Версия для печати
Вернуться к списку

Интеллектуальная собственность: обновлённая защита

Справка: Александр Викторович Наумов — заместитель директора Департамента научно-технической и инновационной политики Министерства образования и науки

С 1 января вступила с силу четвёртая часть Гражданского кодекса РФ. Как Вы оцениваете эффективность норм этого закона для защиты объектов интеллектуальной собственности в области науки и их участия в хозяйственном обороте? Какие пробелы и плюсы можете отметить?

— Четвёртая часть закрепила механизмы распределения прав на объекты интеллектуальной собственности (ОИС). Она содержит ряд статей, посвящённых договорным отношениям в сфере распоряжения исключительным правом на результаты интеллектуальной деятельности. Система правовой охраны интеллектуальной собственности в РФ полностью соответствует мировым стандартам. Но эта система — инструмент, который хозяйственные субъекты используют в экономике государства. Так вот сам инструмент у нас нормальный, вопрос в другом: как он используется? Коммерческий сектор не имеет никаких проблем. (Только мешает сырьевая игла.) В государственном же секторе науки вопрос другой: насколько эффективно он использует инструмент интеллектуальной собственности?

ГК закрепил предоставление хозяйствующим субъектам принадлежащих РФ прав на результаты научно-технической деятельности (единые технологии) на конкурсной основе. При этом исполнитель, в процессе деятельности которого были получены данные результаты, имеет преимущество перед третьими лицами только при прочих равных условиях. Исполнитель же не всегда может конкурировать с третьими лицами по ценовому критерию. Как это можно прокомментировать?

— Вряд ли можно говорить о том, что исполнитель поставлен в неравные условия. Во-первых, в гражданской сфере исполнитель должен сразу получить эти права, конкурса не должно быть. Но если эти права — у государства, оно обязано провести конкурс. К сожалению, у нас система НИОКРовских работ построена так, что исполнитель НИР и ОКР — одно лицо, а производственную часть, как правило, представляет другое лицо. В своё время были научно-производственные объединения, где это совмещалось. Сейчас исследовательская и производственная части соединяются в ГНЦ. Но подавляющее большинство научных организаций, которые создают результаты, не имеют производственной базы для их практического применения (внедрения).

Теперь давайте посмотрим, что говорится в 77-й главе ГК. Если государство закрепило права за собой, хочет передать их хозяйствующим субъектам и выносит на конкурс, то претенденты должны выполнить условие: им надо обеспечить практическое применение этого результата. Какое практическое применение может найти исполнитель или разработчик, скажите мне? Он может только передать права кому-то, кто реализует этот результат, либо провести доработку полученного результата, исходя из потребностей хозяйствующих субъектов, вряд ли он сможет сделать что-то иное. Какое практическое применение может найти исполнитель или разработчик, скажите мне? Он может только передать права кому-то, кто реализует этот результат, либо провести доработку полученного результата, исходя из потребностей хозяйствующих субъектов, вряд ли он сможет сделать что-то иное.

Чем плох этот вариант? Почему бы разработчику не использовать возможность продать права на ОИС?

— Он может это сделать. Но не очень много разработчиков продают права на ОИС, и не так много желающих их купить. Почему? Потому, что этот результат ещё нужно переделывать применительно к нуждам конкретного хозяйствующего субъекта. В связи с этим мы вводим в закон о передаче технологий новое положение: «Доведение результата до стадии промышленного применения». Там фигурируют исполнитель, государство и частный инвестор. Конкурс специально проводится между потенциальными инвесторами, готовыми вложиться в этот результат — профинансировать его доработку в соответствии со своими потребностями и потребностями рынка. При этом преимущественное право получения прав действует только для исполнителя. Для инвестора устанавливается более однозначный механизм. Если инвестор вложился, права получит он. Но на него переходит и обязанность практического применения полученного результата. Важно, чтобы люди понимали, какие обязанности возлагаются на них после закрепления прав. Им нужно понять, что они должны будут сделать то-то и то-то и отчитываться за всё. Если инвестор вложился, права получит он. Но на него переходит и обязанность практического применения полученного результата. Важно, чтобы люди понимали, какие обязанности возлагаются на них после закрепления прав. Им нужно понять, что они должны будут отчитываться за всё.

В ситуации с федеральными целевыми программами госзаказчиком является Роснаука. Если она передала права исполнителю-госучреждению, это снимает с неё обязательство по внедрению? Кто отвечает, если исполнитель не смог ввести результат в оборот?

