Версия для печати
Вернуться к списку

В жизни всего дороже честь и правда

Абдусалам Абдулкеримович Гусейнов, академик РАН, директор Института философии РАН, заведующий кафедрой этики МГУ им. М.В. Ломоносова. Награжден дипломом ЮНЕСКО за 1996 г. с вручением медали Махатмы Ганди «за выдающийся вклад в развитие толерантности и ненасилия». Удостоен звания лауреата Государственной премии Российской Федерации за 2003 год.

Корр.: Абдусалам Абдулкеримович, тема конгресса – «Переосмысливая философию сегодня». Была ли решена эта задача, и почему возникла необходимость такого переосмысления в настоящее время?

А.А. Гусейнов: Сам термин «переосмысливая философию», конечно, возник не только в связи с этим конгрессом. К примеру, уже более 10 лет в США выходит журнал «Переосмысливая марксизм». Идея переосмысления неких фундаментальных философских основ давно уже витает в воздухе. И в этом смысле такая тема философского конгресса не представляет чего-либо экстраординарного.

Более четырехсот лет человечество стремилось организовать жизнь на Земле таким образом, чтобы перестроить ее в духе гуманистических идеалов, решить социальные проблемы человека. В таком случае не нужно было бы мечтать о рае, о небесах, о потусторонней жизни. Достижения науки, техники, повышение материального благополучия – вот путь, который позволит человечеству достигнуть рая на Земле. Человек как бы сам берет судьбу в свои руки и благодаря своему уму, таланту, энергии преобразует жизнь.

Прошли столетия, и действительно во всех областях, с которыми соприкасается наука и техника, успехи огромны. Мы наблюдаем грандиозный рост материального благосостояния, благоустроенности жизни, но, тем не менее, социальные конфликты, разрывы остались.

Человек счастливее не стал.

Отсюда и возник кризис, кризис того идеала, под знаком которого человечество жило столетия. У его истоков стояли философы, именно они сформулировали принципы научного метода познания, социальные идеалы и пути переустройства общества.

Путь, по которому шло человечество, не привел в райскую страну, так как успехи сопровождались негативными явлениями. В настоящее время возникшие опасности достигли вселенских масштабов. Угрозы стали действительно смертельными, и это реальные проблемы, противоречия, реальный тупик.

И тогда встал вопрос: а что нас ждет впереди? Особенность современной духовной ситуации состоит в том, что у человечества нет идеальной перспективы. Нет ответа на вопросы: куда мы идем, какой идеальной моделью жизни мы руководствуемся, каких целей мы хотим достичь, что означает сегодня социальная справедливость во всемирном масштабе? Все эти вопросы заставляют философов искать новые решения.

– Среди главных проблем конгресса рассматривались проблемы этики будущего. Что думают об этике будущего философы Запада и Востока?

– Переосмысление философии предполагает также и даже прежде всего переосмысление этики. Этика в своей существенной основе – это и есть цели, нормативные параметры человеческого поведения, которые задаются на основе определенного философского видения мира. При возникшем в настоящее время кризисе идеалов необходимо найти новые перспективы.

– Идеалы человечества во все времена одни и те же.

– Это верно, если говорить о том, что человек всегда ориентируется на счастье, стремится к совершенству жизни. В социальном аспекте мораль всегда выступает как справедливость, сопряжена с представлениями о равенстве людей в их достоинстве и праве на осмысленную жизнь. Однако эти идеалы имеют разное содержание. Для одного счастье – это, к примеру, наличие денег, для другого – что-то иное. Справедливость тоже понимается по-разному, так для одних она связана с частной собственностью, для других с ее отсутствием. Но есть все-таки какие-то общезначимые представления, которые определяются производительными, социальными и интеллектуальными возможностями эпохи. Их анализ, обоснование, убедительное изложение – одна из важнейших задач философии.

Лично я думаю, что главное сейчас – это найти новую парадигму ответственности. Этика будущего – это этика ответственного поведения человека. Этика поступка, предполагающая активную, деятельную позицию, открытость миру, но без учительства, стремления осчастливить других.

– С какими идеями Вы выступили на конгрессе, какие из них нашли наибольший отклик? Знаю, что Ваше выступление вызвало большую дискуссию.

