http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=1ff5aad5-7e9e-4b27-84c8-266ef78a91d5&print=1
© 2024 Российская академия наук

ВЛАДИМИР ФОРТОВ: "ПРИСЛОНИВШИСЬ К БЮРОКРАТИИ, АКАДЕМИЯ ОБРЕЧЕНА"

Прошедшее недавно ежегодное общее собрание Академии наук России не внесло ясности в один из самых важных вопросов: по какому все-таки пути пойдет ее реформа? "Промежуточную" ситуацию прокомментировал для "ПЖ" вице-президент РАН Владимир ФОРТОВ.

- Как долго длится эпопея с постсоветскими потугами реформировать научный сектор и какая по счету эта попытка?

- На моей памяти это, наверное, четвертая или пятая. Первая случилась в 1991 году, когда финансирование науки было обвальным образом сокращено от принятой во всех передовых странах цифры в 2-3% ВВП до сегодняшнего уровня, который составляет у нас 0,3-0,4% (если считать гражданскую науку). С тех пор это шоковое снижение финансирования фактически и определяет все проблемы, которые мы наблюдаем.

Конечно, к тому времени в нашей науке накопилось много проблем, которые надо было решать. Но вот радикальные преобразования тех лет привели к шоковому удару, от которого, я считаю, наука не оправилась до сих пор.

Что касается последнего документа, который должен был быть рассмотрен на правительстве 26 мая и перенесен усилиями РАН на более поздний период, то он, конечно, неприемлем, особенно в части, касающейся прикладной науки. Больше всего настораживает то, что он не прошел необходимого обсуждения в научных коллективах. Обсуждалась главным образом часть, касающаяся фундаментальной науки. Здесь работала совместная комиссия, и идеи, заложенные в программу реформирования Академии наук, должны быть поддержаны, потому что речь идет о радикальном повышении заработной платы ученых. Это сегодня узловой вопрос, поскольку люди - это лучшее, что есть у нас в науке. Мы сейчас не можем похвастаться хорошими приборами, какими-то уникальными стендами, но то, что у нас есть первоклассные специалисты, остались школы, - это, конечно, очень важно. Вариант, который обсуждался по академическому сектору, направлен на то, чтобы платить ученым около 1000 долларов в месяц. Конечно, очень хорошо, если это удастся реализовать.

Вторая же часть документа, которая относится к прикладной науке, вызывает очень резкие возражения. У нас в Отделении энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН была очень резкая критика со стороны специалистов, которые проработали в этой области всю жизнь, сделали для нашей Родины и науки очень много. Это относится к ускоренному процессу приватизации научных учреждений, к радикальному сокращению ГНЦ. В концепции предлагается ускоренный перевод науки в негосударственный сектор и некая вера (я не могу другого слова подобрать - не доказательство, а вера) в то, что акционированная наука будет работать лучше, чем государственная. В это специалисты не верят.

Поэтому мы настаивали на том, чтобы не было спешки, непродуманных решений, и просили диалога с министерством. Мы очень надеемся, что действительно будет конструктивный и полезный двум сторонам диалог.

- Тем не менее администрация президента объявила конкурс на создание концепции реструктуризации научной сферы...

- Я к этому отношусь довольно спокойно, так как в таких делах должно существовать несколько позиций и платформ. В конечном итоге надо будет взять лучшее из всех вариантов и вместе делать общую схему реформ. Цель должна быть одна - не навредить, а улучшить положение дел. Нет ничего хуже, когда люди, берущиеся за реформирование такой деликатной сферы, как наука, скатываются к конфронтации. Это ошибки дилетантов, когда они думают, что все могут, и эта вера осеняет их путь. На самом деле все не так просто. Разрушить то, что создано, очень легко, тем более что фактически мы должны признать, что за последнее время хорошего было сделано мало.

