Мы готовы к дискуссиям на эти и другие темы. Э. Гиббонс следовало все эти вопросы обсудить непосредственно с исследователями Денисовой пещеры. И вызывает недоумение, что о проблемах геохронологии и стратиграфии она не задала ни мне, ни моим коллегам ни одного вопроса, находясь на Денисовой пещере. Еще большее недоумение вызывают ее следующее слова: «Сегодня академик А.П. Деревянко и его коллеги выдвигают гипотезу о последовательном заселении Денисовой пещеры: представители денисовской группы жили здесь ок. 50 тыс. л.н., неандертальцы обитали непродолжительное время 45 тыс. л.н., а после них пришли люди современного физического вида».
Во всех моих работах рассматривается принципиально другая последовательность заселения людьми Денисовой пещеры и в целом Южной Сибири и Центральной Азии. Эта проблема наиболее подробно изложена в моей книге [Деревянко, 2011а]. Суть ее сводится к следующему: вторая миграционная волна эректоидных форм пришла в Центральную Азию, Южную Сибирь и на Алтай ок. 300 тыс. л.н., вероятно, с Ближнего Востока. С этого хронологического рубежа мы прослеживаем в Денисовой пещере и на других местонахождениях в пещерах и стоянках открытого типа на Алтае непрерывное конвергентное развитие каменных индустрий, а следовательно – и самого физического типа человека. Исследование ок. 60 культуросодержащих горизонтов, относящихся к хронологическому интервалу 100–30 тыс. л.н., на стоянках, находящихся на небольшом расстоянии друг от друга, позволяет нам проследить, как на основе среднепалеолитической индустрии постепенно, начиная с 70 тыс. л.н. происходит процесс формирования верхнепалеолитической индустрии на базе пластинчатого расщепления. В хронологическом интервале 50–40 тыс. л.н. на Алтае появляются основные типы каменных орудий верхнепалеолитического облика, украшения из камня, при изготовлении которых применялись шлифование, сверление, полировка, отмечено использование кости и зубов животных для изготовления различных орудий и украшений. Верхнепалеолитическая индустрия, сформировавшаяся на Алтае, является одной из самых древних и оригинальных в Евразии, и, учитывая, что весь этот процесс происходил конвергентно, на местной основе, у меня и моих коллег не было сомнений, что это был человек современного типа, который в результате дивергенции и эволюционного развития формировался здесь на основе одной из эректоидных форм, так же как и среднепалеолитическая индустрия стала базисной для формирования верхнепалеолитической.
Принципиальное отличие местной верхнепалеолитической индустрии от мустьероидной стало очевидным фактом с приходом на эту территорию Алтая неандертальцев не из Казахстана, как пишет Э. Гиббонс, а с Ближнего Востока и Узбекистана. Палеогенетические исследования, выполненные высококвалифицированной командой во главе с С. Паабо, несколько прояснили картину. Моя точка зрения, сформулированная в ряде статей [Деревянко 2009а, б; 2010а, б; 2011б, в, г] и в монографии [Деревянко, 2011а], сводится к следующему.