– Я выступил с докладом «Философия как утопия культуры». Или как утопия для культуры. Моя мысль заключалась в том, что наряду с известными функциями ,заключающимися в том, что философия является методологией познания, дает целостную научно аргументированную картину мира, она одновременно является утопией культуры. Именно философия задает идеальную модель, которая обозначает некую перспективу духовного развития, совершенствования человека и человечества. И она является утопией культуры не только тогда, когда создает собственно утопические проекты, как, например, государство Платона или утопия Томаса Мора. Она утопична в своих основаниях.

Допустим, Спиноза говорит о субстанции, Кант – о номинальном мире, Гегель – об абсолютной идее, это и есть некие утопические постулаты, из которых вырастает картина мира. В реальности вы не найдете ни субстанции, ни номинального мира, ни абсолютной идеи. Это именно идеальные конструкции.

– Люди верят этим идеальным конструкциям и при крушении очередной утопической идеи предъявляют претензии именно философам.

– Проблема в том, что человек не может жить и развиваться, не строя утопии. Человек находится в пространстве целесообразной деятельности. Это значит, что, когда он действует, он обязательно ставит перед собой какие-то цели. Одна цель связана с другой, и в конце концов обязательно высвечивается конечная, последняя цель, которая замыкает всё это пространство. Если вы не постулируете какую-либо цель, ради которой существуют все последующие цели, то у вас не выстроится вся картина целесообразного поведения. Философия и этика в составе философии предназначены для того, чтобы обозначить вот эту предельную основу, в рамках которой человек, как целесообразное существо, развивает свои возможности и свою деятельность. И в этом смысле философия – это утопия культуры.

Ранее я как раз и говорил, что одно утопическое представление, научная утопия, которая была задана философией нового времени, себя исчерпала. Марксизм также делал ставку на научно-технический прогресс, овладение силами природы, преодоление социальных антагонизмов, перевоспитание человека. Считалось, что если будет достигнут такой уровень развития, когда богатства потекут неиссякаемым потоком, то тем самым будут созданы условия, при которых будет реализован гуманистический идеал и свободное развитие каждого станет условием свободного развития всех.

– Этого не произошло. Теперь говорят, что идеи Маркса – утопия.

– Утопия. Но это не приговор. Человек не может жить без утопии. Он утопичен не только тогда, когда мечтает, строит какие-то фантастические картины, – утопично само стремление человека стать больше самого себя. Это стремление предполагает нацеленность на совершенство. Взять тот же коммунистический идеал. Ведь не Маркс с Энгельсом его выдумали. Он возник вместе с социально расколовшимся обществом как его альтернатива, его критика и отрицание. Первоначально он был опрокинут в прошлое в виде легенды о золотом веке, впоследствии обращен в будущее. Маркс и Энгельс только придали ему форму, адекватную своему времени, связали с революционной борьбой рабочего класса.

Я недавно был в Лондоне и посетил могилу Маркса. Именно на его могиле - единственной в обозримом окружении – лежало много свежих цветов, и именно к ней постоянно подходили люди.

Мои оппоненты в Сеуле не могли понять, почему я говорю не о прогнозах, а об утопии. Ведь, возражали мне, понятие утопии отягощено негативным ценностным смыслом. Утопия часто воспринимается как что-то нереальное. Я отвечал, что прогноз – это всё же в большей степени научное предсказание. Прогноз проверяется, рассчитывается.

Утопия – это нечто другое. Утопия задает ценностные параметры. Утопия – это когда мы берем выше и смотрим дальше обозримой цели. В отличие от прогноза, который является формой знания, утопия есть характеристика деятельности. Она ориентирует поведение. В этом отношении она сродни мечте.

– Лев Толстой писал, подразумевая жизненные идеалы, что когда переплываешь реку, то надо брать чуть выше цели, так как течение само снесет.

– Совершенно верно. Мы в университете проходили военное дело, и нас учили, что когда целишься, надо брать чуть выше. То же самое происходит в поведении, деятельности, когда берутся некоторые предельные цели, которые задают вектор развития и организуют, направляют конкретные действия. Эти цели выходят далеко за рамки того, чего ты в своих действиях можешь достигнуть. С одной стороны, они далеко, а с другой – близко, так как являются вдохновляющей и ориентирующей основой всего того, что ты делаешь.

Я считаю, что переосмысление философии нужно понимать как некую фундаментальную проблему и ее нельзя сводить к переосмыслению каких-то частных вопросов, технических приемов. Должна быть осмыслена та перспектива, которая задается философией для современного человека. Ответственность философии перед будущим – это и есть как раз ее способность объяснить людям, что в глубинном смысле неправильно в их жизни.

– Возможно, еще не настало время новой утопии.

