http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=0e63faf2-dea8-449d-ba01-74ca4abf943e&print=1© 2024 Российская академия наук
Интрига в освоении Арктического региона до конца не раскрылась, хотя в ходе круглого стола некоторые вещи обрели объемное звучание. Если вначале звучали различные определения Арктики как территории — от территории «эталонных» технологий «для сурового климата», до территории устойчивого развития, то в ответе на вопросы журналистов Арктика раскрылась как путь в будущее — а именно — Северный морской путь (СМП). Оказалось, что территория и путь неразрывно связаны — СМП это тот «транспортный маршрут, на основании которого была сформирована арктическая зона РФ» сказал Александр Цибульский в ответ на уточняющие вопросы журналистов, чем отчасти подтвердил опасения Ильдара Неверова, хотя и уповал на неких мудрых «экспертов», которые будут решать эти вопросы:
«Несомненно, вопросы Северного морского пути обсуждаются практически на каждом заседании государственной комиссии по арктической зоне, и конечно, будут обсуждаться в рамках форума. Это, по сути, тот транспортный маршрут, на основании которого была сформирована арктическая зона РФ. Если на сегодняшнюю арктическую зону смотреть, это все те регионы, которые, так или иначе, относятся к Северному морскому пути. Поэтому это абсолютная сердцевина арктической зоны РФ, и не обсуждать эту тему невозможно. Они будут обсуждаться практически в каждой панельной дискуссии, потому что так или иначе и развитие промышленности, и развитие добычи полезных ископаемых, это все связано с Северным морским путем. Теперь то, что касается развития контейнерных перевозок по Северному морскому пути. Это вопрос дискуссионный. Он сегодня не имеет однозначного ответа. Эксперты не сходятся во мнениях о долгосрочной перспективе развития контейнерных перевозок. Мы все понимаем, что арктическая зона очень специфична с точки зрения, как минимум, климатических условий. И не каждая продукция, перевозимая в контейнерах, может выдержать морозы минус 50 градусов. Это приводит к тому, что для перевозок в зимний период нам нужны какие-то особые классы судов и т.д. Я вам говорю экспертные дискуссии. Более того, просчеты сегодня тоже до конца непонятны, насколько в ближайшей перспективе окупаемы проекты, связанные с перевозкой контейнеров. Очевидно, что на начальном этапе развития Северного морского пути основную загрузку по нему должны составить товары, связанные с добычей полезных ископаемых, их переработкой и т.д. А уже они как определенный драйвер развития Северного морского пути могут в дальнейшем подтянуть за собой и развитие контейнерных, и развитие транзитных перевозок, о которых мы тоже много говорим и на которые тоже нет пока единого консолидированного мнения экспертов».
Интересно, что в логике представителя МЭР не только путь и территория оказались в пересечении экономических интересов и потому будут совместно подвергнуты“ преобразованию» — общего взаимосвязанного развития. Оказалось, что пересекаются и региональные планы преобразований для территорий — Дальний Восток и Арктика точно также находятся в общем «поле» развивающих преобразований:
«У нас есть четкое пересечение двух макрорегионов, которым сегодня уделяется особое внимание с точки зрения государственной политики», — говорит Александр Цибульский. »Все сегодня прекрасно знают: особое внимание уделяется развитию Дальнего Востока как отдельного макрорегиона, развитию его экономической базы, ускоренному социально-экономическому развитию.
И одновременно часть Дальневосточного региона является арктической зоной РФ — продолжает он. Мы все знаем, что у нас сегодня на территории Дальневосточного федерального округа есть ряд инвестиционных механизмов, которые применяются только для этой территории. Я имею в виду территорию опережающего социально-экономического развития, которые по всей территории РФ смогут подняться только с 1 января 2018 года, за исключением отдельных территорий, закрытых административных образований. Пересечение двух этих макрорегионов мы и хотим посмотреть на секции посвященной Дальнему Востоку, можем ли мы получить какой-то дополнительный синергетический эффект от совмещения двух этих макрорегионов. Будет удвоение внимания государства к отдельно взятой арктической зоне и отдельно взятого Дальневосточного региона.
Однако, что касается вопроса о пересечения экономики с природой региона, то получить внятный ответ на него в ходе круглого стола не удалось. На вопрос о крайней неустойчивости и ранимости арктической природы журналисты внятного ответа не получили — кроме того, что ожидания министерства в этом отношении максимально положительны. Приводим эту часть диалога:
Вопрос (журнал «Экология и жизнь»): С точки зрения экологии арктическая зона – зона очень неустойчивая как природная. Название «Арктика – территория устойчивого развития» в этом смысле звучит достаточно претенциозно, поскольку предполагается, что экономика будет успевать отрабатывать неустойчивость, вносимую промышленным комплексом. Кто будет драйвером быстрого развития в Арктике и на чем основана уверенность в устойчивом развитии?
