложением власти начать, наконец, организовывать экономику и внутреннюю жизнь страны, поучившись у Китая.
Учиться никогда не поздно.
Спасибо.
(Аплодисменты)
Спасибо, Самвел Самвелович.
Я все-таки напоминаю, что регламент у нас для выступлений не более пяти минут.
Тут была записка от академика Татаркина. Он задавал вопрос, будут ли опубликованы выступления?
Нам представляется, что, конечно, пленарные выступления в нашем «Вестнике» будут опубликованы. Может быть, не все сразу, может быть, в нескольких выпусках «Вестника».
Насколько мне известно, очень интересные выступления были на отделениях. Надо подумать, как нам опубликовать.
Сейчас не имею ответ на вопрос, как? Мы понимаем, что что-то нужно сделать.
Слово имеет академик Нигматулин. Роберт Искандрович, пожалуйста.
Уважаемый Юрий Сергеевич!
Действительно, нынешняя научная сессия производит очень сильное впечатление. Доклады химиков, физиков и экономистов демонстрируют мощь нашей науки и внушают оптимизм. Я бы ещё отметил доклад академика А.И. Конторовича, который был представлен на заседании Отделения наук о Земле, – реалистичный, правдивый доклад о перспективах российского нефтегазового сектора.
В контексте нашего обсуждения, думаю, уместно сказать несколько слов об использовании океанических богатств. Как известно, океан занимает 70% поверхности Земли. Его теплоёмкость в 3000 раз превышает теплоёмкость атмосферы, а содержание углекислого газа – в 50 раз. "Дыхание" океана очень заметно сказывается на климате, поэтому изучение межфазового взаимодействия океана и атмосферы имеет важнейшее значение с точки зрения прогноза изменений климата, в частности, для решения активно обсуждаемой сейчас проблемы глобального потепления.
Кроме того, океан открывает огромные перспективы в обеспечении человечества минеральными и пищевыми ресурсами, в первую очередь нефтегазовыми. Сейчас все говорят о шельфе. Представления, разрабатываемые сотрудниками академика А.П. Лисицына, который недавно был награждён премией "Триумф", показывают, что основная масса углеводородов Земли сосредоточена даже не на шельфе, а на материковых склонах, более крутых, чем шельф. Там, на глубинах один-два километра наблюдаются поперечные циркуляционные течения, которые вызывают особые сегментационные процессы, в том числе биологического вещества. В результате образуются многокилометровые слои, обеспечивающие условия для возникновения и накопления углеводородов. Путь к этим залежам лежит через морское бурение.
К сожалению, Россия не обладает ни одним специальным судном для морского глубоководного бурения. Спасибо академику Николаю Павловичу Лавёрову, который убедил компетентные органы хотя бы в том, что нам необходимо включиться в международную программу бурения, естественно, платя за это несколько миллионов долларов в год. Кстати, Япония и США (а скоро к ним присоединится и Германия!) уже имеют такие исследовательские судна. Германия строит судно "Аврора-Бориалис" стоимостью 0.5 млрд. евро. Вот какие ресурсы требуются для освоения океана.
Вместе с битумом, газогидратами и чёрными сланцами океаническая нефть обеспечит потребности человечества в углеводородах на многие сотни лет. Но это, я подчёркиваю, требует использования высоких технологий. Причём высокие технологии – это не только нанотехнологии. Это и добыча «тяжёлой» руды и другого сырья, которая требует вклада не только рабочих и инженеров, но и лучших исследователей России.
Реализация тех научных достижений, которые здесь обсуждаются, отчасти зависит от природных ограничений, но главным образом она обусловлена социально-экономическими условиями, нынешним состоянием общества.
Вчера Ж.И. Алфёров очень верно указал причину успеха гигантского советского проекта по созданию атомного оружия: это кадры. Напомню, уважаемые коллеги, что в 1943 г., когда проект начинался, Владимиру Ивановичу Вернадскому было 70 лет. Он был моложе, чем наш нынешний "средний" академик. Абраму Фёдоровичу Иоффе было 63 года. По сегодняшним меркам это молодой академик. Курчатову было 40 лет, Зельдовичу – 29 лет.
Я верю, что сейчас на нашем собрании есть люди масштаба Вернадского и Иоффе. Но нет «Курчатовых» и «Зельдовичей». Эти люди, эти таланты вытеснены из нашей среды и занимаются финансами, торговлей и т.д., но не наукой. Возьмём Министерство среднего машиностроения времён атомного проекта: Малышев, Славский, Ванников и другие. Это герои, отдававшие свои жизни за Отечество, болевшие за него, хотя они часто страдали от гнева высшего руководства. Сейчас министров такого масштаба даже близко в России нет.
Возьмём промышленность. У нас стало привычным говорить об экономическом росте после 1999 г. На самом деле это время утраченных возможностей: мы потеряли машиностроение, авиастроение (едва-едва производим четыре-пять пассажирских самолётов в год, а производили – 125), радио- и фармацевтическую промышленность и т.д. В то же время у нас вошло в привычку радоваться превышению экспорта над импортом: 350 млрд. долл. экспорт (это гигантская цифра!) и всего лишь 200 – импорт, основу которого составляют потребительские товары (одежда, бытовая техника, продукты питания, автомобили, самолеты и т.д.). В экспорте 92% составляют нефть, газ, нефтепродукты, удобрения, драгоценные камни, древесина, целлюлоза, то есть сырьевые товары. Всё остальное, даже оборонка (2.5 % экспорта), важно не столько само по себе, сколько потому, что экспорт позволяет ей хоть как-то выжить – ведь в нашу армию её продукция не поступает.
