Версия для печати
Вернуться к списку

Такова жизнь

- Лев Матвеевич, правда ли, что проект «Фобос-Грунт» будет возрожден?

— Мы полагаем, что это уникальный проект и отказываться от него из-за неудачи с запуском в ноябре прошлого года нельзя. Никакая авария не в состоянии отменить научный интерес к спутнику Марса Фобосу, вещество с которого бесценно, а привезти его оттуда проще, чем с самой планеты. Новую станцию можно было бы запустить в 2018 году — это наиболее подходящая дата и по баллистике, и по ситуации в нашей промышленности. Задачи для новой миссии должны оставаться прежними: добраться до Фобоса, взять образцы грунта и доставить их на Землю. Если новый «Фобос-Грунт» удастся реализовать, мы станем первыми обладателями вещества из-за пределов системы Земля — Луна. Правда, японцам в рамках проекта «Хаябуса» удалось получить с помощью своего зонда микроскопическое количество пыли с астероида Итокава, однако мы рассчитываем на куда более весомые и наукоемкие образцы. При этом новый аппарат должен быть усовершенствован, упрощен и разгружен как конструктивно, так и по составу аппаратуры. Определиться принципиально надо уже в нынешнем году: ведь предстоит огромная работа. РАН обратилась с соответствующим письмом в Роскосмос. Если мы получим поддержку руководства страны, я думаю, все получится.

— Почему все-таки миссия оказалась проваленной?

— Первоначально запуск станции планировался на 2006 год, затем проект подвергся коренной переработке. И здесь аукнулась недостаточность финансирования многих прошлых лет. В итоге к запуску в 2009 году космический аппарат не был готов. Прежде всего не удалось до конца отработать систему управления. Ко всему прочему на нее частично возложили функции управления разгонным блоком. И, конечно, не все приборы успели откалибровать, поскольку опять же из-за первоначального отсутствия финансирования мы начали делать их с большим опозданием. Появилась надежда, что к 2011 году все эти проблемы удастся решить. К сожалению, не получилось. Я много раз говорил, что аппарат сырой, система управления не до конца отработана. То, что случилось, не стало для нас неожиданностью.

— В таком случае, может, не стоило спешить?

— Мы откладывали запуск, сколько могли. Дальше тянуть было невозможно. Ближайшее астрономическое окно, когда противостояние Земли и Марса по баллистике становилось возможным для полета, наступило бы только в 2016 году. Однако, поскольку космический аппарат создавали очень долго, гарантийные сроки эксплуатации многих узлов и приборов подходили к концу. И, если бы мы не выполнили запуск в 2011 году, «Фобос» пришлось бы просто выбросить. Высокая степень риска миссии была очевидна еще до старта, но иного пути, кроме запуска, просто не оставалось.

— Нет ощущения, что планетные исследования даются нам чрезвычайно тяжело?

— Это печальная правда. Наши научные проекты можно перечислить по пальцам одной руки. Это прежде всего проект «Интербол» по исследованию Солнца и солнечно-земных связей. В прошлом году выведена в космос радиоастрономическая обсерватория «Спектр-Р» (проект «Радиоастрон»), предназначенная для исследования дальнего космоса. На аппарате имеется плазменный комплекс для изучения солнечного ветра и локальных условий космической среды. Этот комплекс, созданный специалистами ИКИ РАН, чешскими и словацкими учеными, уже передает любопытные данные.

Мы не остались в стороне и проводим активные исследования. Наши приборы успешно работают и у Марса, и у Венеры, и у Луны. Заместитель директора ИКИ РАН Олег Кораблев много занимается этими исследованиями на европейских космических аппаратах «Марс Экспресс» и «Венера Экспресс». Оба аппарата выведены в космос российской ракетой-носителем «Союз-ФГ», оснащенной разгонным блоком «Фрегат», разработанным в НПО им. С. А. Лавочкина. Эта связка стала своего рода джентльменским набором для большого количества научных проектов. Европейские коллеги говорят, что ничего надежнее в их арсенале средств выведения пока нет. Это приятно…

Уже более десяти лет на аппарате «Марс Одиссей» прекрасно функционирует нейтронный прибор HEND, созданный в лаборатории нашего профессора Игоря Митрофанова. Наш совместный с американцами анализ экспериментов дал сенсационные результаты о громадных запасах водяного льда в подповерхностном слое грунта на Марсе. Этой же лабораторией создан сходный прибор, работающий вблизи Луны. В ноябре 2011 года к Марсу стартовала межпланетная станция с самым тяжелым из всех существующих на сегодняшний день марсоходом. На нем также стоит российская научная аппаратура.