— В этом случае обязательство по внедрению ложится на исполнителя государственного контракта. Государственное это учреждение или коммерческое — значения не имеет.

Если разработка относится к категории «безопасность», права остаются за инвестором и государством совместно. Кто в этом случае отвечает за практическое применение?

— Права в этом случае по общему правилу должны закрепляться за Российской Федерацией. Обязанность практического применения (внедрения) технологии лежит на том лице, за которым закреплены права. Если права у государственного заказчика, он обязан составить план внедрения, отчитываться, изыскивать финансовые средства для практического применения этой технологии.

Закон Российской Федерации «О безопасности» очень широко трактует работы, относящиеся к этой категории. Существует ли какой-нибудь закрытый список, сужающий это определение?

— Нет, такой список нормативно не определён. Относить ли разработку к сфере «безопасности», определяется конкретным государственным заказчиком в каждом конкретном контракте.

Вы сказали о переходе обязанности практического внедрения разработки на каждого последующего правообладателя. Предусмотрены ли какие-то санкции за невыполнение правообладателем этого условия?

— В настоящее время законодательством не установлены конкретные санкции за данное нарушение. В то же время проектом федерального закона «О передаче технологий» предусматривается, что при неисполнении обязанности практического внедрения договор о передаче технологии расторгается в судебном порядке по иску лица, распоряжающегося правом на технологию от имени государства (госзаказчик), а права на технологию переходят к Российской Федерации.

Раньше было так: закрепил за собой права на какой-то результат, а дальше хоть трава не расти. Теперь будут спрашивать: а польза где? Если требуется передать права, объявляется конкурс. Если конкурс не состоялся (победитель не определён), объявляется аукцион — кто предложит большую цену. Если и аукцион не состоялся, может осуществляться доведение технологии до промышленного применения — начинается поиск частного инвестора. Если найти инвестора не удаётся, государство прекращает тратить средства на правовую охрану из-за невостребованности результата. Здесь встаёт вопрос об эффективности планирования НИРовских, ОКРовских работ. Вопрос не простой.

Совместное же правообладание для единых технологий теперь предусмотрено только для случая совместного финансирования проектов. Раньше было так: закрепил за собой права на какой-то результат, а дальше хоть трава не расти. Теперь будут спрашивать: а польза где? Здесь встаёт вопрос об эффективности планирования НИРовских, ОКРовских работ. Вопрос не простой.

Совместное правообладание предусмотрено в постановлении правительства №685 от 17 ноября 2005 года «О порядке распоряжения правами на результаты научно-технической деятельности». Теперь положения этого постановления пересекаются с четвёртой частью ГК. Каков текущий статус 685-го постановления?

— Согласно статье четвёртой федерального закона №231 от 18 декабря 2007 года постановление №685 действует в части, не противоречащей Гражданскому кодексу.

Существует ли уже практика закрепления за НИИ прав на ОИС? Какова оценка этой практики с точки зрения последующей коммерциализации ОИС и вовлечения научных организаций в рыночные отношения?

— Чтобы хозяйствующий субъект мог учесть в бухгалтерии права на результаты интеллектуальной деятельности в качестве нематериального актива, надо обязательно выполнить условия, содержащиеся для коммерческих организаций в ПБУ14/2000. В реальности поставить результат на баланс, чтобы он отвечал всем этим условиям, затруднительно. А ноу-хау вообще никакого отношения к нематериальным активам не имеет, хотя ноу-хау является базисом для работы любой коммерческой организации. Мы с 2003 года по 2005 год пытались изменить ПБУ 14/2000, уменьшить количество условий, чтобы результат интеллектуальной деятельности можно было эффективно учитывать как нематериальный актив. Безрезультатно. У Минфина подход чисто бухгалтерский: любой шаг должен быть подтверждён документом. Чем можно подтвердить права на ОИС? Минфин установил, что это либо патент, либо свидетельство. А на что у нас могут быть патенты? На полезные модели, промышленные образцы, изобретения, селекционные достижения. Свидетельства — на товарные знаки. Нашлись ещё два вида свидетельства — на программы для ЭВМ и базы данных. Но это объекты авторского права, где любое свидетельство не имеет правовых последствий. Топология интегральных микросхем — тоже свидетельство, но и оно не является правоустанавливающим документом. Вот и всё, что может быть поставлено на бухгалтерский учёт из результатов интеллектуальной деятельности. Сейчас мы готовим новое предложение, и теперь у нас есть юридическое основание — Гражданский кодекс, часть четвёртая. В реальности поставить результат на баланс, чтобы он отвечал всем этим условиям, затруднительно. А ноу-хау вообще никакого отношения к нематериальным активам не имеет, хотя ноу-хау является базисом для работы любой коммерческой организации.