Сейчас все цены на наше сырье, составляющее практически весь наш экспорт, упали в 2 и более раз, потому что упал на них спрос на мировом рынке (кризис). Поэтому в два раза и более упадут поступления от экспорта, и вместо 350 млрд. долларов мы выручим 150 млрд. долларов. Т.е. необходимый для жизни импорт существенно сократится, А это значит, рублевые цены на потребительские товары вырастут, усилится и так интенсивная инфляция и упадет уровень потребления
Академик В.В. Ивантер говорил, что в ноябре спад в экономике составил 8.4%. А по оценке газеты "Коммерсант", в декабре спад еще больше. Это уже очень серьёзно, это грозит безработицей. Самое ужасное, что, поскольку мы не имеем собственного производства машин, станков, большинства потребительских товаров, продолжительность кризиса в России будет не меньше, чем на Западе. Мы уже ничего в этом смысле сделать не можем.
Уровень руководства в нашей промышленности хорошо иллюстрирует руководство энергетикой отраслью. Из всего того, что Россия производит для своего собственного народа, электричество и тепло – одни из важнейших компонентов. Вот пример: чтобы в Москве подключиться к электросетям, нужно заплатить за каждый киловатт 4 тыс. долларов. Факт подключения электрической лампочки к сети обходится в 100 раз дороже, чем сама электрическая лампочка.
Как будет развиваться бизнес, имея в виду подобные реалии? Мы уже платим за 1 кВт/ч более двух рублей. В 2009 г. подорожание составит 10%, в то время как во всём мире, чтобы интенсифицировать производство, повысить конкурентоспособность, эту стоимость, напротив, снижают. Цены на строительство новых мощностей в России в 1.5–3 раза выше, чем средние мировые. Налицо растратная экономика, без контроля за издержками, а ведь одна из главных задач правительства – следить за издержками естественных монополий. Академик В.В. Ивантер говорил, что себестоимость нефти с учётом транспортировки составляет 15 долл. за баррель. Нефть подешевела, но она всё равно стоит около 40 долл., то есть её продажа остаётся очень прибыльной. Однако, к сожалению, прибыль от неё не идёт на новые технологии, о которых мы говорим, на развитие производства.
Что надо делать? В первую очередь надо сбалансировать цены на сырье, моторное топливо, газ и электричество, контролируя издержки на их производство, исключая избыточные издержки и растраты. Внутренняя рублевая цена на эти товары должна равняться себестоимости, плюс налоги (10%) и прибыль (5 – 10 %). Оценки показывают, что тогда цена на бензин может стать не более 10 руб/л. Снижение затрат на энергию и сырье и будет инвестицией в реальную экономику (сельское хозяйство, транспорт, машиностроение) и малый бизнес.
Второе, необходима жесточайшая борьба с коррупцией. Нынешняя разрушающая экономику и государство коррупция должна свидетельствовать о неудовлетворительности власти и в, первую очередь, ее высшего руководства.
В завершение я хотел бы напомнить очень верную мысль выдающегося ученого Александра Зиновьева: необходимо «беспощадное понимание реальности, каким бы ужасающим оно ни было, иначе нас просто исключат из истории». Как вчера заметил Б.Н. Кузык, не было случая, чтобы Россия своих сил не восстановила. Для беспощадного понимания реальности наша академия должна найти приемлемые способы развенчания иллюзий, распространившихся в обществе, которые, к сожалению, разделяет и руководство страны. Я подчёркиваю – приемлемые (учитывая, что мы не политическая партия), но эти способы необходимо найти.
Спасибо, Роберт Искандрвич.
Слово имеет академик Российской академии архитектуры и строительных наук Ильичев Вячеслав Александрович, первый вице-президент этой академии.
Я хотел бы к тем прогнозам, которые сделаны, сказать несколько слов, касающихся возможностей технологии строительства и возможных результатов.
Вот название доклада – «Биосферно совместимые города, развивающие человека».
Строители и архитекторы создают городскую среду и имеют дело со всем спектром действия людей, от родильного дома до кладбища. Естественно, многие функциональные объекты мы строим, но их функции задают другие специалисты. Всё это ложится на генплан города. По-видимому, генплан города не может разрабатываться только строителями. Нужно делать то, что раньше называлось ТЭО, а сейчас называется стратегический план города. То есть, жизнь города определяется его функционированием.
Мы предлагаем новую идею для развития города: достигнуть единения города и окружающей природы, ибо человек порожден природой, является ее частью и без нее не может существовать. Вроде бы такая ясная вещь, но она должна быть как-то подкреплена. И мы пытаемся это сделать.
Мы предлагаем в дополнение к тому, что существует, создавать гуманитарный баланс биотехносферы. То есть, это тройственный баланс населения, количества людей, мест удовлетворения потребностей – это главным образом потребление свежих продуктов и выброс загрязнений и потенциал биосферы региона.
Необходимо законодательно и нормативно закреплять такой гуманитарный баланс или поэтапный переход к этому балансу, регламентировать критерии и стандартные функции, установить минимальные критерии состояния населения с переводом их на уровень, обеспечивающий развитие. При этом ликвидация патологии станет ресурсом развития. Отсюда и попытка нашей академии создать такое направление, создать биосферно совместимое поселение, развивающее человека. И мы добавим от себя архитектурно-градостроительные методы, учитывая профиль Академии.
Немного из общих подходов. Люди ничего не производят – ни нефть, ни песок, ни газ. Ничего. Все это производит Земля. И, казалось бы, что у Земли надо покупать, а не добывать.
Если мы об экономике говорим, добыча – термин не экономический, но термин правильный. Поэтому мы считаем, что надо экономить и входные ресурсы тоже и использовать во многом ту зашлакованность в широком смысле для развития. Мы предлагаем превратить патологию в ресурс развития. Первые шаги в этом направлении я мог бы вам продемонстрировать.