Александр Цыбульский. Во-первых, конечно, у нас ожидания максимально положительные. Только с такими ожиданиями можно браться за какой-либо проект. Теперь то, что касается устойчивого социально-экономического развития Арктики. Это тезис, который я по касательной постарался затронуть в своем вступительном слове. Для нас социально-экономическое ускоренное развитие арктической зоны РФ – это абсолютно естественный еще с советских времен тренд, который мы собираемся не упустить и продолжить. Основой развития экономики Арктики, конечно, на сегодняшний день будут те крупные проекты, которые там реализуется или предполагаются к реализации. Это и проекты в области добычи нашей, и переработки природных ресурсов. Все эти проекты должны сформировать некий экономический каркас развития Арктики. Вообще, Арктика сама по себе уникальна тем, что она не требует равномерного социально-экономического развития. Это территория, которая исторически развивалась очаговым характером и будет развиваться очаговым характером просто исходя из специфики экологических, климатических и других условий. Поэтому сегодня тот проект развития опорных зон Арктики, который мы предложили… Опорные зоны, по сути, это не новый инструмент территориального развития, — это выделение тех экономически потенциальных территорий, которые могут ускоренным образом развиваться на территории Арктики. И наша задача – через осознанное планирование и совмещение различных проектов в этих территориях различных компаний попробовать максимально оптимизировать расходы на совместное использование инфраструктуры и выстроить этот каркас для того, чтобы эти опорные зоны стали такими точками экономического развития арктической зоны. Эти точки экономического роста, которые, конечно, будут обеспечиваться крупными компаниями, они, как мы сегодня в дискуссии говорили, должны стать локомотивом или такой верхней частью к операционной цепочке для средних и малых предприятий, которые имеют поставщиков, могут подтягиваться и создавать экономическую систему развития Арктической зоны.
Комментарий Ecolife к круглому столу:
Опорные зоны — новый инструмент политики, но как выяснилось, все будет зависеть от политики, проводимой в них крупными компаниями. Интересно, что даже в вопросах ведущего круглого стола - члена Научного совета Российской академии наук по проблемам геологии и разработки месторождений нефти, газа и угля Михаила Григорьева, не прозвучало и тени сомнения в том, что в решении столь важных для России (и для многих других стран мира, причем не только стран Арктики — Китай, Япония и даже Сингапур проявляют большой интерес к региону!), вопросов не будет использоваться других инструментов, кроме совещательного мнения экспертов при определяющей роли крупных компаний.
Однако цена ошибок в Арктике слишком велика, чтобы дать всю программу «на откуп» крупному бизнесу. Поэтому хотя участники и клялись «годом экологии», что все будет хорошо, в освоении Арктики нужен еще не один, а целый ряд важных элементов, которые хронически упускаются из виду при принятии ответственных решений по Арктике — будто забывая о том, что решения эти находятся в сфере пристального внимания всего мира. История с утлой надувной лодочкой активистов Гринпис, «атаковавшей» платформу Приразломную, приковала внимание всего мира. Можно говорить о том, что активисты мало знают и больше действуют, чем размышляют. Однако ровно тоже самое можно сказать и о многих чиновниках, рьяно берущихся за дело, сложность которого не в состоянии оценить. Сведущие люди называют освоение Арктики «плацдармом» освоения Луны и других планет. Однако не надо забывать при этом, что «золотой век» российской космонавтики и технологические прозрения тех времен остались для нас в далеком прошлом, а новых — пока не видно!
«Пионерский лагерь» под названием Сколково и другие части «вертикали инноваций» пока не дали существенного вклада в картину экономики России — даже самые оптимистические оценки инновационного вклада не превышают 3% ВВП. В этих условиях нужен трезвый расчет и понимание резервов, которые могут стать активами будущего развития. Однако до сих пор вся инновационная политика демонстрировала отсутствие — как резвости, так и трезвости. Об этом свидетельствует прежде всего то, что при наличии ясно выраженной государственной воли — и к переобразованиям огромного региона Дальнего Востока и к освоению необъятной Арктики, ни один из осыпанных «золотом дождем» инновационных институтов, не занимается моделированием такого рода преобразований. Это тем более обидно, что математическое моделирование = это единственный в своем роде безопасный инструмент, который способен хоть в какой-то мере адекватно учесть сложность задачи и поставить эту задачу научно — т.е. с точки зрения объективного достижения заданной государственной цели. Легко представить себе, что история освоения Дальнего Востока, не раз и не два потерпевшая фиаско в истории России, повторится в освоении Арктики. Но цена ошибки возрастает — экосистемы арктических морей и тундры крайне уязвимы (об этом и пытались сказать активисты Гринпис), а новых методов защиты предъявлено общественности не было! Модели новой экономики не развиты — а в этих регионах все начинается практически с нуля, тогда как традиционные пути заведомо ущербны экологически. В Арктике — экологические нарушения намного более заметны. Поэтому международный страховой фонд защиты от нефтяных катастроф, который некогда предлагал (в связи с аварией в Мексиканском заливе) нынешний Премьер-министр Дмитрий Медведев должен обсуждаться уже реально — наряду с новыми технологиями.
На взгляд Ecolife вне зоны обсуждения — даже с учетом множества «территорий», обозначенных в ходе круглого стола ТАСС для форума «Арктика территория диалога» 2017, — остался наиболее безопасный из путей освоения Арктики — это путь моделирования, это математическое модели управления процессами (и их последствиями!) на огромных территориях. К сожалению этот подход — принципиально важный именно для огромных территорий России, остался вне поля зрения «вертикали инноваций», хотя он жизненно необходим для государственного — очищенного от коррупции и субъективных ошибок — взгляда на развитие регионов, каждый из которых больше Европы по площади! Возможно Дмитрий Рогозин, который официально должен возглавить форум, обратит внимание на пустоту в этой области — особенно «звучно» проявляющую себя в год экологии 2017. А нам остается напомнить читателю о тех временах, когда Россия лидировала в области моделирования — причем не так давно, как в полетах в космос, а в 80-х годах ХХ века — тогда была создана глобальная модель «ядерной зимы», сыгравшая важную роль в остановке гонки вооружений и прекращении холодной войны. Человек, который возглавлял создание модели — Никита Николаевич Моисеев, практически первым в современной истории начал писать и говорить о возрождении Севморпути как «ключе» к возрождению России.