http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=044aec4f-7990-4f11-b976-5279ebc3da84&print=1© 2024 Российская академия наук
Центробанку России стоит опустить ставку рефинансирования до 3%, не опасаясь инфляции, считает глава Центра макроэкономической стратегии Института экономики РАН Владимир Маевский. В этом случае стоимость кредитов опустится до 6−7% годовых, проценты по вкладам — до 3−4%. Сейчас ставки по депозитам на полгода колеблются в рамках 11−14,5%.
Центробанку России стоит опустить ставку рефинансирования более чем в два раза — до 3%, считает академик Российской академии наук (РАН), руководитель Центра макроэкономической стратегии Института экономики РАН Владимир Маевский.
Со среды Центробанк снизил ставку рефинансирования на 0,25 процентных пункта, до 8,5% годовых. Это первое изменение процентной ставки Банка России в текущем году, но уже 13−е — с начала текущего экономического кризиса. В первые кризисные месяцы банк повышал ставку дважды — 12 ноября 2008 года с 11% до 12% и 1 декабря 2008 года — до 13%. А затем стал плавно ее снижать: 24 апреля 2009 года до 12,5%, 14 мая — до 12%, 5 июня — до 11,5%, 13 июля — до 11%, 10 августа — до 10,75%, 15 сентября — до 10,5%, 30 сентября — до 10%, 30 октября — до 9,5%, 25 ноября — до 9%, 28 декабря — до 8,75%.
Центробанки пользуются ставкой рефинансирования, определяющей стоимость заемных средств для финансовых организаций, для контроля над уровнем инфляции. Считается, что снижение ставки стимулирует экономический рост и провоцирует скачок инфляции, повышение ставки ограничивает предложение денег и снижает темпы роста цен. В итоге ставка рефинансирования определяет стоимость кредитов для заемщиков — физических и юридических лиц. «Ставки по кредитам легко растут, но потом очень сложно опускаются вниз», — констатирует директор Банковского института Высшей школы экономики профессор Василий Солодков. По его словам, при стабильной экономической ситуации депозитная ставка должна быть на 1−2% выше инфляции, в кредитная — превышать депозитную на 3−5%. «Граница превышения кредитными ставками уровня инфляции — это норма доходности в экономике, — поясняет профессор. — Она различается по отраслям экономики, но, как правило, не более чем на 7−8% превышает уровень инфляции». Уровень инфляции, как правило, совпадает со ставкой рефинансирования.
«Я сторонник той точки зрения, что не процентная ставка зависит от инфляции, а инфляция зависит от процентной ставки. Чем выше ставки банковского процента, тем меньше клиентов может брать кредиты, но если уж они берут кредиты, то они закладывают эту высокую ставку процента. То есть изначально цена продукции, которую выпускают заемщики, будет высокой при высокой ставке процента», — говорит Владимир Маевский. Разумной ставкой рефинансирования экономист считает 3−4% вместо нынешних 8,5%. Но одномоментно снижать ставку до 3−4% опасно, поэтому постепенное снижение ставки, осуществляемое Центробанком, он считает оправданным. «Мы идем шаг за шагом и как бы прощупываем ситуацию. Вот снизили на четверть процента — и видим реакцию экономики, будем снижать дальше. Если снижать сразу — это будет опять похоже на шоковую терапию», — отмечает ученый.
Бывший председатель Центробанка Сергей Дубинин не соглашается с Владимиром Маевским. «В современной рыночной экономике во всем мире существуют давно сформированные подходы к тому, что представляет собой инфляция, — рассказывает он. — Это предложение денег, то есть money supply, которое превышает потребности данной конкретной, прежде всего национальной, экономической системы. Методом борьбы с инфляцией является повышение цены денег, которая определяется действиями Центробанка. Например, председатель Федеральной резервной системы Бен Бернанке, выступая в конгрессе, предупредил, что денежная накачка, предпринятая в антикризисных целях, в дальнейшем может привести к долларовой инфляции и росту цен. Очевидно, что в какой-то момент ФРС должна будет поднять процентную ставку, прежде всего дисконтную, по которой она предоставляет кредиты банкам. Если удорожаются деньги для банков, удорожаются деньги и для кредитных заемщиков, и, следовательно, снижается давление денежной массы, поступающей в экономику. Обратная логика в современной экономической науке не приветствуется».
По мнению Владимира Маевского, распространенное мнение о том, что модернизация и связанный с ней рост инвестиций обязательно вызовут ускорение инфляции, преувеличивает опасность этого процесса. «Это притча во языцех, что если мы начнем вкладывать много денег в реальный сектор, то может возникнуть инфляция», — поясняет он. Действительно важным «побочным эффектом» модернизации, значению которого не придается должного значения, академик считает рост фрикционной безработицы, то есть временной незанятости, обусловленной переходом работника с одной работы на другую. «Если мы внедряем какие-то трудоэкономящие технологии, то будет происходить сокращение численности занятых на предприятиях», — поясняет ученый. Насколько сильным может оказаться рост безработицы, зависит от того, насколько глубокой будет проводимая модернизация и к какому росту производительности труда она приведет, добавляет экономист.
При сохранении в России нынешнего уровня ВВП повышение производительности труда, которое подразумевает модернизация, до уровня развитых стран потребовало бы увеличения безработицы в разы. Поэтому директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев считает проведение модернизации без серьезного изменения структуры производства и создания новых рабочих мест «бессмысленной инициативой». К «лишним» на действующих российских предприятиях экономист относит треть рабочих мест.
Лауреат Нобелевской премии по экономике Эдмунд Фелпс признался в интервью Infox.ru, что главной угрозой модернизации в России он считает искушение чиновников помогать отдельным предприятиям и отраслям (moral hazard), что снижает эффективность управления ими и заинтересованность их менеджеров в ответственном рыночном поведении.
По мнению Владимира Маевского, модернизация — это непрерывный и бесконечный процесс, поэтому бессмысленно устанавливать сроки для нее в России. Важный, по его мнению, вопрос — не когда модернизация закончится, а когда она начнется, считает академик. «Если мы планируем, что у нас кризис будет еще продолжаться еще два-три года, то, стало быть, сроки начала настоящей модернизации отодвигаются на два-три года», — опасается он. Экономист считает неверной точку зрения, что начинать модернизацию можно лишь после того, как кризис закончится.
Четкие цели и критерии эффективности, которые можно было бы выразить в цифрах, для модернизации установить сложно, считает академик. Но поскольку она подразумевает усиление бюджетного финансирования проектов в реальном секторе, то первоочередной целью модернизации должно стать возвращение финансирования реального сектора, которое в связи с кризисом было снижено в текущем году «практически в три раза», на прошлогодний плановый уровень, уверен экономист.
В специальном ведомстве, которое бы координировало работу разных министерств по модернизации экономики, нет необходимости, считает Владимир Маевский. «У нас и так уже органов управления предостаточно, — говорит он. — Просто те органы, которые ответственны за реализацию этой функции, должны более серьезно к ней отнестись, и опять-таки все начинается с экономического блока правительства, с Министерства финансов, с независимого от него Центрального банка».