Академия разработала, из современных технологий взяла всё то, что может радикально повлиять на жизнь города. Сейчас я это представлю, к чему это может привести.
Первое. Мы используем метод огневой переработки органических отходов всякого типа, с кпд 90-95 % они переходят в газообразные продукты. Это вместе с землей. В России невозможно это сделать по той причине, что не урегулировано Законодательство о земле. Можно прекратить сброс канализационных стоков, установив органические ёмкости. Не делают, хотя вся наука по этому поводу существует. Использовать водоугольное топливо. В Новосибирске несколько лет работалкотел производительностью 670 тон пара в час. Россия впервые сделала такое топливо – не взрывается, не горит. Перестали делать. Сейчас начали немножко работать. При этом Япония и Китай производят водоугольное топливо миллионами тонн. И это дешевле мазута.
Мы можем строить здания, по зданиям строят лучше, чем потребление энергии; если убрать ужасные теплоцентрали, то вдвое, в шесть раз. Вместо 40 % тепловой энергии, потребляемой ЖКХ, можно 8. Эта разница может быть использована для реконструкции.
Пытались сделать нечто подобное в Орле. Местный производитель энергии сказал: я восхищаюсь вашими инженерными предложениями как личность, но при продаже энергии я буду против вашего проекта, иначе я получу меньшую прибыль. Вот это к вопросу об экономике, которая восприимчива или нет.
Создать собственную индустрию деревянного домостроения, строя деревянные здания. Древесина и возобновляемый - на порядок менее энергоемкий материал, чем бетон и сталь, как строительный материал. Примеров очень много.
На Дальнем Востоке лес вывозится в Китай, потому что туда продается русская энергия по 50 копеек, а внутри- по рубль пятьдесят. И на этом живет пограничный город в точности прямо на той стороне границы, а наши лесосеки невозможны. Энергетика может быть обеспечена тем, что я показал.
Шлакопортланд, цемент. Не уменьшается стоимость, исключается добыча из карьера. Можно вдвое увеличить производство бетона в стране для программы, которая сейчас начинает отставать, и качество лучше, и вяжущие, и заполнители, и дешевле. Каждый шестой дом - бесплатно. На фоне тех цен, о которых сейчас здесь говорили, кому это надо, 20-30 процентов? Но это не экономика, а экономике это надо.
Мы предлагаем использовать программно-целевые методы управления, которые позволяют сочетать интересы человека и государства, т.е. весь диапазон возможных комбинаций входит в эти подходы, и мы считаем, что это путь для развития. Не вполне те программы, которые у нас (они похожи на раздачу денег), а именно эти саморазвивающиеся вещи.
Мы предлагаем, чтобы подобного рода гуманитарные балансы биотехносферы были сделаны для регионов. Мы сейчас это делаем для Орла, для страны в целом и, если это удастся, для всей планеты Земля. Спасибо. (Аплодисменты).
Спасибо, Вячеслав Александрович. Слово имеет академик Цветков Юрий Владимирович.
Я попросил слово, чтобы обратить внимание на важность для научно-технического прогресса, если он состоится, проблемы материалов, которая здесь прозвучала недостаточно.
Правда, академик Ивантер напомнил о металлургии, скорее, как говорится, в негативном плане. Но я думаю, что всем понятно: если у нас не будет металлургии, то не будет страны как индустриальной державы, безусловно.
При докладе академика Алдошина вспоминали академика Фридляндера Иосифа Наумовича в связи с проблемой газовых центрифуг. Несколько в ином ключе он назывался в докладе.
Я хочу подчеркнуть, что если бы не был создан тот сплав, который был использован в этих газовых центрифугах, то не было бы этого проекта (я имею в виду раздел атомного проекта с обогащением урана с помощью газовых центрифуг), и вряд ли мы могли бы (может быть) заявлять, как здесь было сказано академиком Алферовым, о том, что мы смогли создать советский проект, и в этом вопросе опередить Америку существенным образом.
Я мог бы привести и еще примеры использования прорывных технологий, созданных на основе новых материалов. Это в нашем Институте металлургии и металловедения, который я представляю, и в присоединенном к нам Институте проблем керамики, в «Прометее» и ряде других организаций были созданы новые материалы, которые обеспечили прорыв в своей отрасли. И, конечно, нам нужно на это внимание обратить особенное.
Возвращаюсь еще ко второму вопросу – к вопросу нанотехнологий.
Мне тоже представляется, что нанотехнологии тогда победят в мире и в России, когда с помощью нанотехнологий будут создаваться массовые, конструктивные и функциональные материалы. Заделы в этом отношении есть.
Я должен напомнить хотя бы (извините меня за нескромность) свои работы в области плазменной нанопорошковой металлургии, которые дают возможность получать порошки практически всех металлов и элементов в наносостоянии и потом использовать их для получения наноструктурных материалов, компактных, с особыми свойствами.
Не буду называть всех областей, в которых нам удалось что-то сделать. Назову две.
Первая – применение их для получения твердых сплавов и режущего инструмента на основе нанопорошков, которые мы получаем в плазме, с повышением эксплуатационных свойств в разы, с возможностью таким образом вытеснить зарубежные сплавы. Ведь мы же 40 процентов твердых сплавов сейчас получаем из-за рубежа. А за рубежом эти вопросы, связанные с развитием пусть не нано, они порой говорят «неонано», т.е. ультрадисперсных систем, развиваются.
У нас же такие сплавы не выпускаются. Если мы сможем это дело наладить и внедрить (а в советское время у нас были такие возможности для осуществления промышленных вариантов, и мы добились этого), я думаю, что существенным образом эту проблему решим.
