http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=005d0687-9f36-41ed-9e8c-b20f324fddc7&print=1© 2024 Российская академия наук
Вузы для всех
Впервые Дни сибирской науки прошли в Хьюстоне в год 50-летия СО РАН, тогда нашу делегацию возглавлял академик , теперь же мероприятия были приурочены к полувековому юбилею полёта Юрия Гагарина. Неслучайно в этом году американскую сторону представлял бывший директор Центра управления полётами NASA .
Но инициаторами этого начинания выступили не какие-либо официальные структуры, а общественные организации и частные лица. Это группа наших соотечественников, живущих в США, причём разных поколений и рода занятий. Например, профессор – потомок эмигрантов ещё первого поколения, родившийся в Германии после войны и затем переехавший с семьей в США. Сегодня он работает в Хьюстоне: преподаёт, на высоком уровне занимается нанотехнологиями, ведёт несколько крупных международных проектов. При этом Алексей Игнатьев постоянно занимается поддержанием связей диаспоры с Россией. Другой двигатель наших контактов – Софья Табаровская. Она в своё время окончила гуманитарный факультет НГУ, была журналистом «Новосибирской панорамы» на телевидении, а затем вместе с мужем уехала в Америку, где тоже работает по профессии: у Софьи своя программа «Мы, Техас и Россия» на одной из радиостанций Хьюстона. Кроме того, она открыла воскресную школу для детей русскоговорящих родителей.
Основной принимающей организацией был частный университет Райса. Надо сказать, что в Техасе всего 97 университетов и этот – самый маленький, в нём учится около 3000 студентов, примерно как у нас в Новосибирском университете. Второй площадкой был Хьюстонский университет, государственный, но со значительным присутствием частных фондов, на средства которых обучаются многие из 30 тысяч студентов. Наконец, третьим был Южный университет Техаса, где 95 процентов и студентов, и преподавателей – афроамериканцы.
Обучение почти 100 тысяч темнокожих молодых людей финансируют в основном власти штата Техас, хотя, насколько удалось понять, и здесь не обходится без присутствия частного капитала.
И ректор, и деканы этого университета высказали большую заинтересованность в установлении постоянных контактов с Сибирским отделением РАН.
Основные же наши встречи, повторюсь, проходили в университете Райса в том числе и потому, что он уже сотрудничает с исследовательскими организациями СО РАН: Институтом физики полупроводников, Институтом автоматики и электрометрии, химическими институтами. Научная программа получилась очень разнообразной. С нашей стороны это были доклады, связанные, в основном, либо с минеральными ресурсами, либо с энергетикой. Очень успешно выступил по проблемам энергосбережения директор Института теплофизики СО РАН член-корреспондент РАН . При том что для Сибири актуальна экономия энергии для получения тепла, на юге США эта проблема имеет противоположный знак: огромное количество энергии тратится на охлаждение. Коллег из США также заинтересовали сибирские волоконные лазеры (в прессе их зовут «самыми длинными в мире»), радикально увеличивающие дальность связи без потери качества сигнала.
Специалистов по технологиям бурения привлекла информация о некоторых видах природных алмазов, чьё происхождение связано с ударами космических тел на Землю: они обладают уникальными механическими характеристиками. Американцам было интересно узнать и то, что ещё на этапе своего зарождения институты СО РАН участвовали в подготовке полёта Гагарина – в частности, рассчитывали форму иллюминаторов для .
Урок для академика
С американской стороны я познакомился с рядом наших соотечественников, которые занимают в науке серьёзные позиции. Их доклады, в основном, касались современного материаловедения, создания материалов на уровне наноструктур с заданными свойствами. Они были для нас очень поучительными: мы увидели настоящие нанофабрики, где работа связана с поточной сборкой буквально отдельных молекул. Две из этих лабораторий-фабрик возглавляют наши соотечественники: один – из Физтеха, другой – выпускник НГУ. Контакты завязались, Алексей Игнатьев собирается в ближайшее время приехать в Новосибирск для встреч и работы с коллегами из Института физики полупроводников и других институтов СО РАН.
Достаточно новыми были мои впечатления и от чисто прикладных проблем, которыми занимаются в американских университетах. В Южном университете Техаса, например, решают задачи оптимизации транспортных потоков в городах – и не на уровне общих принципов и схем, а с точностью до каждого дорожного знака или светофора. Мне показалось, что такие задачи для российских академических институтов были бы по плечу: они связаны и с информатикой, и с математикой, и с биологией…
Но наша беда состоит в том, что у нас часто изначально пытаются «продать» своё участие в решении проблемы, а не само решение.
Здесь же идёт доскональная проработка, до каждой детали: так называемые мелочи никогда не откладываются на потом. Это очень важный урок, который я извлёк лично для себя.
