Версия для печати
Вернуться к списку

Чем Байкал «хуже» Женевского озера? Об организмах на «голодном пайке»

В сентябре мы отметим День Байкала - праздник, который придумали для того, чтобы привлечь дополнительное внимание к озеру и его проблемам. Впрочем, и без особой даты разговоров вокруг «жемчужины» в этом году ходит много.

Почти все они своим появлением обязаны чиновникам и депутатам. Сначала они приняли закон, позволяющий вырубать лес у озера для строительства железнодорожной инфраструктуры, потом - создали проект нового перечня запрещённых на Байкале видов деятельности, который критикуют почти все, кто его читал («АиФ в ВС» писал об этом списке в начале августа).

Среди критиков документа и директор Лимнологического института СО РАН, доктор геолого-минералогических наук Андрей Федотов. Мы поговорили с ним о том, какие проблемы актуальны для озера сегодня и возможен ли в принципе на байкальской территории баланс интересов людей и природы, к которому так все стремятся.

Принцип насыщения

- Андрей Петрович, вы считаете, что новый перечень запрещённых на Байкале видов деятельности в том виде, в котором его представило Минприроды РФ 14 июля, всё же не вступит в силу, поскольку он некорректно сформулирован. У учёных, которые недовольны подобного рода документами, уже есть позитивный опыт: власти всё-таки снизили нормативы вредных стоков в озеро, которые хотели принять в 2019 году…

- Да, по стокам в итоге приняли тот документ, который мы разрабатывали, но всё-таки мнение науки учли не полностью. Мы предлагали запретить вообще любой сброс в Байкал. Власти считают: если концентрации вредных веществ, которые теперь можно сливать в озеро, малы, значит, всё в порядке. Но проблема не только в нормативах, но и в том, что стоки сбрасывать в озеро по-прежнему можно. Из-за этого кто-то может подумать: «Ну, не достигли мы нужной концентрации стоков, ну, штраф заплатим». Это было бы невозможно, если бы сброс был запрещён в принципе.

- Чиновники говорят, что все их инициативы, в том числе новый список запрещённых на Байкале видов деятельности, нужны, чтобы и природа оставалась чистой, и людям, живущим у озера, было комфортно. Этот баланс вообще реально соблюсти?

- Посмотрите на Женевское озеро, там же этот баланс как-то соблюдают. Оттуда, если заметите, никого не выселили, люди там нормально живут. Чтобы и у нас так было, надо наладить всю систему, в том числе обработки сточных вод, твёрдых бытовых отходов. Это, конечно, должно идти от документов, но почему их нельзя составить более грамотно и логично?

- Правительство региона этим летом озвучило планы увеличить турпоток до 3 млн гостей за ближайшие пять лет. Если инфраструктура при этом останется прежней, Байкал этот поток «вытянет»?

- Байкал уже не «вытягивает» ту антропогенную нагрузку, которая на него ложится. Это доказывают данные даже не нынешнего года, а 2016-2017 годов. Вот вы поезжайте на Малое море, в бухту Зуун-Хагун, например, и чуть ниже турбаз рядом с урезом воды на пляже сделайте луночку. Грунтовая вода, которая в ней соберётся, по химическим компонентам не будет соответствовать той, которую разрешено сбрасывать в Байкал.

Прибрежная полоса озера, как губка (не байкальская, обычная), впитывает эти компоненты. Но, как у любой губки, рано или поздно наступает принцип насыщения, когда из неё начинает сочиться. И это всё уже сочится в Байкал, что провоцирует в том числе развитие спирогиры (нитчатая водоросль, которой на озере в таком объёме, как сейчас, быть не должно - прим. ред.) и других организмов.

Температура погоды не делает?

- Недавно по одному из федеральных каналов показывали документальный фильм, в котором высказывали мнение, что в развитии этих организмов виновато повышение температуры воды. Вы с этой позицией согласны?

- Есть две гипотезы: одни считают, что виновато глобальное потепление, вторые, что антропогенное влияние. Если говорить о температуре воды: да, она растёт. У нас по всему озеру стоят датчики, которые каждый час или каждую секунду в зависимости от сезона измеряют температуру. И что мы видим? Допустим, в мелководной зоне Байкала в Листвянке вода нагрелась на 14 градусов, но пришёл шторм, ветер, и она остыла до своих обычных 4 градусов, потому что глубинная вода сделала своё дело. Так длится неделю, потом температура опять поднимается, какое-то время держится и снова падает. Так что 1,5-2 градуса глобального потепления для Байкала с его постоянными скачками в 10 градусов особой погоды не делают.