Хочу сказать еще одно. К вниманию биологов, я хочу сказать следующее. Говоря о нанотехнологии, надо иметь в виду не только возможность положительного их применения, нужно заботиться о безопасности этих технологий. Мы работаем в этом направлении. Я обращался к руководству Академии в этом отношении, но поддержку мы получили только от МНТЦ. Я надеюсь, что все-таки и на это внимание будет обращено более серьезное. И это будет способствовать грамотному внедрению нанотехнологий в промышленность.
Благодарю за внимание. (Аплодисменты).
Спасибо, Юрий Владимирович.
Слово имеет академик Белоцерковский Олег Михайлович.
Спасибо. Я, вообще говоря, не собирался выступать, но прослушав достаточно интересные доклады, решился. Во-первых, хочу поздравить нашего Президента с тем, что вот такие сессии надо делать, которые смотрят вперед, вверх и так далее. Но только не надо жать, Вы все время говорите: «Пять минут, четыре минуты». Ну, давайте: «Ноль минут». Извините. Вы знаете, что я полжизни отдал Физтеху, полжизни отдал Академии, так что есть некие мысли.
Вот академик Нигматулин, я не знаком с ним, но мне очень понравилось его выступление, оно очень емкое. Я с Вами согласен, только в одном вопрос, у меня оптимизма не так много. Я знал академика Монина великолепно, я знал Ваших предшественников по этим институтам.
Посмотрите «Парламентский час»: вот-вот, вот-вот, вот-вот, будет, будет, будет, будет, мы будем, будем, будем, будем…. Что мы будем? В маленьких учреждениях (извините меня за маленькую тонкость, за маленький каламбурчик) раньше было написано «Вперед к коммунизму», теперь там написано «Обмен валюты».
Что я могу сказать? Я представляю математическое моделирование. Я – ученик академика Дородницына, и очень горжусь этим. Это человек, который научил нас работать, и я с ним работал почти 45 лет. Это выходец из Института прикладной математики, ВЦ, Института автоматизации и проектирования.
Юрий Сергеевич, несмотря ни на что, уровень математического моделирования, вопреки тому, что происходило в стране (это и ЭПМ, и ВЦ, это и наш Институт – в любой последовательности) у нас достаточно высокий.
Юрий Сергеевич, это так, это факт.
Олег Михайлович, вы меня убеждаете, как будто я не разделяю эту точку зрения. Я сам этим занимаюсь, и я согласен с Вами.
Полгода я был стажером в Институте куранта, в Лос-Аламосе бывал дважды. Слушайте, господа, у них плохие схемы! Академика Самарского нет. У них вычислительные схемы плохие и многое другое!
На прошлой неделе так случайно получилось: в понедельник - 90 лет ЦАГИ, в четверг - координационный совет Физтеха. Господа, я 25 лет сидел на Физтехе, вот идите и посидите. Я 84 кафедры и 5 факультетов открыл. Куда деваются физтеховцы сейчас? Я не понимаю этого.
После этого я был в Московском университете. Единственно, где я нашел взгляд дальше, это Московский университет, но я считаю, что это личная заслуга Садовничего. Это один из факторов.
Сейчас мы говорим : вычислительная математика. Я 45 лет занимаюсь этим моделированием. Мы моделировали первые ядерные взрывы и ИПМ. Мы ходили ночь в ночь, а наутро в Австрии наши договаривались с американцами, как все это контролировать.
Техника нас не держит. Есть машины, - достаточно большие. Ну и что? Я был в нашей академической больнице (между прочим, неплохая больница, - нам не надо разрушать медицинское обслуживание Академии наук). Японцы устраивали семинар лично под нас, под меня. Я с больничной койки поехал в Японию. Это у нас четвертый или пятый семинар с японцами. Япония почти не имеет дипломатических отношений с Россией. Они мне сказали: мы работаем с учеными и с артистами. Когда летели назад, весь самолет был забит симфоническим оркестром России Плетнева.
Я спрашивал: что вы хотите от России, Россия не в форме, Россия возрождается… Они: Ландау…. Я: почему Ландау, Ландау был 50 лет назад…
Конечно, идеальная мысль: иметь технику Японии и русские мозги.
Академик Дородницын придумал такую хорошую формулу, которая обошла мир и вернулась ко мне: техника + голова=постоянно. Чем тоньше и изящнее модель… Сегодня академик Велихов показывал слайды. Между прочим, там целая серия наших слайдов, но это уже отдельный вопрос.
На сегодня техника не держит. Сейчас есть центр у Савина, есть центр в МГУ, сейчас организуется центр в Курчатовке, Жуковский хочет иметь центр (наверняка здесь сидит член-корреспондент Дмитриев) и многие другие. Держит математическое обеспечение в любом аспекте.
Это не только программа. Я вообще все разделяю на три уровня. Мы сегодня слышали, что там 30 млн. ячеек, американцы берут миллиард ячеек, и вдруг у них результаты поплыли. Товарищ Велихов, это вопрос, который остается открытым. Это специальная математика - машинная, как Дородницын называл, вычислительная, как хотите. Это и Гурий Иванович, который всю жизнь отдал. Мы последние остались. Я с 1979 г. академик, и нас осталось 4-5 человек.
Дальше идут математические технологии. Это и есть программный продукт. Менялись ли эти технологии, - простите, меня это не интересует. Одни любят блондинок, другие – брюнеток, а третьи – и тех, и других. Так что вопрос программных систем хорошо идет, отрабатывается у них, у нас и т.д. Но эти алгоритмические вопросы… Ведь все трехмерное, везде физико-химические превращения, везде турбулентность, везде instability. Наши семинары с японцами, в том числе с индусами, идут …. and instability и неустойчивости. Подумайте, почему японцы вдруг решили заниматься instability. У нас же даже финансирования нет.
