http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=19705581-04ed-41e3-844f-ac1bb8a5b269&print=1© 2024 Российская академия наук
Владимир Дорожков: «У нас работы экспериментальные полевые. Они связаны с круглосуточными и всесезонными измерениями. Как можно такую работу – трудную, требующую затрат, выполнить за копейки?»
Как возникла идея создать в пригороде Владимира обсерваторию?
– Это было решение Правительственной гравитационной комиссии. Наш основной партнёр – Институт физики Земли им. О. Ю. Шмидта (ИФЗ) РАН. Заместитель директора по научной работе Вячеслав Конешов, выпускник Владимирского университета, предложил на нашем полигоне создать обсерваторию федерального значения. В России не более трёх фундаментальных пунктов Государственной гравиметрической сети. При этом на двух из них – в Москве и Московской области – техногенные сейсмические помехи не позволяют проводить высокоточные измерения.
Чтобы убедиться, что наш полигон подходит для размещения обсерватории, в 2007 году совместно с научной группой института мы начали проводить работы по оценке сейсмообстановки. Разместили автоматические сейсмостанции различных типов. Два года проводили наблюдение (в основном на средства по ФЦП «Исследования и разработки»). В результате геофизическая служба Академии наук подтвердила, что полигон обладает минимальным уровнем сейсмических шумов по сравнению с другими станциями России. И здесь можно создавать обсерваторию.
Какие приборы используете для исследований?
– Мы проводим непрерывные измерения с помощью двух относительных гравиметров Scintrex Autograv CG-5 (базовые приборы). Также в комплекс аппаратуры входят GPS-станции, автоматическая метеостанция и т.д. А ещё в нашем распоряжении имеется единственный в России высокоточный абсолютный баллистический гравиметр типа А10 (принадлежит Институту физики Земли). Причём ни в Москве, ни на подмосковном гравиметрическом полигоне он не работал. Только у нас для него оказались идеальные условия сейсмообстановки.
Расположение аппаратуры на постаментах сейсмогравиметрической обсерватории и фото центрального постамента с маркой гравиметрического пункта «Запольское»
Измерения в обсерватории позволили значительно повысить качество и улучшить точность (более чем в два десятка раз) гравиметрических результатов относительно фундаментального пункта «Москва – Долгое Лёдово». Это даёт возможность выявлять «тонкую структуру» многих геофизических явлений, сопровождающих гравиметрические измерения.
Справка:
Автоматические сейсмостанции работают в непрерывном режиме и позволяют регистрировать достаточно сильные телеметрические сейсмические события практически из любой части мира, локальные микротрески; регистрация микросейсм осуществляется непрерывно.
Впервые в России здесь получены длинные ряды (полугодовые и более) высокоточных гравиметрических измерений. Разработанная методика измерений и анализа полученных результатов позволяет получать значения ускорения силы тяжести с точностью до 1 мкГал (10 нанометров/с-2) и его долей. Эти результаты уже на данном этапе исследований позволили, в том числе при анализе приливного эффекта, уточнить значения коэффициентов дельта-фактора для точки измерения, выявить информативность среднеквадратического отклонения значений, выявить неприливные изменения силы тяжести, обусловленные изменением атмосферного давления (некорректность применяемых в настоящее время теоретических формул)
Результаты гравиметрических измерений и исследований – как фундаментальные, так и прикладные – можно использовать в картографии, геодезии и навигации. Они также необходимы при поиске полезных ископаемых, изучении миграции углеводородов, работе на Арктическом шельфе и т.д. Эти данные полезны для Росгидромета, МЧС, Минобороны и других ведомств.
В России нужно создавать высокоточные транспортируемые гравиметры, которые обладали бы такими же параметрами, как и зарубежные. Но были бы дешевле. Например, стоимость американского гравиметра А10 – около миллиона долларов. Наша обсерватория может служить измерительным пунктом для проверки гравиметров.
Результаты проводимых на полигоне исследований используем и в учебных целях. На моей кафедре студентам старших курсов читаем спецкурс «Геофизика» с основным направлением – гравиметрия. В спецкурсе «Оптика и электрофизика атмосферы» также рассматриваем ряд фундаментальных и прикладных вопросов в области геофизики. Кроме того, на полигоне в мае-июне проходят практические занятия по этим спецкурсам.
