Версия для печати

Последние дни МКС "Мир". Как это было.

PRAVDA.RU

15.08.2013 10:00

Владимир Алексеевич Соловьев избран членом-корреспондентом РАН. Без сомнения, это заслуженное признание вклада в отечественную науку прославленного космонавта — дважды Героя Советского Союза. Его подвиги на орбите имеют неоценимое научное значение. Радует, что в Академии число космонавтов пополнилось еще одним весьма нестандартным ученым.

Читайте также: Чаепития в Академии: Истина прекрасна и в лохмотьях!

…У нас с Владимиром добрые отношения вот уже несколько десятилетий. Естественно, что чаще всего мы встречались с ним в Центре управления полетами, не единожды беседовали о космонавтике, о ее прошлом и будущем. Об одной из таких встреч я хочу рассказать. Она случилось в драматический для отечественной космонавтики период — шел заключительный этап полета легендарной станции "Мир" и начиналась работа на Международной космической станции.

Читайте также: Чаепития в Академии: Знание победит

Современникам всегда трудно оценивать происходящее. Требуются века, реже — десятилетия, чтобы в полной мере понять, какое место занимают события, участниками и свидетелями которых мы являемся, в истории человеческой цивилизации. Жаль, что в нашем распоряжении нет "машины времени", и нет возможности убедиться в справедливости вывода Артура Кларка: "Чтоб отыскать событие, сколько-нибудь сопоставимое по значению с начавшимся устремлением людей в космическое пространство, следует, на мой взгляд, углубиться в прошлое намного дальше эпохи Колумба, дальше Одиссея и даже дальше Питекантропа. Я имею в виду тот момент, когда наш общий предок впервые выбрался из моря на сушу".

Человек сейчас "выбирается" с земной суши на космический вольный простор, а мы, уже привыкшие к этому, не уделяем должного внимания подвигам и усилиям тех, кто идет в первых рядах. И в первую очередь я имею в виду полет орбитальной станции "Мир".

Мы сидим в знакомом кабинете руководителя полетами в ЦУПе. Тут он был всегда, вот уже добрые четверть века. Тогда из подмосковного Центра управления впервые шло управление полетами по программе "Союз-Аполлон", и я об этом хотел спросить Володю Соловьева, зная его причастность к тому событию, но сразу этого делать не стал, чтобы не предаться воспоминаниям — все-таки нам есть о ком поговорить и что воскресить в памяти. А потому разговор пошел о нынешнем дне…

— Что сегодня радует в "Мире" и что огорчает?

— Ответ достаточно простой. "Мир" — это пилотируемый комплекс. Радует то, что он до сих пор "экспортный". Хорошо известно, где наша страна находится по своему развитию и благосостоянию — то ли третий десяток, то ли шестой: разные авторы приводят разные цифры… В общем, мирового уровня товаров очень мало, и "Мир", безусловно, в лидерах… Я и сам до сих пор удивляюсь, сколько на нем передовых технологий, в том числе и проведение экспериментов, организация работ и так далее. И эти технологии весьма привлекательны для всего остального мира — ничего подобного в других странах сделать не могут! Много американцев летало, сейчас француз там находится, — неужели они работали бы на "Мире", если бы это можно было сделать в другом месте!? Так что там находится много такого, о чем в прессе пишется — "на мировом уровне". И это, конечно же, радует…

Только факты. Орбитальная станция "Мир" была выведена на орбиту 20 февраля 1986 года. Конфигурация комплекса такова: базовый блок, к агрегатному отсеку которого пристыкован модуль "Квант", у боковых стыковочных узлах находятся модули "Квант-2", "Кристалл", "Спектр" и "Природа". К модулю "Кристалл" присоединен специальный стыковочный отсек, куда причаливают корабли "Шаттл".

Общая масса комплекса "Мир2 с двумя пристыкованными кораблями 136 тонн. Суммарный объем герметических отсеков около 400 кубических метров.

Орбитальная станция "Мир" была затоплена 23 марта 2001 года, проработав в три раза дольше первоначально установленного срока.

…Что огорчает? У нас есть определенные заделы, сформирован хороший коллектив по эксплуатации орбитальных объектов, наработан бесценный опыт. И соответственно есть возможность не только продолжать работы на орбите, но и поднимать их на новый уровень… Однако из того, что у нас по сути дела нет правительства, нет заинтересованности в таких работах, то они двигаются с очень большим трудом или вообще стоят. Финансирования практически нет. Мы пытаемся вкладывать какие-то заработанные нами же деньги, но этого явно недостаточно. Какое-то полное равнодушие, безразличие не только к "Миру", но вообще к космонавтике и освоению космоса, и это не может не вызывать неприятных чувств: стараешься, стараешься, а в конце концов все кошке под хвост… Прости за несдержанность, но это так и есть!…

— В правительстве многие понимают так: мол, дайте вам денег и все. Там не понимают, что это создание новых технологий, что это поднятие на новый уровень жизни в стране, не так ли?

