Версия для печати
Вернуться к списку

Алексей Крушельницкий: Нашей стране не нужна Академия наук «советского образца», за которую борется ее нынешнее руководство

Эта дискуссия примечательна тем, что, в отличие от многих других выступлений в СМИ, там велся разговор не о пресловутой «недвижимости на Ленинском», не о юридических тонкостях статуса РАН и прочих, может быть и важных, но второстепенных вещах, а о самом главном – о том, как РАН управляет научными исследованиями. Именно это – процедура определения приоритетов и распределения ресурсов между институтами и научными группами – является краеугольным камнем реформы академической науки. Именно на это в первую очередь посягают реформаторы, и именно это упорно отстаивает нынешнее руководство РАН.

Академик А. Некипелов совершенно недвусмысленно выразил свою, а значит и всего руководства РАН, позицию: процедура управления исследованиями в академии является конкурентной, открытой, демократичной и в существенной реорганизации (в частности, увеличении доли грантового финансирования) не нуждается. Все, кому эта процедура не нравится, могут подумать о том, чтобы поискать работу в другом месте. Не беря на себя смелость говорить за оппонента уважаемого вице-президента РАН, я хотел бы со своей стороны проанализировать, действительно ли эта процедура является открытой и объективной. Как сказал А. Некипелов, конкуренция за ресурсы начинается на уровне ученого совета каждого института, где происходит открытая дискуссия о структуре института, направлении исследований и т.п., которая затем продолжается на более высоких уровнях – в отделениях и в президиуме академии. В процессе всех этих многоступенчатых дискуссий происходит согласование различных точек зрения, интересов, и в результате появляются те или иные административные решения.

С одной стороны, это так, но здесь есть несколько принципиально важных моментов, о которых А. Некипелов умолчал. Начнем с того, что далеко не все вопросы управления открыто рассматриваются на заседаниях ученых советов институтов. К примеру, вопрос о закупке дорогостоящего научного оборудования, такого, которое не купишь на обычное бюджетное финансирование или грант РФФИ: здесь дискуссии идут только в «высоких сферах» и за закрытыми дверьми. Причем, одним из основных, а часто - решающим аргументом в такого рода «дискуссиях» является прежде всего «политический» вес той персоны, которая лоббирует ту или иную дорогостоящую покупку. Важность и актуальность научных задач, квалификация сотрудников и т.п. имеют вторичное значение. Если такой персоны нет, то шансы получить нужное оборудование, мягко говоря, невелики. Но это только частный пример. Главная вещь в другом.

Принципиальная ущербность системы определения приоритетов в РАН состоит в том, что там практически отсутствует институт независимой (я специально подчеркиваю это определение – независимой!) научной экспертизы. Руководители РАН постоянно повторяют – работу ученых могут оценить только ученые. Кто бы спорил! Однако лукавство, если не сказать, лицемерие этой позиции заключается в том, что ученые, как независимые эксперты, в РАН к этому как раз и не допускаются! На всех этапах принятия решений в системе РАН оценку производит научный администратор. Тот факт, что практически все научные администраторы в академии в прошлом или настоящем – ученые, это не положительный, а скорее отрицательный факт. Во-первых, это может создать иллюзию, что администратор способен единолично произвести экспертную оценку работы своих подчиненных. В большинстве случаев это не так. Порой даже завлаб не может в деталях разобраться в научных результатах некоторых своих сотрудников, особенно в больших многопрофильных лабораториях, что же говорить о директоре института или руководстве отделения академии? Во-вторых, администратор-ученый имеет свои интересы, свои пристрастия, а значит, он не может быть объективен.

Во всем мире институт независимой научной экспертизы является необходимым и принципиально важным условием эффективности научных исследований. Независимость и максимально возможная объективность обеспечивается набором нескольких нехитрых правил. Во-первых, эксперты должны быть анонимными. Во-вторых, эксперты должны быть административно независимы как от того, кого они оценивают, так и от того, кто принимает решение. В-третьих, экспертиза должна быть распределенной, то есть для оценки привлекаются несколько (обычно от 2-3 до 5-6) не связанных друг с другом экспертов, работающих в разных местах. В-четвертых, экспертиза должна быть аргументированной. В идеале экперты отстаивают свое мнение в дискуссиях друг с другом (т.н. экспертные панели) или в заочной переписке с теми, кого они оценивают. В-пятых, экспертные оценки доводятся до сведения оцениваемых. Смысл этих правил объяснять не нужно – это совершенно очевидные и понятные вещи. Именно это реализовано в грантовой системе, которая является основой финансирования научных исследований в ведущих научных мировых державах. И именно это напрочь отсутствует в системе РАН. Стоит заметить, что многие из принципов независимой экспертизы, хотя бы чисто номинально, реализованы в РФФИ. Однако руководство РАН твердо считает, и А. Некипелов это еще раз подтвердил, что доля грантового финансирования не должна превышать нескольких процентов. Гранты были и должны оставаться, в терминологии А. Некипелова, средством для «поддержания штанов».

При полном отсутствии института сторонней экспертизы, процедура конкуренции за ресурсы в Академии наук, которую описал А. Некипелов, становится гипертрофированным образом завязанной на личные отношения между начальством различного уровня: завлабами, директорами институтов, руководством отделений, Президиумом РАН. При этом критерием успеха в РАН становится не только, а порою и не столько талант и работоспособность, сколько наличие хороших личных отношений с нужными функционерами. Объективный анализ результатов работы крайне затруднен, потому что мы работаем, мы же сами себя и оцениваем. Кадровые аттестации, конкурсы на замещение научных должностей уже давно превратились большей частью в формальность – никто не хочет портить отношения ни с кем. Попытка ввести хотя бы первое приближение к независимой экспертизе – ПРНД – встречает отчаянное сопротивление руководства РАН. В результате подобная «конкуренция» за ресурсы приводит к несправедливости в распределении этих ресурсов. Но самое главное – это приводит к катастрофическому снижению качества исследований, к кадровому и научному застою, который в некоторых институтах превратился в самое настоящее болото. Увы, нынешнее руководство РАН видит в этом, судя по всему, меньшее зло по сравнению с реорганизацией системы управления РАН, при которой научные администраторы потеряют очень заметную долю своей власти и влияния.

В той радиопередаче А. Некипелов сказал следующую фразу: «Это очень подленькая идея – противопоставить друг другу настоящих ученых и бюрократов, которые ими крутят». Нет, дело тут совсем не в противопоставлении. Дело в базовых принципах системы, которая отводит и ученым, и бюрократам свои роли, к которым и те, и другие вынуждены приспосабливаться. Критикуются не бюрократы как таковые, а система, в рамках которой они вынужены функционировать. Ну а что касается «подленькой идеи», то не менее «подленьким» выглядит и стремление выставить ученых, требующих реальных реформ в Академии наук, предателями и врагами РАН, разрушителями российской науки. Нет, нашей стране нужна эффективная и динамично развивающаяся наука. Нашей стране нужна мощная и современная Академия наук. Но не та Академия советского образца, за которую борется ее нынешнее руководство.