http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=2004447d-18f8-4158-9c34-d57dbb2e3a4d&print=1© 2024 Российская академия наук
Еще до конца августа Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) должно окончательно согласовать с Российской академией наук документ с изумительным, если вдуматься, названием: «Соглашение о сотрудничестве между ФАНО и РАН». По замыслу разработчиков, соглашение должно стать рамочным документом с возможностью его дополнения отдельными регламентами. Уже и график создания этих регламентов составляется.
Ситуация, повторим, изумительная. Вернее – изумительно-абсурдная. Аналогия здесь простая: это как если бы бухгалтерия какого-либо предприятия объявила о своей независимости от собственно предприятия и предложила заключить договор о сотрудничестве или того серьезнее – пакт о ненападении. Ведь в Федеральном законе № 253 «О реформе Академии наук…», принятом год назад, прописано, что ФАНО берет на себя управление академическими финансами и имуществом; академия же осуществляет научно-организационное и научно-методическое управление исследовательскими институтами. И вот теперь левая рука согласовывает регламенты взаимодействия с правой.
Впрочем, удивляться этому вряд ли стоит. В политологии известно эмпирическое правило: инструмент политики (в данном случае – государственной научно-технической политики, ФАНО), доказавший свою эффективность, неминуемо стремится стать субъектом политики. Но вот как раз свою эффективность ФАНО еще никак не доказало. Даже на уровне ЖКХ, не говоря – как организатор эффективной научной работы. Скажем, ФАНО никак не решает вопрос с обеспечением нормального электроснабжения Института истории естествознания и техники РАН. Но зато агентство погружено в такую милую сердцу чиновника процедуру, как инвентаризация имущества РАН. На днях было сообщено, что «в ходе сбора информации ФАНО России выявило 7200 дополнительных объектов. Всего, по данным агентства, за организациями закреплено 41 153 объекта. В том числе 6 376 земельных участков и 34 777 объектов капитального строительства. Из них на государственный кадастровый учет поставлено 6320 земельных участков (99%) и 17 085 объектов капитального строительства (49%)».
Без этого, конечно, не обойтись. Но беда в том, что ФАНО, исходя из сугубо бухгалтерского подхода – дебет, кредит, маржа, явно стремится определять и научную эффективность подведомственных ему организаций. «Представители ФАНО недоумевают, зачем надо развивать науку в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах», – отмечает, например, председатель СО РАН академик Александр Асеев.
Естественно, параметры, по которым финансисты собираются проверять ученых, порой выглядят весьма экзотично. Так, например, на недавней встрече в Новосибирске руководства ФАНО с директорами институтов Сибирского отделения РАН специально подчеркивалось, что заявочный пакет на согласование сделки от директора института должен быть «…прошит, пронумерован и скреплен печатью». Это, конечно, важный показатель. Как тенденция: в некоторых исследовательских институтах (формально их уже нельзя называть академическими) создаются специальные должности заместителей директоров по взаимодействию с ФАНО. Функция – прикрыть институт от потока пронумерованных и прошитых бумаг из агентства.
Напомним, до конца нынешнего года действует президентский мораторий на любые действия с имуществом РАН. Что будет дальше?
Складывается впечатление, что, по крайней мере вчерне, уже определен список институтов и организаций РАН, которые будут ликвидированы, преобразованы – в общем, реформированы. Нужны формальные критерии. Неслучайно ФАНО проводит сейчас проверки подведомственных организаций на предмет выполнения его, ФАНО, указаний и распоряжений. Рассказывают, что в издательстве «Наука» такая проверка показала, что сотрудники издательства… пьют чай. Перефразируя известную детскую считалку: кто не спрятался – ФАНО не виновато.