Версия для печати
Вернуться к списку

Зеркала в параллельных мирах

Выходит, мы опять на развилке, как и два десятилетия назад, когда настоятельная потребность перемен была сформулирована в общественном сознании схожей формулой - «иного не дано». Эта формула, если кто помнит, стала отправной точкой для толстенных сборников статей. Но то была по преимуществу публицистика, а здесь научный труд. Он выполнен по результатам всероссийского мониторинга «Ценности и интересы населения России», который проводился с 1990 по 2010 годы Центром изучения социокультурных изменений (ЦИСИ) Института философии РАН. Авторы доклада - руководитель Центра, член-корреспондент РАН Николай Лапин и ведущий научный сотрудник ЦИСИ, доктор социологических наук Людмила Беляева. Данные мониторинга сопоставлялись с материалами Европейского социального исследования, или ESS (25 стран, 2006 – 2010 годы), а также Китайского исследования модернизации в мире и Китае (131 страна, 2001 – 2010 годы).

На первый взгляд, доклад всего лишь вобрал в себя результаты многолетних опросов, которые добросовестно и скрупулезно проанализированы составителями. Но, по мнению директора Института философии РАН, академика Абдусалама Гусейнова, видимость простоты, возникающая в первом приближении, обманчива, это исследование дает удивительный портрет общественного сознания на протяжении двух десятилетий. Удивительный – не только по информационной насыщенности. Портрет обнаруживает странную особенность: общественное сознание в нашей стране живет своей внутренней, довольно устойчивой жизнью, которая фактически автономна от процессов во властных структурах. Россия словно обитает в параллельных мирах. Единственная ценность, претерпевшая наиболее серьезное изменение, - право на труд, по степени важности этот показатель общественных настроений за последние пять лет уверенно вышел на первое место, что говорит о большой озабоченности проблемой.

Доклад демонстрирует три этапа трансформации российского общества: два из них, по мнению авторов, мы уже прошли и сейчас стоим на пороге третьего. Это значит, что мы пережили радикальные социально-экономические реформы (1990-е), стабилизацию новых структур и процессов (первое десятилетие нынешнего века) и входим в третий этап. Он обозначается в докладе как «модернизация возникших структур и процессов в ответ на внутренние и внешние вызовы-риски, вызванные глобальной конкуренцией стран-обществ». Это уже наше время. Третий этап может получить диаметрально противоположное развитие – вывести страну к интегрированной модернизации или погрузить ее в очередной застой, из которого уже можно и не выбраться. Вот такая развилка.

Мониторинг общественного сознания проводится с интервалом в 4 года, первый опрос был еще в советское время, в 1990-м, последний – в 2010-м. Все эти годы социологи придерживались не только единой методики, но и сезона. То есть опросы проводились всегда в июне и начале июля, в период перед массовыми летними отпусками, который признан наиболее спокойным для общества. За 20 лет опрошено более 7000 человек, отобранных методом случайной выборки в разных регионах России. Главное условие: люди отвечали на вопросы у себя дома. С этой точки зрения мониторинг стал серьезным испытанием не только для социологов, но и для интервьюируемых: в наше время не любой человек согласится впустить к себе посторонних, да еще с кипой анкет…

Кто они, эти люди? 35% заполнявших анкеты – жители деревни, села, поселка городского типа, 62% проживают на месте более четверти века, 6 % - менее 5 лет. Родились по месту жительства 55%, 11% приехали из другой области, 5% - из другой республики бывшего СССР. 62% имеют собственную отдельную квартиру, 26% - свой дом, 6,3% снимают жилье, в коммунальной квартире обитают 2,3%.

Примерно 26% не удовлетворены качеством жилья, 54% отмечают загрязненность воздуха, более 62% - загрязненность воды. 40% считают себя больными, и у них много претензий к государственному медицинскому обслуживанию: трудно попасть к врачу, мало квалифицированных врачей, медики выписывают дорогие лекарства, приходится платить за оказание помощи. Но 82% не собираются уезжать из насиженных мест, всего 2,6% хотели бы сменить регион, а 1,5% - страну.

Примерно 40% состоят в официальном браке, вдвое меньше не женаты и не замужем, более 11% разведены, 15% - вдовы и вдовцы. Почти у каждого третьего один ребенок, еще у трети двое детей, трое - у каждого десятого, но каждый четвертый детей не имеет. Трое из четверых сказали, что могут рассчитывать в трудную минуту на помощь друга или подруги, у каждого десятого таких друзей нет.