— Почему именно Венера и Марс вызывают такой интерес?

— Логично начинать с того, что ближе. Венера сегодня активно исследуется, и следующее десятилетие станет поворотным в истории ее изучения. Планируются новые миссии. Мы думаем о посадочном аппарате, который «проживет» на поверхности Венеры не несколько десятков минут, как наши зонды в 70-е годы, а часы или даже дни. Такой проект из-за экстремальных температурных условий на поверхности и давления под сотню атмосфер очень трудно реализовать, но это нас не должно останавливать. Большинство наших успешных планетных проектов, в том числе с посадками на поверхность, связано именно с Венерой. Мы были и остаемся здесь лидерами: посадку на Венеру даже на секунды до сих пор никто, кроме нас, не смог выполнить. Американские коллеги над нами подшучивали: почему, дескать, вы, «красные», не можете сесть на «свою» Красную планету? На что мы отвечали, что знаем подход к женщинам и понимаем толк в любви, поэтому не торопимся и нам везет с Венерой.

— Шутки шутками, но сегодня хочется получить наконец ответы на сакраментальные вопросы, связанные в первую очередь с Марсом. Уж очень много вокруг него легенд.

— В Солнечной системе есть только два места, где мы надеемся обнаружить органическую жизнь — живую или мертвую. И это прежде всего Марс, потому что условия там хотя и экстремальные, но все-таки пригодные для выживания, по крайней мере, для простейших организмов. В дневное время он напоминает Антарктиду, так что в принципе рассматривать Марс как запасную планету для человечества вовсе не безумная идея. Сейчас ведем переговоры с европейскими учеными о совместных экспериментах по исследованию этой планеты, в том числе и с помощью тяжелых посадочных платформ. Марс имеет ряд пока не совсем понятных, интригующих особенностей. Например: откуда на холодной планете следы ручейков? Оказывается, летом температура на Марсе поднимается выше нуля и лед тает, появляются струйки воды, которая течет под уклон и снова замерзает. Возникающие промоины на снимках имеют странную форму — сужаются книзу. Таких районов с причудливыми рельефами обнаружено довольно много, что еще раз подтверждает: на Марсе действительно есть вода. Сколько ее, мы пока точно не знаем, но предполагаем, что это, по крайней мере, один-два метра непосредственно под поверхностью и, возможно, десятки метров на глубине. Если весь этот лед вдруг растает, то поверхность Марса может покрыться метровым слоем воды.

Многие ученые считают, что один-два миллиарда лет назад климат планеты сильно изменился. До этого он был теплым и влажным — на Марсе могли быть и цветущие долины, и журчащие реки. Достаточно заметные изменения климата происходили на планете и позже. Почему? Дело в том, что Земля благодаря Луне находится в привилегированном положении по сравнению с другими планетами. Луна стабилизирует вращение Земли. Без нее наша планета могла бы и не стать обителью жизни. Ось вращения Марса, напротив, гуляет из-за воздействия других планет, в первую очередь Юпитера.

Вопрос жизни на Марсе сегодня особенно актуален, и, кажется, мы никогда еще не были так близки к ответу. Американский посадочный аппарат, севший в приполярной области и работавший там несколько месяцев, пока его не засыпало углекислотным снегом (там это происходит каждую зиму), наблюдал конденсационные капли, похожие на земной дождь. Капли круглые, значит, вода была жидкой. В 2004 году спектрометры, установленные на космических аппаратах, вроде бы обнаружили на Марсе метан. На его присутствие указывали и наземные наблюдения. Российские ученые принимали в этих исследованиях самое активное участие. Наличие в атмосфере заметного количества метана странно, потому что он должен в ней довольно быстро разрушаться. Получается, на планете есть места, где он вырабатывается, и что-то является его источником. Как известно, метан — один из продуктов жизнедеятельности организмов. Все это будоражит мировое научное сообщество настолько, что следующая орбитальная миссия к Марсу целиком посвящена метану. Возможно, это будет российско-европейская миссия, что после неудачи «Фобоса» для нас — большое благо.