Хотя были и положительные вещи: я бы отметил, например, создание фондовой системы, наука стала демократичной, более открытой. Но для того, чтобы двигаться дальше, нужны очень взвешенные и нетривиальные шаги и правительства, и президента, и РАН, конечно. Академия, наша наука нуждаются в реформах, я в этом уверен. Но все должно быть очень взвешенно и продуманно. Тем более что всем надо ясно понимать: речь идет не об экономической категории (РАН стоит всего 0,1% ВВП). Другое дело, что у Академии наук за многие десятилетия работы накопилась большая собственность. Эта собственность не дает покоя многим людям, которые хотят поучаствовать в процессе приватизации. В этом опасность.

- Сейчас в правительстве модно ссылаться на то, что когда-то академия была императорской. Как относятся организаторы науки к перспективе стать чиновниками?

- Это еще одна тема, которая остро звучала на общем собрании. Протаскивается (я не могу другого слова подобрать) идея, чтобы выбранного президента Академии наук утверждал затем президент России. Якобы это повысит ранг, удержит академическое сообщество от ошибок, сделает работу легче и как бы зафиксирует статус РАН. Против этого резко выступили прежде всего наши нобелевские лауреаты - Виталий Гинзбург и Жорес Алферов. Очень немногие согласны с этой идеей.

Я совершенно убежден, что проблема в другом. Позицию академии может закрепить только закон. Должен быть указ президента РАН, где были бы четко прописаны все вызывающие вопросы у чиновников двусмысленности (о статусе академии, собственности, управлении, выборности и т.д.). РАН - часть гражданского общества. Призывая президента страны вмешиваться в процедуру, которая существовала долгие годы, и пытаясь "навесить" на него эту функцию, по-моему, авторы идеи оказывают ему "медвежью" услугу. Все-таки Академия наук принципиально отличается от органов исполнительной власти. Это творческая организация. И многих в РАН удивляет, что министр так ратует за такую многоступенчатую процедуру, мотивируя это тем, что право собственности принадлежит государству. На это ученые отвечают, что президент, конечно, не является собственником государства. Он всегда подчеркивает сам, что является выборным лицом. Утверждение президента РАН делу не поможет, с моей точки зрения и с точки зрения моих коллег. Проведение этого решения будет ошибкой. Глядя на то, с каким усердием его все-таки стараются провести, ученые понимают, что за этим есть еще нечто.

- Как вы думаете, какие интересы за этим могут стоять и чьи?

- Интересы могут состоять в том, чтобы надеть узду на академию. Сделать ее такой же управленческо-бюрократической организацией, как министерство. Я был министром и не понаслышке знаю, как принимаются решения в министерствах и как это проходит в Академии наук. В академии всегда демократические принципы были на первом месте. Мы в академии всех выбираем, мы никого не назначаем. Это основа нашей жизни. Поступившись даже миллиметром этих принципов, мы можем потерять все. Уже ведь звучали идеи Минфина о том, что поскольку академики получают деньги из госбюджета, пусть их назначают чиновники. Вот если это случится, на Академии наук можно поставить жирный крест. Это угробит сразу все. Прислонившись к бюрократии такого типа, академия обречена.

Человек, попадающий в чиновничье кресло, быстро начинает считать, что знает все. А несогласие, дискуссия или сопоставление мнений очень быстро начинает восприниматься как личное оскорбление. Очень немногие из чиновников умеют разделять личное восприятие и деловое. За всей этой историей стоит желание командовать, давить, учить. Но в РАН это невозможно. Последние события показали, что академия имеет свою точку зрения и готова ее отстаивать. Академию нельзя построить в колонну. Я это считаю важным достижением нашего сообщества.

- И все-таки насколько, по-вашему, в сложившейся ситуации возможен и достижим компромисс?

- Давайте скажем так. Академия, проводя реформирование, прошла свою половину пути. Она предложила свою взвешенную схему и, если ее удастся реализовать, это будет очень хорошо. Другая половина пути - за правительством. И надо быть уверенным, что оно тоже пройдет свою половину намеченного пути. Иначе получится, как в известном одесском анекдоте, когда один торговец с Привоза решил жениться на английской королеве. Его спросили: "Ну, и как дела?". Он ответил: "Половина дела сделана: я согласен".