— Американцы после завершения программы "Аполлон" — полета на Луну, долго анализировали сделанное и пришли к выводу, что самое главное в этом проекте не сам полет, а то, что они смогли все организовать. Программа сложная, она потребовала нестандартных и непривычных решений и в области техники и в организации работ. В короткий срок они этого добились. И все технологии, созданные для полета на Луну, удивительным образом прижились в очень разных областях, в частности, они используются и в Пентагоне. И то существенно меньшее количество генералов у них, чем у нас, как раз заслуга программы "Аполлон".

— А как у нас повлиял "Мир" на тех же военных?

— Прямые воздействия всегда трудно выявить… Часто говорят об окупаемости космонавтики. Тут недопустимы примитивные оценки и выводы. Сам по себе космический полет никогда не окупится… Это как движение вперед, будто ледокол лед рубит… А как это сосчитать!? Самая сложная проблема — это внедрение нового, что мы получаем, в рутинные области.

— Но ведь американцы это делают!

— Нас и американцев очень трудно сравнивать. Последние шесть-восемь лет мы активно сотрудничаем с американцами, не по одному десятку раз побывали в их центрах, появилось много друзей, — в общем, мы плотно с ними взаимодействуем, многое переплелось… У них совершенно иной подход, чем у нас. В нашей истории было время, когда не успевали еще даже подумать, а деньги уже давались — в то время создавался "Союз", на Луну собирались лететь, разворачивали программу "Бурана"…

— Было, конечно же, не так…

­— Такое создается в впечатление, сравнивая те времена и нынешние… Не было особых ограничений. Но даже их нельзя сравнивать с нынешними в Америке! Хотя НАСА все время жалуется, что средств не хватает, а бюджет агентства почти такой же, как у России… Достаточно сказать, что годовой полет "Мира" со стартом всех экипажей, с грузовыми кораблями, со спутниками связи, с наземным измерительным комплексом "стоит" 250 миллионов долларов. Один полет "Шаттла" на неделю — 500 миллионов! Ну как тут сравнивать?!

— Всех сейчас волнует: что же будет с "Миром"?

— Что будет? Что будет?… Не знаю я, что будет!…

— И все же?

— Как руководитель полета я лучше других понимаю, что утопить станцию несложно, но очень обидно — ведь действует нормальная станция, нормальный комплекс, и он может работать и работать… Не нужно обращать внимания на вопли злопыхателей, мол, нужно ремонтировать то или иное — ничего в этом необычного нет. А вот если проанализировать то, что мы делаем на "Мире", то выясняется: науки там много…

На "Мире", невзирая на неприятности, связанные с разгерметизацией модуля, находится в рабочем состояние большое количество уникальной аппаратуры — только медицинского оборудования около 2- 2,5 тонн! И как уверяют специалисты, не только наши, но и заморские, на Земле трудно найти такую лабораторию, в которой было бы аккумулировано такой высококачественной и высокоточной медицинской техники.

По нашим прикидкам, стоимость научного оборудования на "Мире" более ста миллионов долларов. И что же все это сбросить сразу в океан?! Мне по крайней мере решиться на это трудно.

…Мы перевезли фотографию Гагарина. Она несколько лет отлетала на "Салюте", а потом на "Мире", и в каждом телерепортаже мы ее видим.

Только факты. Самым первым экипажем на "Мире" были космонавты Леонид Кизим и Владимир Соловьев, стартовавшие 13 марта 1986 года на корабле "Союз Т-15" и прибывшие на борт станции 15 марта. Этот экипаж затем осуществил перелет на станцию "Салют-7", где завершил программу работ на этой станции. Затем космонавты вернулись обратно на "Мир", захватив с собой около 600 килограммов научной аппаратуры.

— Ностальгия по тем временам?

— Нет, но идея перелетов между "Салютом" и "Миром" была хорошая, хотя родилась она не от хорошей жизни… Мы и предлагали сохранить преемственность: была возможность перевезти научную аппаратуру с "Мира" на Международную космическую станцию. И уже не "Союзом" — мы могли взять лишь несколько сот килограммов, а "Шаттлом" — тут уж вес тоннами измеряется. И научное оборудование продолжало бы работать, не нужно было тратить деньги на изготовление нового, на доставку его на орбиту, на проверку…

— Что же мешает это сделать?

— Сейчас уже это невозможно — плоскости орбит теперь совпадут с запущенными элементами МКС лет через семь, а столько с "Миром" мы не продержимся… Так что теперь ни технически, ни баллистически такой перелет от "Мира" к МКС невозможен. Мы упустили такую прекрасную, на мой взгляд, возможность. Возможно, сыграли роль чисто политические мотивы — американцы не хотели, чтобы "Мир" стал элементом МКС. Но мне эта идея очень нравилась!

— "Родилась не от хорошей жизни" — почему?

— На "Салюте-7" события развивались драматически. Экипаж Володи Васютина вынужден был из-за его болезни экстренно прекратить полет. А на борту осталось довольно интересное оборудование, в частности, для наблюдением за атмосферой. Но оно нуждалось в наладке. В общем, на "Салют" нужно было срочно лететь.