Я все разделяю на три уровня вопросов: первая – задачи, второе – организационная структура, третье – финансирование.
Мы очень хорошо работаем с учеником Велихова, моим коллегой академиком Бетелиным. Завтра у нас будет 9-ый семинар. Приезжайте, послушайте! Сначала он был один, потом разделился и т.д. Финансирование здесь – уже не первый вопрос. Мои родные физтеховцы говорят: Олег Михайлович, это Ваше воспитание …. Мальчик Шатохин (ректор здесь есть?) написал диссертацию, ему платили по 30 тыс. рублей и он, извините, смотался. Причем, в тот момент, когда я на неделю ушел в отпуск.
Педагогический институт должен готовить учителей, Физтех должен готовить в Академию или в ВПК. Это мой крик души, я не буду больше выступать нигде. Поэтому организационный вопрос здесь остается открытый.
Совершенно очевидно, что 15-20 лет нас выбили. Я знаю Льёнса, знал Фери. Мой коллега из Лос-Аламоса Франк Харлоу говорит мне: Олег, у вас же великая страна… и т.д.
Что я могу сказать? Что, конечно, вот эти математические методики вопреки тому провалу, который был, тем не менее они сохранены. Знаете, сколько человек у нас работает по проекту? Больше 50 человек, разных уровней – от студентов до членов Академии. Это последние кадры, потому что провал между 43-летним и 68-летним, практически таких людей почти нет. Надо их сохранить.
Следующий вопрос. Нужно выделить приоритетные задачи в каждом направлении. Возможно, мы завтра это и сделаем.
Ну и теперь проблема образования, я уже о ней сказал. Она будет снята. Я вообще не понимаю, что с армией происходит, почему мы так ее режем сейчас. Я вообще старый человек, наверное, мне не надо это понимать.
В общем, я кончаю тем, что вузы должны готовить, в том числе родной мой Физтех, я ему отдал 26 лет, он выпил всю мою кровь, значит, он должен готовить в Академию, в науку и во все эти организации, и в ВПК в том числе. И чтобы вот эта поговорка, что в Россию можно только верить, в России невозможно жить, чтобы она была категорически неверна.
Заканчиваю тем, с чего начал: поздравляю с удачной сессией.
(Аплодисменты).
Спасибо, Олег Михайлович.
Слово имеет член-корреспондент Данилов-Данильян Виктор Иванович.
Уважаемые коллеги!
Мир стремительно глобализируется. И в этом глобализирующемся мире те страны будут себя чувствовать, так скажем, уютно, которые сумеют оптимально использовать свои ресурсы для того, чтобы удовлетворить потребности мирового сообщества. А великие страны при этом будут еще и воздействовать на эти потребности, ведь именно этим они и отличаются от невеликих, не просто адаптироваться, но и формировать среду в какой-то степени.
Какими ресурсами располагает Россия, именно с этой точки зрения, с точки зрения возможности удовлетворения цивилизации в целом? Анализ показывает, что, наверное, самым ценным нашим ресурсом является вода. К 2025 г. в мире останется только три страны, в которых не вся экономически доступная вода будет вовлечена в хозяйство, - это Россия, Канада и Бразилия. Во всех остальных странах сколько-нибудь заметных ресурсов воды, которые не были бы вовлечены в хозяйство, уже не останется вообще. Водный кризис приобретает глобальный характер.
Сейчас больше миллиарда людей живут в условиях постоянного водного кризиса, еще миллиард – в условиях так называемого водного стресса. В том же, 20025 году половина населения земли, растущего, и еще будет расти оно полвека, будет жить в условиях водного кризиса. Это будет самый сильный вызов мировому сообществу, потому что половина населения, жаждущих людей – это страшные последствия. Это сотни миллионов мигрантов, это колоссальное давление на всю окружающую среду, не только природную, но и цивилизационную.
Как можно в этих условиях строить свою стратегию? Ни о каком глобальном рынке воды, подобному рынку нефти, и речи быть не может, это экономическая бессмыслица. Воды больше, чем нефти, расходуется в 100-200 раз. В таких количествах воду никто возить не будет, это ерунда. А отвечать на потребности мирового сообщества жаждущего нужно будет производством водоемкой продукции.
Водоемкая продукция – это, прежде всего, электричество. К примеру, могу сказать, что один стандартный миллионный блок на атомной станции требует более полутора кубокилометров воды в год, из которых треть теряется безвозвратно. Это почти вся металлургия, есть подотрасли в цветной металлургии, где особенно воды не надо, но вся черная металлургия и большинство подотраслей цветной металлургии – это очень водоемкие производства. Это целлюлозно-бумажная промышленность, это химическая промышленность, почти все подотрасли, и это сельское хозяйство. Все эти отрасли для Российской Федерации не представляются чем-то экзотическим. Это основа нашей промышленности от века, и сельское хозяйство наше тоже когда-то было могучим сельским хозяйством мирового значения. В 13-ом году мы контролировали 40 процентов мирового рынка зерна.
Говорят о том, что нужно выбрать основные, ключевые направления для развития. Я и думаю, что если иметь в виду длительную перспективу, то нам нужно ориентироваться именно на расширение производства водоемкой продукции в нашей стране самыми эффективными способами. Что значит, самыми эффективными? Это значит, на основе новейших инновационных технологий. Водоемкая продукция – это та, которую нельзя произвести без больших затрат воды. Но эти затраты можно и нужно снижать, и соответственно, повышать эффективность использования всех ресурсов, в том числе и воды при ее производстве.
