Найденная в раскопках керамика и разного рода металлические изделия представлены формами, традиционными для мерии других финно-угорских народов Поволжья. Вместе с ними встречены разнообразные явно привозные предметы, в полном соответствии с летописью характеризующие внешние связи мери.
Местоположение, наличие импортов позволяет предполагать, что ростовский участок побережья в общей системе мерянских поселений мог быть неким торговым местом. Возможно, именно этим обстоятельством, сложившейся традицией, объясняется появление древнерусского города на низкой озерной террасе. Подтверждением такой возможности служит находка двух шпангоутов крупной ладьи конца X в. Это единственная на территории древней Руси находка частей судна, построенного в традиции характерной для Скандинавии и стран Балтийского побережья, которая является прямым свидетельством существования водного пути к Ростову со стороны Ладоги и Новгорода.
По данным раскопок, городская территория с присущими ей особенностями начинает формироваться в 60–80-е гг. Х в. Наиболее ранняя дендродата образца из культурного слоя города указывает 963 г., первые археологически зафиксированные постройки появились после 980 г. С этого времени наблюдается свойственное городам долговременное постоянство планировки. Столь же постоянным был рост городской территории, что позволило Ростову в XII в. считаться одним из крупнейших древнерусских городов и в первый и последний раз в своей истории удостоиться в летописи определения «Великий».