— Ну а какое небесное тело находится на втором месте в плане поисков жизни?

— Это один из спутников Юпитера — Европа, которая стала для ученых настоящим сюрпризом. Она оказалась целиком покрытой соленой водой, сверху замерзшей, как гигантский каток. Однако Европа находится близко к Юпитеру, и эта планета-гигант за счет приливного воздействия подогревает океан Европы снизу и не дает ему целиком замерзнуть. Это уникальное небесное тело, где есть много шансов обнаружить следы жизни, и именно туда мы думаем направить экспедицию уже в следующем десятилетии.

— Вы упомянули про значимую для Земли роль Луны. С ней-то все ясно?

— Как раз наоборот. Сегодня мы как бы открываем ее заново. Выполненные исследования показали большое количество подповерхностного льда как на Луне, так и на Марсе. До этого считалось, что наш спутник — сухое, абсолютно безводное и безжизненное тело. Оказалось, полярная Луна совсем не похожа на ту, где десантировались наши автоматические станции и высаживались американские астронавты. Она не выжженная и сухая пустыня, как мы думали, а достаточно влажная: под тонким слоем реголита находится довольно много воды. А так как и солнечной энергии там хоть отбавляй, с помощью электролиза можно получать кислород и водород, а это газ для дыхания и топливо для ракетных двигателей, то есть важные для жизнеобеспечения будущих лунных поселенцев ресурсы.

— Вместе с НПО им. Лавочкина вы предложили новую российскую лунную программу. Какова она?

— Пока она включает два проекта: российский «Луна-Глоб» и российско-индийский «Луна-Ресурс». Проект «Луна-Глоб» предусматривает изучение топографии, химического и минералогического состава лунных пород, поиск водяного льда в так называемых холодных ловушках в окрестностях лунных полюсов, эффектов взаимодействия Луны с межпланетной средой. Первоначально предусматривался сброс на лунную поверхность пенетраторов — проникающих зондов. Они должны были на большой скорости вонзиться в лунную поверхность и углубиться в нее, сохранив при этом работоспособность. При этом «дротики» должны были выдерживать огромные перегрузки. К сожалению, у нас пока нет подобной техники. Поэтому решено заменить пенетраторы посадочным аппаратом, который может дать много новой информации о свойствах летучих веществ в лунных полярных областях.

Первоначально запуск станции «Луна-Ресурс» планировался на 2013 год, а «Луна-Глоб» — спустя год. После катастрофы аппарата «Фобос-Грунт» наши коллеги из НПО им. Лавочкина решили доработать техническую часть проекта. Поэтому сроки запуска станций сдвинутся примерно на год.

Главный вопрос сегодня — где садиться. Ведь все предыдущие посадочные аппараты — и наши, и американские — десантировались в приэкваториальных областях. Сегодня ученых в первую очередь интересуют полярные районы Луны, которые до последнего времени практически не исследовались. В полярных районах вода могла сохраниться в виде льда в вечно затененных частях кратеров, куда никогда не проникают солнечные лучи. Однако по какой-то причине летучие вещества мигрируют оттуда, и, как показал сделанный в ИКИ РАН прибор LEND, установленный на борту американской лунной станции LRO, их можно встретить в подповерхностном слое лунного реголита и в областях, освещенных Солнцем. Только там, где светло, и возможна посадка космического аппарата. Пока предпочтение в выборе места посадки отдается южному полюсу, где наблюдаются более интенсивные эффекты, связанные с водяным льдом.

— Сложно ли сегодня отстаивать свое право быть в числе ведущих космических держав?

— Несмотря на огромное количество неудач, много и успехов. Рано хоронить космонавтику. У нас много всего еще впереди. Просто надо не только ругать, но и поддерживать отечественную космическую науку.