Это касается хозяйствующих субъектов. А за учреждениями права закреплены постановлением 685. Условия распоряжения этими правами должны определяться договором, заключаемым распорядителем бюджетных средств с федеральным государственным учреждением. Применяется ли на практике договорная процедура закрепления прав на ОИС за научными организациями?

— Здесь возникают другие два вопроса. Первый — как могут распоряжаться учреждения этими правами? Там написано, что должно быть заключено соглашение с главным распределителем бюджетных средств, которому подведомственно конкретное учреждение. Мы прошли тяжкий путь урегулирования разногласий с Минфином. В правительство предложения внесли, но так и не смогли решить этот вопрос. Где у нас основные научные учреждения? В Академии наук. Она сейчас определилась со своим статусом, есть устав, утверждённый постановлением правительства от 19 ноября 2007 года №785. Мы доработали проект постановления, которым прописываются права учреждений заключать лицензионные договоры, договоры об отчуждении исключительных прав, получать доходы. Но что сделал Минфин? Внёс изменения в бюджетный кодекс — с 1 января 2008 года начал действовать федеральный закон от 26 апреля 2007 года №63-ФЗ «О внесении изменений в Бюджетный кодекс Российской Федерации в части регулирования бюджетного процесса и приведении в соответствие с бюджетным законодательством Российской Федерации отдельных законодательных актов Российской Федерации». После вступления в силу федерального закона, определяющего особенности использования бюджетными учреждениями средств от оказания платных услуг, безвозмездных поступлений от физических и юридических лиц, международных организаций и правительств иностранных государств, в том числе добровольных пожертвований, и средств от иной приносящей доход деятельности, все доходы, которые будет получать бюджетное учреждение от разрешённых видов деятельности, будут зачисляться напрямую в бюджет. Зачислить заработанные средства, как раньше, в казначейство отдельным балансом и использовать для финансирования своих работ после этого будет нельзя.

Как это отразится на государственных учреждениях и учреждениях РАН?

— Для учреждений РАН это вряд ли создаст проблемы, так как после принятия устава РАН они перестали быть бюджетными.

Проблемы возникают у бюджетных учреждений, подведомственных государственным органам. Теперь никто не будет заниматься деятельностью по выходу на рынок. Такое впечатление, что, с одной стороны, мы боремся с серыми схемами оборота результатов деятельности бюджетных учреждений науки и образования, а с другой, принимаются решения, которые легализуют этот серый оборот. Работать по белым схемам никому не будет выгодно. Зачем, если можно спокойно продать эти результаты, не выходя на финансовые расчёты с государством? Не буду говорить о механизмах, но они достаточно просты и известны… Теперь никто не будет заниматься деятельностью по выходу на рынок. Такое впечатление, что, с одной стороны, мы боремся с серыми схемами оборота результатов деятельности бюджетных учреждений науки и образования, а с другой, принимаются решения, которые легализуют этот серый оборот. Работать по белым схемам никому не будет выгодно.

Когда разрабатывалась четвёртая часть ГК, Минфин предлагал закрепить возможность государства получать какие-то роялти…

— У Минфина позиция такая. Государственная копеечка вложена? Вложена. Значит, все доходы, полученные от этого результата, должны прийти государству в бюджет. У государства есть один инструмент — бюджет. Единственное, что мы может там пересматривать, — это порядок расходования средств, поступивших в государственное учреждение от разрешённых видов деятельности, так как это должно быть определено в рамках федерального закона об особенностях использования бюджетными учреждениями средств от оказания платных услуг, безвозмездных поступлений от физических и юридических лиц, международных организаций и правительств иностранных государств, в том числе добровольных пожертвований, и средств от иной приносящей доход деятельности.

Поэтому мы планируем каким-то образом в рамках этого закона реализовать механизмы заинтересованности бюджетных учреждений во внедрении результатов своей научной деятельности и использования полученных средств для своего развития.

Могут ли в действительности НИИ, имеющие права на ОИС, получать международные патенты? Ведь эта процедура очень дорогая.