– Я думаю, что это время придет через какой-то глубокий кризис или ряд кризисов. Мы сейчас находимся в рамках той формации, которую Маркс определил как экономическую, другое ее название – капиталистическая. Здесь всё нацелено на рост материального благополучия, на безудержное потребление. Здесь бал правят деньги. Эта установка заполонила все сферы человеческого существования, она всё отравила. Я думаю, что люди через ряд серьезных потрясений, деструкций дойдут до осознания того, что экономика, несомненно, важная вещь, но она имеет свои границы, свои пределы.

Дело в том, что когда вы работаете над получением разнообразных продуктов или стремитесь сделать более удобным жилье, вы ничего, кроме этого, не получите. И напрасно думать, что и разнообразные продукты и новое жилье решат проблемы человека. Эта та база, которая должна быть более развита, более комфортабельна, но и только. Да, это первое, с чего надо начинать, но совсем не последнее.

Например, в нормально организованной семье деньги не являются самоцелью, и мы можем не задумываясь потратить их все, чтобы спасти ребенка. Существуют вещи, которые дороже денег, которые не измерить никакими деньгами. И их много. И только они являются настоящими, подлинными. А всего дороже честь, правда. Спрашивается: в организации нашей жизни этот момент нашел свое достойное место?

– В теперешней жизни – нет.

– Посмотрите, когда лидеры собираются, о чем они говорят – о нефти, газе, деньгах, экономике. Продаем оружие, получаем деньги. На самом деле мы продаем смерть. И об этом необходимо думать.

И всё же ключевым вопросом является индивидуальная ответственность человека. У человека, говоря словами М.М.Бахтина, нет алиби в бытии, и самим фактом своего существования он несет с собой определенное понимание мира, ответственность за него. Индивид не может, конечно, отвечать за многое, но за себя, за наполненность своей жизни он может и должен отвечать в полной мере. На то он и есть человек, на то ему дан разум и в грудь его вложено сердце.

– Абдусалам Абдулкеримович, впервые Всемирный философский конгресс объединил философов Европы и Азии. Существует ли в Азии проблема этического кризиса, или там найдены какие-то свои оригинальные цели и пути развития?

– С точки зрения тех утопических перспектив, о которых я говорил, я не вижу никакой существенной разницы между Европой и Азией. И в Азии главное стремление – достичь западных высот.

Складывается впечатление, что страны, которые находятся во втором, третьем эшелоне в мироустройстве, стоят за диалог цивилизаций, в отличие от Запада, который считает свой образ жизни образцовым и хотел бы распространить его на весь мир. Но и эти страны стремятся к диалогу в значительной степени потому, что они слабые.

– Им нечего предложить своему народу, кроме западной парадигмы?

– Всё дело в том, что игра идет на этом поле – технологии, экономический прогресс, научный прогресс.

– Следует ли из этого, что путь к глобальному миру, с унифицированной культурой и однообразным обществом, неизбежен…

– Я так не думаю. Теперешний этап глобализации – это попытка построить глобальный мир по канонам экономической формации.

Мир становится глобальным в том, что касается финансов, организации производства, средств передвижения, информационных технологий. И почему бы ему в этом отношении не быть единым?

Но возникает вопрос: должно ли такое базовое, финансовое, технологическое единство привести к унификации образа жизни, культуры? Да, должно, если мы руководствуемся канонами западного экономического сообщества. Это сообщество стремится всё подчинить целям экономики, завязать всё вокруг денег. Но я думаю, что это направление движения, – и не только в глобальном масштабе, а применительно к каждым отдельным обществам и народам, – является бесперспективным.

Абсолютизация роли экономики в развитии общества на протяжении ряда столетий была необходимым явлением. Она была необходимой, чтобы открыть материальное производство, профессиональный труд как арены творческой и достойной деятельности, преодолеть аристократические предрассудки о благородных и неблагородных занятиях. Это как раз и было преувеличением, способствовавшим развитию экономической сферы деятельности. Как говорится «не перегнешь – не выправишь». Теперь надо выправлять - осознать ограниченность, пределы рыночной экономики. Собственно, вокруг этого и идет сейчас реальная борьба: выстроится ли мир по канонам западного образа жизни, или все-таки каждый народ сохранит свою самобытность.

Необходимо сочетать единство мира в сфере технологий, экономики, информации с его культурным многообразием. А это возможно только в том случае, если отказаться от капиталистического, экономико - центрированного строя общественной жизни.