Кроме того, это означает, что нужно сберегать ту воду, которая у нас есть. С этим делом у нас из рук вон плохо в стране обстоит. И по одному из прогнозов Виктора Викторовича Ивантера, который здесь докладывал (по самому неблагоприятному, естественно), у нас получается такая картина, что в 2020 году на Европейской части нашей богатейшей водой страны воды не хватит. Вот для этого нужно сберегать ту воду, которая есть, и повышать эффективность ее использования. А это нанотехнологии, это биотехнологии, это инновации по всему фронту этих отраслей.
Так что я думаю, что перед наукой здесь стоят очень большие задачи, и наш долг всячески содействовать их решению. Но, прежде всего, нужно довести их смысл до властей предержащих.
Спасибо большое, Виктор Иванович.
Слово имеет член-корреспондент Диканский Николай Сергеевич.
Я, действительно, впервые за 20 лет на таком собрании. Это очень интересно и вдохновляет.
Я хотел бы немного сказать об одном важном вопросе, поскольку здесь обсуждается стратегия развития страны, и почему-то здесь не говорится об образовании. Ведь самый главный капитал – это человеческий капитал. И знания – это тот капитал, который неотделим от человека. Поэтому, когда мы теряем молодежь, которая уезжает, мы теряем не только генофонд, но мы теряем и наш капитал.
Инновационная экономика – это экономика знаний, в которой национальным богатством являются люди, обладающие фундаментальными и технологическими знаниями. К сожалению, реформы системы образования последних 10-15 лет привели к тому, что абитуриенты, поступавшие ранее на физические факультеты, боятся сдавать физику, идут на математику и информатику. Объем преподавания по физике, химии и биологии в школе сократился. Вот почему абитуриенты не идут в точные науки, на инженерные и технологические специальности. Ну, а как без физики, химии и биологии мы можем вообще говорить об инновационной экономике?
Это как раз очень тяжелая ситуация, которая сейчас в нашем образовании наступила. И выходить из нее каким-то образом нам необходимо.
Во-первых, у нас были созданы несколько специализированных школ, физико-математических школ, в России их всего 4 в настоящее время. И эти школы, конечно, недостаточно удовлетворяют нашу науку и наши вузы по числу выпускаемых ребят. Но самое печальное, что очень большой отток ребят из этих элитных высших учебных заведений. Только недавно говорили о том, что куда деваются физтеховцы. Это понятно – уезжают. И потеря каждого человека для нас, конечно, для России – трагедия. Россия сейчас находится в очень плохом состоянии с точки зрения популяции. Идет депопуляция страны. Поэтому потеря каждого талантливого человека – трагедия.
Мне кажется, что сейчас нужно говорить о формировании инновационного мышления нации.
К сожалению, у нас сложилась такая ситуация, что изобретатели всегда изображались в виде каких-то немножко сумасшедших, чуть ли не из дурдома их собирают. Это очень плохая тенденция. Надо в самом деле вырабатывать инновационное мышление у молодежи, у школьников, должно быть все направлено на создание нового.
Я знаю, что в Америке, когда мы работали, неоднократно ко мне подходили и лаборанты, и инженеры, они что-то изобретают. Один изобретает, как транспортировать антипротоны и продавать их где-то, другой предлагает еще какое-то изобретение сумасшедшее, но при этом они всегда предполагают, что они что-то заработают. У нас такого, к сожалению, нет. И нам нужно, действительно, создавать условия для того, чтобы ребята думали, изобретали, нужно, чтобы у них было правило: каждый день новая идея.
Сейчас чрезвычайно важна работа Общества «Знание», нужна пропаганда изобретений, изобретательства, открытий, это должно все быть поставлено на государственном уровне.
Первое, что нужно, на мой взгляд, это восстановить объем физики, химии, биологии в учебных программах средних школ. Второе, расширить сеть школ с углубленным изучением точных наук. В школах должны быть переоснащены кабинеты для практики по физики, химии и биологии. Нужно создать в школах и вузах сеть прединкубаторов. В крупных городах необходимо строительство политехнических музеев или музеев науки и техники, надо воссоздать клубы юных техников и юных натуралистов. Нужно создавать творческие лаборатории школьников при вузах.
Мне кажется, что чрезвычайно важной является программа интеграции в рамках университетов. У нас была такая программа, в самое тяжелое время она помогла объединить усилия вузов и Академии наук. Интеграция должна быть на порядки выше, чем то, что было раньше. Это позволит нам использовать интеллектуальный потенциал, накопленный Академией наук.
И последнее, пропаганда знаний и других высокотехнологических разработок. Нужно возобновить учебные передачи по телевидению, научно-популярные программы по телевидению, пропагандировать выдающихся изобретателей и разработки. Это то, что позволит нам реализовать вот эту стратегию, о которой мы говорим.
Я не знаю, конечно, удастся ли нам это увидеть, что произойдет через 30 лет, но тем Академия наук и хороша, что она думает далеко вперед.
Спасибо за внимание.
Евгений Михайлович, пожалуйста, академик Дианов.
В своем кратком выступлении я коснусь прогнозов исключительно быстро развивающейся области современной науки и техники – волоконно-оптической связи, которая влияет на многие сферы государственной деятельности, прежде всего, на экономику, на образование, на структуру управления государством, на социальную сферу.
(Слайд) И многие специалисты считают, что волоконно-оптическая связь либо уже является в ряде стран, либо будет являться основой социальной инфраструктуры современного общества.