30% респондентов имеют или получают высшее образование, у 35% образование среднее, у 8% - начальное профессиональное, около 20% - с полным или незаконченным средним образованием, у 8% оно лишь начальное, или нет и такого. Почти 60% респондентов работают, из них 16% еще и подрабатывают (чаще всего водители, автомеханики, рабочие низкой квалификации, медсестры, акушеры, строительные рабочие, преподаватели). Около 70% имеют письменный трудовой договор на основной работе, 8% затруднились или отказались ответить на этот вопрос. Четвертая часть - неработающие студенты, пенсионеры, инвалиды.

И еще несколько штрихов. Судя по опросам, жители России чувствуют опору, прежде всего, в своей семье (более 75%). Примерно половине комфортно с друзьями, четвертой части - с товарищами по работе и с соседями. Люди лучше воспринимают жителей своего поселения (более 75%) и региона (около 60%). Пятая часть респондентов считает свои отношения с приезжими хорошими, 40% - нормальными, а около 13% - неровными и напряженными. 43% не чувствуют близости с жителями всей России, как и с гражданами бывшего СССР, а 55% - с жителями всей Земли.

Все эти сведения важны, ибо позволяют представить срез российского общества, отвечавший на вопросы. Обобщение ответов помогает получить более детальный портрет, а заодно представить минувшее двадцатилетие глазами населения нашей страны. Шесть волн мониторинга зафиксировали, как отразилась динамика общественных преобразований на жизни основной массы россиян и их самооценке. Это важно, по мнению исследователей, поскольку, при всей неоднозначности ответа на вопрос о роли элиты и «простых людей», роль последних не сводится к электорату или объекту управления: «модернизация сверху» без активного включения общества не может быть успешной!

Итак, на какие вопросы отвечали люди? Во всех волнах мониторинга их спрашивали, например, нужно ли было начинать экономические реформы. Интересно, что если до их начала (то есть в 1990 году) о необходимости реформ говорили немногим менее половины респондентов, а треть не могла определить своей позиции, то в 1994-м почти 70 % отвечали на вопрос положительно. Таковы были надежды людей! Кризис 1998 года принес разочарование, но к началу первого десятилетия 2000-х с реформами вновь стали связывать надежды, прежде всего - молодые и образованные люди, как правило, горожане. В 2002 году 65 % респондентов были за реформы и только 20 % - против, а вот дальше кривая уже уверенно идет вниз. Сегодня процентное соотношение сторонников и противников реформ – 50 и 30 соответственно, и довольно много (24%) тех, кто не знает, как оценить ситуацию.

Выиграли ли люди от реформ? Доля тех, кто отвечает «да», стабильно мала, причем явный спад наблюдается с 2002-го (с 13 до 7%). Число проигравших варьируется от 33 до 54%, несколько меньше тех, кто не выиграл и не проиграл (28 - 42%). Примечательно, что 40% признает: теперь им доступен такой уровень жизни и стандарт потребления, какие оказались возможны только в результате общественных преобразований. Но свои успехи в улучшении материального положения с реформами люди не связывают.

Можно предположить, делают вывод исследователи, что это следствие хаотичности самих реформ, без разъяснения их целей и этапов, без анализа и выводов из тех преобразований, которые получают стихийное воплощение. В этом случае модернизация, о которой так много говорят сегодня, еще более сложна для восприятия. Тем более, что она объясняется в основном как поле для внедрения информационных технологий, с которыми большинство населения в лучшем случае сталкивается как пассивный потребитель интернета и услуг мобильной связи и практически никак - в своей производственной деятельности.

Судя по официальной статистике, доходы российских граждан растут. А как люди сами характеризуют свое материальное положение?

Если в 1994 году денег до зарплаты не хватало 7%, сегодня таких почти вдвое больше. Больше и тех, кто ни в чем себе не отказывает: был 1 процент, стало 3. Это две полярности. Но есть еще относительно благополучный слой населения, которому «почти на все хватает», а вот приобретение квартиры или дачи недоступно, так ответили в 1994 году 7 процентов, в 2010-м - 11. Зато примерно половина жителей страны представлена в разделах «бедные» и «необеспеченные». Здесь интересно сопоставление с опросами ESS: в таблице, показывающей доходы граждан 28 стран в 2008 году, россияне опередили только Украину и Болгарию, хотя в некоторых наших регионах ситуация гораздо хуже. Так, в Чувашии и Смоленской области, по данным региональных исследований, более 60 % населения могут быть отнесены к беднякам.