Поступление биогенных компонентов в озеро - другое дело. Если биоте, в том числе спирогире, есть что съесть, то она и будет расти. В условиях Байкала это осложняется тем, что минерализация воды очень низкая - все организмы живут на «голодном пайке». Смотрите: если кинуть лишний миллиграмм каких-то веществ, некоторые из которых мы даже приборами не почувствуем, в Волгу или в какую-нибудь европейскую реку, то там никто этого не заметит, потому что там еды во (широко разводит руками)! А если мы бросим этот миллиграмм в Байкал, то на этот «корм» сразу слетается жизнь. Представьте, что будет, если такая «кормёжка» потихонечку незаметно всегда идёт потоком? У нас же неспроста спирогира цветёт уже круглогодично в Листвянке, в Северобайкальске, где постоянный сброс недоочищенных стоков идёт. Она пока не цветёт круглый год на Малом море, потому что оно замерзает зимой, «закрываясь» от туристов.

- В этом году есть такая шутка, мол, из-за эпидемии COVID-19 природа на планете сильно очистилась. Для нашего озера это не характерно?

- Да ничего не очистилось! У нас накоплены внутренние резервы, внутренний жир, если хотите. Даже если всех переселить, например, из Северобайкальска, и город перестанет вообще хоть какие-то стоки сбрасывать, вы придёте на берег Байкала через год - два, а он всё равно цветёт. «Но как же так? - воскликнете вы. - Мы же всех выселили». А это ещё то гниёт, предыдущее: спирогира отцвела, волна выбросила её на берег, где водоросли делать нечего, вот она и лежит там подгнившая, пока не пришёл шторм и не забрал всё обратно в воду. Эта биомасса становится кормом для новых поколений спирогиры, она ест сама себя. Всё это нужно убирать бульдозерами, иначе процесс полураспада будет длиться не один год.

- За какое время можно повернуть вспять негативные изменения в прибрежной зоне?

- Я даже не могу так просто оценить этот срок. По моим ощущениям, минимум лет пять потребуется, чтобы Байкал это «съел и переварил».

- Что ещё нужно делать, чтобы решить проблему заражения водорослями? Строить очистные сооружения?

- Очистные - это хорошо, но проблему только ими не решить. Вот мы все сейчас обсуждаем, сколько в зоне БАМа вырубят леса: большую полоску или маленькую, а про пожары кто-нибудь помнит? Сколько тайги у нас сгорело в прошлом году? С этим вообще ничего не сравнится: выбросы от тех пожаров перекроют любую ТЭЦ. А это же азот летит - питательный компонент для организмов. Вот вам природный источник загрязнения.

Антибиотик страшнее пластика?

- Экологи по всему миру трубят о проблеме загрязнения пластиком, в том числе его микро- и наночастицами. Как вы считаете, для Байкала это тоже может стать проблемой номер один?

- Слава богу, у нас нет островов плавающего пластика, как в Мировом океане. Нас в первую очередь интересует, как пластик проникает в ткани животных, ведь тогда он и к человеку может перейти. Мы озадачились этой проблемой вместе с Институтом озероведения в Санкт-Петербурге. У них на Ладожском озере ситуация с таким мусором особенно острая. Они специально кормили несколько экземпляров рыб пластиком, чтобы посмотреть, накапливается ли он в тканях, но пока мы ничего не обнаружили. Так что ещё непонятно, какой эффект на экосистему Байкала может оказать пластик.

Для меня «пластиковая проблема» представляется пока не настолько актуальной, как, например, фармацевтические препараты, парфюмерия и стойкие огранические загрязнители нового поколения.Наше общество потребляет всё больше и больше таких веществ, но очистные сооружения не настроены на фильтрацию воды от них. Нас волнует то, как эти метаболиты влияют на байкальские организмы. А такие вещества точно могут проникнуть в них и что-то с ними сделать. Вскоре мы начнём эксперименты: будем «кормить» байкальские организмы такими веществами и смотреть, как и куда они встраиваются.

Кстати

Андрей Федотов говорит, что чиновники, задумывая очередную инициативу, касающуюся Байкала, почти никогда не обращаются за мнением науки. К примеру, о законе о вырубках леса рядом с Байкало-Амурской магистралью, сотрудники Лимнологического института узнали вместе со всей страной. Когда документ был принят в окончательном третьем чтении. То же самое с новым списком запрещённых видов деятельности: его опубликовали для публичного обсуждения, тогда наука с ним и познакомилась.

Федотов отмечает, что чаще всего с учёными консультируются представители силовых и надзорных ведомств.

- Около 60% всей моей работы сейчас связано с такой природоохранной деятельностью, - говорит глава института.