Вот эта картинка показывает подводные трансокеанские волоконно-оптические линии связи, которые связали все континенты. Скорость передачи по одному волоконному световоду в таких системах составляет больше одного терабита в секунду, а на материках, в развитых странах, в сетях волоконно-оптической связи уложено 1 млрд. километров волоконных световодов.
(Слайд). В России ситуация сильно отличается. На этой картинке показано, сколько прокладывается волоконных световодов в России. Фирма «Связьинвест», самая крупная фирма, тут написано, что в 2005-2008 году где-то между 10-ю и 15-ю тысяч километров линий. В то время как в США в 2008 году было уложено 14 млн. километров, к 2015 – 83 и так далее. В мире, естественно, еще больше. Вот эта недопустимая отсталость влияет на все стороны жизни нашего общества.
(Слайд). В последнее время возникло новое очень перспективное направление волоконно-оптической связи, которое известно в мире как волоконный световод в каждый дом. Вот на этой картинке показано число, скажем так, семей, которые получили волоконный световод в дом, сделали заявку на такую услугу. Здесь показано в Соединенных Штатах, в Европе, в Южной Корее и в Японии. В Японии они лидеры, буквально за несколько лет идет очень бурное нарастание этого направления. В настоящее время в Японии 15 миллионов семей имеют доступ, причем, этот доступ широкополосный – 10 Ггб. в секунду к Интернету и к другим источникам информации, в то время, как мы знаем, что проводная связь по паре металлических проводов, это, в лучшем случае, 10 Мгб. в секунду.
Это имеет огромное социальное значение, поскольку позволяет населению получать обслуживание: телемедицинское обслуживание, телеобразование, телеработу и другие сервисы.
В настоящее время в Интернете 1 млрд. пользователей, к 2015 году, благодаря такому широкому внедрению волоконной оптики в частные дома, в том числе, будет 5 млрд. пользователей при населении Земли 7 миллиардов. Это увеличивает огромный поток информации, глобальной информации, и возникает проблема создания нового поколения волоконно-оптических систем связи, когда по одному волоконному световоду может передаваться информация со скоростью 50-100 терабит в секунду. Это исключительно сложная и технологическая, и физическая проблема, которая в настоящее время решается во многих научных центрах за рубежом, в университетах, фирмах.
(Слайд). На этой картинке показано, на последней конференции по волоконно-оптической связи в Брюсселе в сентябре месяце обсуждалась проблема создания нового поколения волоконно-оптических систем связи, 50-100 терабит в секунду по волоконному световоду. Этого требует экономика, инфраструктура государственного управления, образование, безопасность и так далее.
В докладе академика Велихова указывалась роль суперкомпьютеров, это все укладывается в проблему, но только здесь решается еще проблема связи между суперкомпьютерами с соответствующей скоростью 50, порядка 100 терабит в секунду. Без этого суперкомпьютеры мертвы. У нас же таких систем связи и передачи информации, к сожалению, нет.
Вторая проблема, это создание систем связи с меньшим потреблением энергии, с более низкой стоимостью. Меня это удивило, но это факт, Интернет потребляет больше энергии в настоящее время, чем вся авиация в мире, причем за счет преобразования в сетях связи оптического сигнала в электронный и снова в оптический. Переход к электронике здесь необходим, поскольку переключение каналов, маршетизация пока еще не разработана, не созданы.
Решение проблем. Они очевидны. Это должна быть полностью оптическая разработка сигналов, и второе, интеграция оптических электронных схем на одной подложке, причем на кремниевой подложке, где должны быть электронные схемы и оптические.
Это требует, помимо других проблем, конечно, разработки и исследования новых оптических материалов. Это должны быть новые волоконные световоды, чтобы передавать 100 страниц в секунду; новые лазерные усилители, которых в настоящее время нет; новые нелинейные оптические материалы для преобразования, оптической обработки сигналов целиком, ну и кремний. Кремний – это известный электронный материал, но в нем теперь надо создавать лазеры, усилители, мультиплексоры и другие оптические элементы. Огромное поле деятельности для науки, для технологии. И вот в рамках программы фундаментальных исследований новые оптические материалы за последние 3 года при большой поддержке руководства Академии мы эти проблемы решаем, создали новые волоконные световоды, новые лазеры-усилители, которые могут внести большой вклад в решение этой проблемы. Плюс ко всему, у нас имеется еще очень большой задел в этой области, и если будет дальнейшее финансирование этой программы, то можно сильно продвинуться в решении этой проблемы.
То, что мы сделали, это создание новых лазеров и световодов, было одобрено на Президиуме Российской академии наук, когда я делал доклад, но это еще больше оценили за рубежом, потому что всех волную эти элементы. Я не для того, чтобы похвалиться, но на крупнейших конференциях в этом году, на четырех, я сделал четыре приглашенных доклада: на лазерных конференциях по материалам и волоконно-оптической связи. Это, конечно, заслуга всего коллектива, который работал над этой проблемой.
Я думаю, что для Академии наук разрешение этих проблем по созданию нового поколения волоконно-оптических систем связи является очень благородной и благодатной проблемой.
Спасибо большое, Евгений Михайлович.
Мне представляется, что состоялся разговор интересный и содержательный. И, конечно, те замечания и предложения, которые здесь прозвучали, основные замечания и предложения, надо учесть при дальнейшем уточнении прогноза, при дальнейшей работе над прогнозом 2030 г.
Во вступительном слове я говорил, что на самом деле работа над прогнозом 2030 начиналась у нас в Академии наук задолго до кризиса. Это было поручение Президента. Во всяком случае, до проявлений кризисных явлений в России. И поэтому было одно видение проблемы, и Александр Дмитриевич и Виктор Викторович об этом говорили.