Данные последнего опроса (2010 г.) показали явное снижение оптимизма: только 19 % ответили, что стали жить лучше, чем в предыдущем году, четвертая часть населения ощущает обратное. Возможно, это следствие экономического кризиса: его негативное влияние испытали на себе 48%, для 44 % ничего не изменилось, и только 9 % смогли активно преодолеть кризис. Социологи выявили настораживающую тенденцию, которую они обозначили как «усталость от собственной активности». По сравнению с серединой предыдущего десятилетия заметно меньше стало тех, кто готов много работать, чтобы больше зарабатывать, люди предпочитают иметь небольшой, но твердый доход. Социальная усталость особенно остро ощущается у перешагнувших 50-летний порог. Психологическое и физическое перенапряжение, которое сопровождало весь период реформ, обернулось тем, что ученые называют негативной адаптацией: человек примиряется с существующим положением и не предпринимает усилий по его преодолению.

В таком случае, кто будет осуществлять модернизацию страны? Может быть, та часть общества, которая все еще не теряет оптимизм? Судя по поросам, 30% верят в лучшее, 41% надеется на стабильность своего положения, и только 12% считают, что их жизнь в 2011-м ухудшится. Оптимисты – в основном жители больших городов, люди до 40 лет с высшим или незаконченным высшим образованием. Уверены в своем будущем и более половины тех, у кого за плечами только средняя школа, среди них большинство занято в рыночной торговле. Это позволяет говорить о том, считают авторы доклада, что потенциал реформ в России еще существует, и он должен быть реализован с опорой именно на эти социальные группы. Тем более что ценностные ориентации российского населения близки к характеристикам, отличающим жителей развитых европейских стран с устойчивым развитием и сложившейся демократией.

Но, по мнению авторов доклада, этой базы для модернизации недостаточно. Хотя бы потому, что динамику социального самочувствия населения России трудно назвать обнадеживающей. Судя по опросам, люди не ощущают себя защищенными от главных опасностей, будь то разгул преступности или угроза бедности. Серьезным тормозом к модернизации становится увеличивающийся разрыв между социокультурными слоями населения. Есть часть людей (примерно 9%), которая допускает для себя авторитаризм и вседозволенность, при этом около 77% демонстрируют неготовность противостоять этому. Неразвитость политических институтов и непропорциональность распределения доходов приводит к тому, что общество начинается дробиться на кластеры, и это становится опасной питательной средой для стагнации, застоя.

Социальное разделение занятого населения говорит об уровне экономического развития страны: она все еще находится на индустриальном этапе с отдельными элементами доиндустриальной и постиндустриальной экономики. Если не будут созданы новые экономические институты, а с ними - новые рабочие места, социальная база реформ будет окончательно исчерпана. И не поможет никакое Сколково. Потому что «экономика знаний», или информационная модернизация, должна развиваться, по мнению авторов исследования, одновременно с индустриальной модернизацией. А этого не происходит.

Авторы доклада напоминают, что в России модернизация будет происходить в контексте глобальной конкуренции не только между экономиками стран, но и между их политическими институтами и условиями жизни населения. Люди сегодня сравнивают ключевые параметры жизни в своей стране с тем, что происходит в мире, и по-своему действуют: адаптируются или протестуют. Как показывают новейшие события в Северной Африке, неудовлетворенность институтами и условиями может приобретать взрывной характер. Иными словами, реформы становятся жизненной необходимостью, альтернатива «стагнация или модернизация» - не пустые слова. Но в России уже нет энтузиазма времен перестройки, опросы показывают пассивность людей и недоверие к любым реформам.

Вернуть доверие можно только четкими, грамотными и понятными для населения действиями. Люди должны понимать и разделять логику происходящего. Но жизнь в стране идет своим чередом, разговоры о модернизации – своим, где-то там, в параллельном мире. А ведь времени для рывка не так уж и много. По оценкам китайских ученых, проанализировавших ситуацию в 131 стране, вырваться вперед в ближайшие сто лет удастся только тем, кто наиболее эффективно использует предстоящее десятилетие. Что-то непохоже, чтобы мы это осознавали. Вернее, непохоже, что мы хотим о чем-то договориться. Да это и трудно сделать, если так и будем жить в параллельных мирах.