Отдельным пунктом нашей программы было посещение штаб-квартиры компании «Бейкер Хьюз», входящей в мировую тройку лидеров по объёму бурения и сервиса нефтяных скважин. В ней работает свыше 100 тысяч человек – как во всей Российской академии наук. Несколько лет назад «Бейкер Хьюз» открыла научный центр в новосибирском Академгородке, теперь он называется «Новосибирский технологический центр». Его смысл состоит в том, что наукоёмкая компания сознательно расположила своё подразделение поближе к академическим институтам, чтобы решать свои задачи сообща с ними, базируясь на междисциплинарных подходах. Думаю, что наши презентации в «Бейкер Хьюз» приведут к новым предложениям: вскоре к нам в Новосибирск приедет группа ведущих специалистов во главе с одним из вице-президентов компании. Не буду вдаваться в детали, но у нас намечается несколько новых направлений по исследованиям и технологическим разработкам – некоторые из них я бы даже назвал неожиданными…
Чудеса в Астродоме
Вскоре после завершения Дней сибирской науки в Хьюстоне прошла большая международная конференция-выставка по разработке морских месторождений. Её размах я могу охарактеризовать одной цифрой: 97 тысяч участников. Экспонентами выступали более 500 компаний. Был задействован знаменитый , архитектурная гордость Хьюстона – несколько помещений диаметром 700–800 метров каждое, а площадь парковки составила 10 квадратных километров. Здесь я впервые увидел в таком количестве технику, предназначенную для автоматизированной добычи на больших глубинах. Фактически, это завод-робот по извлечению и первичной переработке нефти, расположенный под платформой на глубине 1000 метров. Вся насосная часть, вся очистка нефти от песка, газа, других примесей находится на дне и работает в автоматическом режиме. На выставке я видел такие заводы, которые предназначены для глубоководья у берегов Бразилии и будут функционировать уже на 2000 метрах от поверхности моря. И это были не макеты, а действующие промышленные установки площадью около 100 квадратных метров и высотой 3–5 метров.
Глядя на всё это, я понимал, что нефть не может быть дешёвой, а если по каким-то причинам её цена будет падать, то это станет фактором, сдерживающим общий научный прогресс.
Космические «Шаттлы», на мой взгляд, более простой комплекс, чем эти подводные фабрики, но мы о них просто ничего не знаем. Я провёл на выставке целый день и ушёл оттуда, прямо говоря, ошеломлённым. Отдельным павильоном была представлена одна из крупнейших в мире нефтедобывающих компаний, «Сауди Арамко». Мы встречались с её представителями, договорились о развитии диалога: буквально вчера мне пришли письма, что два руководителя этой компании хотели бы посетить Сибирское отделение РАН. Я думаю, что это первый контакт этой компании с российской наукой. Из российских же компаний там был представлен только «Газпром», да и то одними планшетами – для выставочной индустрии это уже и в России вчерашний день.
Если подводить итоги нашей работы в США, то меня, и как руководителя делегации СО РАН, и как учёного, не вполне удовлетворила её эффективность. Перед проведением таких встреч нужно очень внимательно изучать интересы тех организаций, которые нас приглашают. Важно добиться эффекта от совместной работы специалистов по одной и той же или родственной проблематике.
Второй момент, который необходимо прорабатывать более глубоко, – это вопросы интеллектуальной собственности. Когда наши учёные представляют какую-либо разработку, то думают прежде всего о её научном содержании и сфере применения, а американские научно-технологические корпорации сразу ставят вопрос: «Кто владелец?». Там понимают, что бессмысленно вести деловые переговоры даже с самым талантливым автором, если он не является правообладателем.
Наконец, есть и внешние обстоятельства, связанные с проблемой оформления американской визы. Буквально до последнего момента мы не знали, кто её получит, а кто – нет.
На встречах многие американские коллеги высказывали предложение – провести Дни науки Техаса в Сибири, скорее всего в Новосибирске. Хьюстон – столица трёх высокотехнологичных направлений. Это медицина (все знают хирурга ), астронавтика, нефтегазодобыча и нефтепереработка. Во многом это совпадает с научно-технологической спецификой Новосибирска и Западной Сибири в целом.
Кстати, Техас славится и превосходной агрикультурой. Понятно, что у нас разные климатические условия, Хьюстон находится на широтах Сахары, но традиция кооперации с США в сельском хозяйстве, в агронауке раньше была плодотворной, поэтому требует восстановления. Мне кажется, что сотрудничество в сфере науки с таким мощным партнёром, как Техас, не следует ограничивать рамками Сибирского отделения РАН или Новосибирской области – скорее всего, оно в интересах всего Сибирского федерального округа и в компетенции его руководства.