Вообще, любой прогноз – это совершенно живой организм, его нужно все время лелеять и уточнять, наращивать, что-то урезать, убирать. Эта работа непрерывная. Я думаю, что все замечания, которые здесь прозвучали, нужно учесть в дальнейшей работе. При этом, конечно, нужно отфильтровать наши эмоции и не упустить самые важные, принципиальные соображения.
Я хочу также сказать, что из тех выступлений, которые, по крайней мере, прозвучали здесь, у нас на сессии, видно, какими гигантскими шагами сейчас развивается современная наука, по крайней мере, новые качественные вещи изучаются, новые идеи появляются. Но мы ни в коей мере не должны упускать из виду ответственность, которую мы несем за последствия новых разработок, новых технологий, за последствия в жизни общества, человека. Это очень серьезные вопросы. Отмахиваться от них нельзя. Мы сегодня практически об этом не говорили, потому что здесь очень много неизведанного, очень много непонятного. Например, совершенно непонятно, как новые генетические конструкции могут перерождаться во что-то нехорошее, не вызовут ли они в отдаленном будущем какие-то неприятные эффекты, а назад уже вернуться будет поздно. Я отнюдь не говорю, что этим не нужно заниматься. Нужно заниматься. Но вопросы здесь, в частности, биоэтики, не менее важны, чем вопросы создания и разработки новых идей и новых концепций. Это, в общем, ко всей науке относится. Сейчас такой очень опасный момент, когда в угоду рынку, в угоду наживы можно наделать вещей, которые не мы уже потом будем расхлебывать, а наши прапраправнуки будут расхлебывать, а, может быть, и раньше. Заниматься этим нужно, но, как говорится, с Богом в сердце.
Сейчас я хочу предоставить слово Валерию Викторовичу, который познакомит нас с проектом решения.
Принятие проекта постановления
Уважаемые коллеги! Подготовлен проект постановления научной сессии Общего собрания Академии наук. Если вы позволите, я зачитаю только постановляющую часть. Нет возражений? (Нет).
Общее собрание Российской академии наук, обсудив состояние, проблемы и перспективы научно-технологического прогнозирования как важнейшего элемента стратегии развития России, отмечает, что долгосрочный прогноз развития инноваций и технологий необходим для обоснованного выбора приоритетных направлений фундаментальных исследований и перспективных конкурентоспособных технологий, и, в конечном итоге, является основой стратегии развития инновационной экономики в стране.
Общее собрание Российской академии наук постановляет:
1. Считать работу в области научно-технологического прогнозирования одним из приоритетных направлений деятельности Российской академии наук.
2. Одобрить инициативу Президиума Российской академии наук о создании Межведомственного координационного совета РАН по социально-экономическому и научно-технологическому прогнозированию.
3. Поручить Президиуму Российской академии наук:
обратиться в Правительство Российской Федерации с предложением о создании единой системы государственного прогнозирования с целью возможности определения на научной основе приоритетов развития страны;
разработать План мероприятий по выполнению настоящего постановления Общего собрания РАН с учетом предложений, высказанных в ходе обсуждения докладов;
издать материалы научной сессии Общего собрания Российской академии наук «Научно-технологический прогноз – важнейший элемент стратегии развития России»;
проинформировать заинтересованные федеральные органы исполнительной власти об итогах работы научной сессии Общего собрания РАН «Научно-технологический прогноз – важнейший элемент стратегии развития России» и предлагаемых Российской академией наук мероприятиях.
Соглашаемся с таким проектом постановления? Мы по ходу дела что-то подправим, посмотрим выступления и замечания, которые прозвучали.
Если вы не возражаете, я предлагаю открыто проголосовать за это постановление. Прошу проголосовать.
Кто против? (Нет). Кто воздержался? (Нет).
Постановление принимается.
Я хочу еще несколько слов сказать. Такая общая постановка вопроса о прогнозировании научно-технического развития страны совершенно «неожиданна», повлекла за собой представление Общему собранию таких исследований в очень далеких, казалось бы, друг от друга областях знаний.
Как бы нам не было трудно, в последние 17-18 лет нами достигнуты бесспорные успехи во многих направлениях развития науки.
Во многих направлениях мы удерживаем мировые позиции, позиции лидеров. И представляется шанс проявить себя и в ряде новых областей.
Государством было отпущено довольно много денег по нашим меркам. И были радужные надежды на будущее. Но сейчас экономический кризис.
Не нужно думать, что кризис затронул только Россию. Он затронул и другие страны.
По прогнозам, который имеется на сегодняшний день, заявленная финансовая поддержка Академии сохранится, по крайней мере, тот бюджет, который планировался. Может быть, будут небольшие корректировки.
Но время будет сложное. Надо сконцентрироваться, еще раз провести переоценку ценностей в наших коллективах, понимая, что будем работать в следующем году в довольно сложных условиях.
Ряд направлений нашего развития, о которых было заявлено на майском собрании этого года, к сожалению, не получились в виду чисто экономических трудностей. В частности, я имею в виду, прежде всего, программу строительства жилья для молодых ученых. Окончательное решение еще не принято. Идут разговоры, и сдвинуться не можем.
Несмотря на эту ситуацию, программы фундаментальных исследований, заявленные Президиумом Академии наук, поддержаны финансированием. Финансирование не уменьшено по сравнению с прошлым годом. То есть, мы считаем, что механизм развития программ фундаментальных академических исследований очень колоссальный. И как бы нам не было трудно, их мы будем развивать и всячески поддерживать.
Я думаю, перспективы у нас неплохие.
Но, повторяю, проблем очень много, в том числе и внутри каждого коллектива.
Большое спасибо всем за участие.
Следующее Собрание состоится в мае. Это будет Отчетное собрание Академии наук.
(Заседание закрывается)