С другой стороны, Генеральный конструктор Валентин Петрович Глушко пообещал Генеральному секретарю ЦК КПСС в очередному съезду партии (по-моему, он стал последним) запустить станцию "Мир". Первый модуль "Мира" долго летать в беспилотном варианте не мог. Таким образом, было две станции, а корабль "Союз" только один.

Вот и возникла "патовая ситуация" — туда и туда надо лететь. И тогда родилась идея о перелете. Сначала поработать мы должны на "Мире" пару месяцев, а потом перебраться на "Салют-7" и с него вернуться на Землю. На "Мире" мы встретили два грузовика, смонтировали оборудование, теперь уже "Мир" мог работать без экипажа. В этих же грузовиках пришло кое-что для ремонта "Салюта". Мы перегрузили все в орбитальный отсек "Союза" и отправились на "Салют-7".

Начали там работать, сделали два выхода в открытый космос. Провели испытания раскладывающихся ферм, которые теперь используются и на "Мире", и на Международной космической станции. И вот тогда Валерий Рюмин, он был руководителем полетов, сказал, что мы последний экипаж на "Салюте", а потому нужно снять научную аппаратуру и перевезти ее на "Мир" — зачем же добру пропадать?! Мы вернулись на "Мир", еще поработали там, а потом вернулись оттуда домой.

— Еще хотелось бы слетать?

— Конечно. Но меня не пускают, к сожалению…

— Уже более десяти лет руководителем полета — когда было тяжелее всего?

— Есть трудности многомесячные, растянутые по времени… Есть сложности, связанные с полетом: когда происходят эксцессы… Было несколько сложных стыковок… Соударение со "Спектром" — поволновались сильно… Но наша задача и состоит в том, чтобы предусматривать и "обходить" сложные ситуации.

Только факты. На борту "Мира" сейчас работает экипаж 26-й основной экспедиции космонавты Геннадий Падалка и Сергей Авдеев (с 13 августа 1998 года по 28 февраля 1999 года). Международные экипажи основных экспедиций стали работать на станции с 1995 года. Первый из них с участием астронавта США, второй — с участием астронавта Европейского космического агентства. С марта 1996 года по июнь 1998 года вместе с нашими космонавтами постоянно работали астронавты США. Они сменяли друг друга.

Проведено 15 экспедиций посещения. 14 из них были международными с участием космонавтов Сирии, Болгарии, Афганистана, Франции (пять раз), Японии, Великобритании, Австрии, Германии (дважды), Европейского космического агентства. Осуществлено к "Миру" девять полетов "Шаттла", во время которых на станции побывало 37 астронавтов США, один астронавт Канады, один — Европейского космического агентства, один — Франции и четыре космонавта России.

Всего на "Мире" побывало 102 человека. Совершено 71 выход в открытый космос и три выхода в разгерметизированный модуль "Спектр". Общее время в открытом космосе — 336 часов 32 минуты.

Для обеспечения работы экипажей на "Мир" было отправлено 18 автоматических кораблей "Прогресс" и 40 кораблей "Прогресс М". Они доставили на борт более 130 тонн различных грузов.

— С американцами как работалось на "Мире"? Иначе чем в те времена, когда проходил проект "Союз — Аполлон"?

— Тот период, конечно же, я прекрасно помню. Я занимался подготовкой к старту "Союзов" — их было два. И я начинал и завершал этот проект на космодроме Байконур. Месяц до пуска там сидел, весь полет там же был, и вернулись в Москву только после посадки экипажей. Так что мне трудно судить, как шло управление полетом тогда…

А вот что касается нынешних наших дел с американцами, то, конечно же, не все гладко проходит. Я сказал бы даже — "тяжело". И у них и у нас все инструкции "написаны кровью", как говорится… У нас создана система, которая обеспечивает определенную надежность полетов. Плоха она или хороша — это не имеет значения: она проверена жизнью.

Они точно также запускают свои аппараты в агрессивную среду, у них точно также горели и гибли люди, и поэтому у них есть своя линия, не всегда совпадающая с нашей. Они привыкли к своей документации, к своему оборудованию. И когда мы плотно сошлись, то самое трудное было — найти взаимопонимание. "Притирка" шла сложно и трудно. У них, кстати, тоже достаточно сложная бюрократическая машина, и преодолевать ее нелегко. Но надо отдать нам должное: мы нашли взаимопонимание во всех вопросах, и это обеспечило нормальную совместную работу в космосе и в прошлом и в будущем.

— После "Мира" вы автоматически переходите всей командой на работу с Международной космической станцией?

— Мы уже сейчас управляем ею. С 20 ноября 1996 года мы работаем с первыми элементами МКС — "Зарей" и "Единством". Так что для нас эта станция уже действует.

Читайте все материалы в серии "Чаепития в Академии"

Читайте самое интересное в рубрике "Наука и техника"

Владимир Губарев