— Давайте, по порядку. Для чего патентовать за рубежом? Часто на это отвечают: «Чтобы за рубежом не запатентовали вместо нас». Чушь это. Если вы запатентовали в России, уже нигде никто не запатентует. Во всех развитых странах существует мировая новизна. Для чего патентовать за рубежом? Часто на это отвечают: «Чтобы за рубежом не запатентовали вместо нас». Чушь это. Если вы запатентовали в России, уже нигде никто не запатентует. Во всех развитых странах существует мировая новизна.

А право продажи идеи на зарубежном рынке? Там, в отличие от России, может быть запатентована идея...

— Фактически, в ведущих странах всё патентное законодательство гармонизировано. То, что можно запатентовать в одной стране, можно и в другой. Правда, американцы больше патентуют программные продукты, а Европа и мы охраняем программные продукты и базы данных нормами авторского права. Если вы, коммерческая организация (не учреждение!), ведёте бизнес, производите продукцию, которую планируете экспортировать, то для защиты этой новой продукции есть смысл получить зарубежный патент. Если вы продаёте продукцию на территории России, не имея при этом зарубежного патента, то если кто-то будет производить эту продукцию за рубежом, вы запретить ему производство там не можете. Но если он начинает поставлять эту продукцию на территорию России, она может быть арестована и конфискована в соответствии с нашим законодательством, поскольку это будет нарушением патентных прав, действующих на территории России. Если у вас нет перспектив выйти на зарубежный рынок, зачем вам патентовать?

А если есть перспектива выйти, а денег на патент не хватает?

— Коммерческий сектор должен жить по своим конкурентным законам. А для государственного сектора неоднократно поднимал вопрос Роспатент о создании фонда поддержки зарубежного патентования новейших российских разработок. Безусловно, необходимо будет установить механизмы отбора, выделения средств, контроля и т.д. Данный вопрос находится в стадии проработки. Но там суммы не астрономические — первоначально речь идёт о суммах от 50 до 100 миллионов рублей в год.

Но для начала нам хорошо бы разобраться у себя, в России. Ведь беда в другом. Есть постановление о контроле правовой охраны и использования результатов интеллектуальной деятельности в гражданской сфере, который осуществляет Роспатент. При проверке исполнителей государственных контрактов выявляется, что не осуществляется никакой правовой охраны на территории России! То есть вообще не оформляются и не подаются заявки на выдачу патентов на изобретения, полезные модели и другие ОИС, созданные в рамках выполнения государственных контрактов. О каком зарубежном патентовании можно говорить, если в нашей стране права не оформляются, даже если для этого требуются незначительные по большому счёту суммы? При проверке исполнителей государственных контрактов выявляется, что не осуществляется никакой правовой охраны на территории России! То есть вообще не оформляются и не подаются заявки на выдачу патентов на изобретения, полезные модели и другие ОИС, созданные в рамках выполнения государственных контрактов. О каком зарубежном патентовании можно говорить, если в нашей стране права не оформляются, даже если для этого требуются незначительные по большому счёту суммы?

Последние несколько недель в научном сообществе ходят слухи о прекращении работы системы защиты интеллектуальной собственности, в частности о том, что Федеральная служба по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам с начала года не может выносить никаких решений. Есть ли у этих слухов основания?

— Это не соответствует действительности. Роспатент по-прежнему принимает и рассматривает заявки на все объекты интеллектуальной собственности, проводит экспертизу заявок. Нового в четвёртую часть ГК введено максимум процентов двадцать, на восемьдесят процентов она базируется на прежних положениях. В законе о введении в действие четвёртой части ГК есть специальная четвёртая статья о порядке действия подзаконных нормативных актов, в том числе приказов Роспатента, правил, инструкций. В этой статье установлено, что подзаконные нормативные акты действуют в части, не противоречащей части четвёртой Гражданского кодекса. Когда будут разработаны новые положения, прежние будут отменены. Это всё! То есть разработчики сделали плавный переход от прежней нормативной базы к новой. А люди берут, открывают часть четвёртую ГК и читают, что «отменяются законы». Да, отменяются, ну и что? Вместо них вводятся соответствующие главы четвёртой части ГК, а вся остальная подзаконная база действует в части, не противоречащей ей. Так что разговоры о блокировании системы защиты интеллектуальной собственности — не более чем домыслы, слова недостаточно компетентных людей.