http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=1d75dd2a-0761-462f-8f84-d6e395ec9d3d&print=1© 2024 Российская академия наук
О– Чем «Байкальский исследовательский центр» отличается от обычных научных учреждений России?– Мы представляем собой крайне нехарактерную для России форму организации научной работы: независимую научно-исследовательскую группу, занимающуюся фундаментальными научными исследованиями. Почему-то у нас считается, что фундаментальной наукой должны заниматься институты РАН или на худой конец государственные вузы.
При этом полностью игнорируется международный опыт, ведь, насколько мне известно, среди десятка лидирующих научных университетов США две трети составляют именно частные университеты.
Я постоянно пытаюсь поднять вопрос о том, что в России никто не рассматривает всерьез проблему стимулирования частной инициативы в науке и образовании. Мои наблюдения за организацией науки как в России, так и за рубежом, показывают, что в плане эффективности затрат и производительности частные организации всегда будут на порядок эффективнее, чем государственные, – наука здесь не исключение. Это показывает мировой опыт и в сфере бизнеса, и в сфере образовательных услуг. Почему же аналогичный принцип не должен сработать и в части «услуг по выполнению научных разработок» – то есть науки?
Наша работа и наш центр как раз являют собой редкий для России пример существования независимой исследовательской группы в России.
– Как появился «Байкальский исследовательский центр»?– Эта организация была создана нами (группой молодых кандидатов наук) в 2003 году. «Байкальский исследовательский центр» изначально создавался как негосударственная научная организация, занимающаяся исключительно фундаментальными научными исследованиями в области экологии озера Байкал. Несмотря на то, что в момент создания центра мы были никому не известными молодыми учеными, за несколько лет нам удалось привлечь грантовое и частное финансирование своих некоммерческих проектов, создать полноценную рабочую группу и с нуля, из полуразрушенного помещения, любезно предоставленного нам Иркутским госуниверситетом, создать современную научную лабораторию, оборудованную самым современным оборудованием.
В 2005 году мы заключили договор о сотрудничестве с Иркутским государственным университетом (ИГУ): по этому договору мы создали совместную хозрасчетную лабораторию в структуре НИИ биологии ИГУ, работающую, по сути, в режиме государственно-частного партнерства. С этого времени большая часть наших работ выполняется на базе этой лаборатории, часть работ по-прежнему в партнерских нам лабораториях институтов РАН и зарубежных научных центрах.
– Какие научные задачи решает ваша лаборатория?– Мы занимаемся изучением экологии озера Байкал – совершенно уникального во многих отношениях водоема, территория которого сейчас находится в стадии «рыночного» освоения и нуждается в серьезном мониторинге и экологической защите. Более двух с половиной тысяч видов, обитающих в озере (большинство байкальских организмов – это эндемики, то есть кроме Байкала, их нигде больше нет), длительный период эволюционировали в условиях чистейшей воды и стабильных температур.
Антропогенное загрязнение озера – серьезный удар по эндемикам, и мы изучаем различные аспекты их устойчивости к влиянию стрессовых факторов среды.
Еще одна интересующая нас проблема – влияние глобального изменения климата на экосистему Байкала. Данные непрерывного 60-летнего мониторинга Байкала, полученные учеными НИИ биологии ИГУ, показывают, что за последние полвека среднегодовая поверхностная температура в озере выросла на 1,2 градуса. Потепление уже привело к существенным изменениям в планктонных сообществах Байкала, являющихся фундаментом экосистемы озера, и у нас есть основание полагать, чтомногие байкальские эндемики просто не переживут увеличения температуры воды, особенно в сопровождении промышленного загрязнения озера, уступив место «сорным» видам вселенцам.
Этот вопрос мы сейчас изучаем. Так, с этого года нами начат большой международный проект «Lake Baikal and Biological Effects of Global Change (LabEglo)», проводимый совместно с консорциумом немецких научных центров: Helmholtz Centre for Environmental Research (UFZ), University of Leipzig, Alfred Wegener Institute for Polar and Marine Research (AWI) и Max Planck Institute for Mathematics in the Sciences. Одной из целей этого международного проекта будет изучение комплексных физиологических и генетических последствий совместного влияния промышленных загрязнителей на эндемичную байкальскую биоту в условиях изменения температуры среды обитания. Мы попытаемся спрогнозировать стрессовую устойчивость байкальских эндемиков с учетом дальнейших климатических изменений. Этот проект получил поддержку программы «Helmholtz-Russia Joint Research Groups» – совместной программы РФФИ и Объединения имени Гельмгольца (ФРГ).
– Кто работает в вашем центре?– Сегодня у нас в группе 10 человек, выполняющих научные исследования. Это все молодые ученые – аспиранты, м. н. с., 4 кандидата и один доктор наук – я. Мне 35 лет, остальные мои коллеги еще моложе. Также есть несколько человек, занимающихся административной работой. Работа организована таким образом, чтобы максимально отгородить исследователей, занимающихся научным поиском, от бумажной и организационной рутины.
Я считаю, что совмещение научной и «бумажной» работы, как это часто происходит в институтах РАН и университетах, недопустимо и ведет к полной деградации научного процесса.
Все наши сотрудники работают очень интенсивно, большинство – «вахтовым методом», проводя часть времени в Иркутске, а часть – в Германии или США (у нас сейчас 5 работающих международных проектов с ведущими научными центрами этих стран). За период активной научной деятельности нашей группы (т. е. начиная с 2003 года)
нами выполнено и опубликовано несколько десятков российских научных статей, а также 2 главы в международных монографиях (США, Великобритания) и 18 статей в международных рецензируемых журналах.
– Как вы получаете финансирование для своих работ?– Кроме частных источников мы являемся держателями нескольких международных грантов, инициативных грантов РФФИ, а также грантов Минобрауки в рамках ФЦП «Кадры». Кстати, борьба за государственные гранты стала одной из причин создания совместной лаборатории с университетом – независимым научным центрам в России, при прочих равных условиях, получить государственное финансирование «на науку» почти невозможно. В своей группе я собрал наиболее успешных студентов Иркутского университета, наши студенты и молодые ученые получили и получают всевозможные гранты и стипендии, включая именные стипендии президента и правительства РФ, губернаторские и мэрские стипендии, есть обладатели грантов президента, грантов Минобрнауки, трэвел-грантов немецкого фонда DAAD, других европейских и американских программ. Для проведения научных работ нами привлечены большинство грантов, которые только доступны ученым в России. Таким образом, можно сказать, что наш случай является именно примером успешной частной инициативы в фундаментальной науке, которая, вопреки сложившейся организационной академическо-вузовской структуре организации науки, вопреки существенной ограниченности в финансировании (особенно в региональных условиях), смогла наладить эффективную научную деятельность и выйти на международный научный уровень.