Все эти исследования выполнялись при поддержке целевой программы «Кадры». Активно ли в них участвовали студенты?
– Конечно. Наш полигон уникален – он существует 40 лет. Такой полигон, созданный преподавателями и сотрудниками кафедры, наверное, единственный в России. Более 35 лет я занимаюсь привлечением студентов к научной работе. Одна из наиболее эффективных форм – участие в учебно-научных отрядах (УНО). Из разных групп мы отбираем самых активных студентов и, начиная с полевого сезона, приблизительно с апреля, выезжаем с ними на полигон. Там привлекаем их к исследованиям, обработке результатов. На полигоне есть вся инфраструктура: родник с хорошей водой, электричество, отопление, охрана. В те времена, когда была возможность легко обеспечить там быт, студенты выезжали группой на несколько дней, а летом на специализированной практике жили и работали целый месяц. Они туда даже стремились попасть. Приходилось устраивать конкурс. С 90-х годов с финансовой точки зрения стало сложнее обеспечить работу в полевых условиях. И в этом плане нам очень хорошо помогли федеральные программы. Сейчас для студентов важна материальная поддержка. Они получают неплохую заработную плату (в зависимости от степени участия) из средств госконтракта и стремятся поехать на полигон. Многие используют научные наработки для курсовых и дипломных проектов.
Как Вы оцениваете организацию конкурсов программы «Кадры»? Что бы предложили для её улучшения?
– Первое и основное – необходимо чаще проводить эти конкурсы. Второе – надо увеличивать финансирование.
Проекты должны длиться минимум три года с ежегодным финансированием экспериментальных работ хотя бы в размере 10 миллионов рублей.
Для большого коллектива (40 человек) это не так уж и много. Кроме зарплаты, надо учитывать и расходы на материалы, оборудование. Я хорошо запомнил фразу, которую сказал в позапрошлом году Дмитрий Медведев: «Мы выжимаем последние капли из советской науки». Если посмотреть, кто участвует в конкурсах ФЦП по нашему направлению «геофизика», то окажется, что это ведущие, в том числе академические, организации России. Их примерно 50, выигрывают три, максимум пять. Остальные ничего не получают. Хотя в России, в области геофизики, множество актуальных вопросов. Конечно, государству необходимо финансировать фундаментальную науку. За последние 20 лет по многим направлениям она практически не развивается и в ряде случаев только «старым жиром и жива». К примеру, гравиметрия в Советском Союзе финансировалась так, что в результате комплексных исследований были созданы различные высокоэффективные комплексы стационарного, наземного мобильного, морского, авиационного и космического базирования.
Третье – недостаток программы связан с действием 94-ФЗ. Ситуация напоминает развлекательную программу 90-х годов «Угадай мелодию», где участники обещали угадать мелодию чуть ли не с одной ноты. А в ФЦП конкурс подобен тому, что участники – 50 ведущих организаций России, – готовы угадать мелодию чуть ли не с полноты. Объявляется конкурс на заключение контракта стоимостью 15 миллионов. А находятся люди, которые готовы выполнить работу за 3 миллиона. И они выигрывают (лучше, чем ничего). Это совсем неразумно, а если вещи называть своими именами, – унизительно для учёных.
Допустим, у нас работы экспериментальные полевые. Они связаны с круглосуточными и всесезонными измерениями. Как можно такую работу – трудную, требующую затрат, выполнить за копейки? Никак! В некоторых конкурсах по актуальности и новизне предлагаемых работ мы выигрывали, а по стоимости (а этот критерий по значимости чуть ли не на 50 процентов определяет победу) – нет. В результате финансирование наша группа не получает.
И ещё: развитие научных работ предполагает в политике финансирования государством создание так называемых «точек роста». Но какой смысл в поддержке этих «точек», если для их дальнейшего развития необходимо в полной мере опять участвовать в конкурсе «Угадай мелодию». В противном случае даже при полученных значительных результатах эта «точка» замораживается или выживает на энтузиазме старой гвардии учёных.
Это, конечно, основные проблемы при проведении конкурсов.