Академик Пармон: в науке главное - выбрать наставника
«Нет ученого без
учеников», - утверждал отец-основатель Сибирского отделения академик Михаил
Лаврентьев. Славная когорта сибирских химиков продвинула вперед и
фундаментальную науку, и промышленные технологии. На фундаментальных достижениях
можно строить технологический суверенитет. На недавнем совместном заседании
Ученого совета Федерального исследовательского центра «Институт катализа им.
Г.К.Борескова СО РАН» и президиума Сибирского отделения, приуроченного к
65-летию института и 75-летию его научного руководителя, председателя СО РАН
Валентина ПАРМОНА, с гордостью отмечалось: в России получают бензин и дизельное
топливо с помощью отечественных катализаторов. Санкции в этой области больше не
страшны - ИК СО РАН за несколько лет успел оснастить современными
катализаторами нефтеперерабатывающую промышленность. За прорывную разработку
новых катализаторов в области нефтепереработки и возобновляемых источников
энергии, внесших принципиальный вклад в развитие энергетики будущего, академик
Пармон в 2016 году был удостоен премии «Глобальная энергия».
Но наиболее важным
достижением сибирских химиков стало создание собственных научных школ. Ученик
нобелевского лауреата Николая Семенова талантливый химик Владислав Воеводский
за свою недолгую жизнь вырастил в столице и в Сибири 8 членов академии. Его последним
московским аспирантом в Физтехе был Кирилл Замараев, впоследствии - наставник
В.Пармона. Корпоративная солидарность Валентину Николаевичу не чужда: на
интервью с корреспондентом «Поиска» он пришел в стильном галстуке, исписанном
химическими формулами, и пояснил, что этот атрибут символизирует:
- Этот
корпоративный химический галстук придумал Валерий Васильевич Лунин, будучи
деканом химфака МГУ им. М.В.Ломоносова. Я сегодня читал лекции студентам
Новосибирского государственного университета, потому и позволил себе более
свободный стиль в одежде. Разработку курса «Термодинамика неравновесных
процессов для химиков» считаю одним из моих главных достижений в науке. К
преподаванию меня приобщил Кирилл Ильич Замараев, посоветовав обратить внимание
на новое направление в термодинамике - термодинамику неравновесных процессов. В
курсах физической химии два основных раздела: химическая кинетика и химическая
термодинамика. Но научный язык у них совершенно разный. Однако студенты НГУ,
нестандартным образом решив задачи по химической кинетике, навели меня и моего
аспиранта Алексея Окунева на мысль о возможности разработки общего языка между
кинетикой и термодинамикой. Так появились новый курс, который я считаю своим
детищем, и несколько посвященных ему учебников.
За годы работы я
вывел формулу из пяти составляющих, привязывающих молодого человека к науке и
месту, где он работает. Первое -
интересная задача и хороший научный руководитель. Второе - современная
приборная база. Третье - «необидная» заработная плата. Четвертое - гарантированное жилье. Пятое - комфортное
окружение с точки зрения общих «вненаучных» интересов: спорт, друзья-единомышленники,
культура, инфраструктура. Я все эти составляющие нашел в Новосибирском
Академгородке.
- Валентин
Николаевич, насколько я знаю, в Сибирь вы поехали именно за учителем Кириллом
Ильичом Замараевым. Расскажите, как пересеклись ваши пути?
- Всегда повторяю:
главное не думать, что знаешь, чем надо заниматься в науке. Главное - найти
того, за кем готов идти дальше. Мне на таких людей везло: мои учителя химии,
биологии, математики в школе при Минском автозаводе, руководитель кружка
морского моделизма в Минском дворце пионеров - я дважды становился чемпионом
Белорусской ССР по радиоуправляемым моделям морских судов. Вообще говоря,
собирался стать биологом, был одним из главных юннатов города, еще семиклассником
водил студентов на экскурсии в святая святых минского Ботанического сада - в
особо охраняемые отсеки оранжереи с капризными орхидеями. Тогда много говорили
о бионике, основах создания природоподобных систем. А в московском Физтехе была
кафедра биофизики, базировавшаяся в Курчатовском институте. К тому же
физтеховская команда КВН гремела на всю страну. И я выбрал факультет
молекулярной и химической физики МФТИ. На вступительных экзаменах набрал 20
баллов из 20, чем как выпускник рабочей школы очень гордился. После двух лет
учебы мне стало не хватать биологии в программе. Проштудировал все учебники
биофака МГУ за два курса и собрался переводиться. Но в деканате мне попросту не
отдали документы, что привело меня в большое уныние. Однако старшекурсники
посоветовали не расстраиваться, а искать хорошего наставника. В тот момент
семинары по химической кинетике начал вести Кирилл Ильич Замараев. Вел
блестяще, причем на английском. Студенты за ним гуськом ходили. Я стал у него
седьмым по счету студентом-дипломником, что правилами Физтеха было строжайше
запрещено. Но наши отношения вышли за формальные рамки, поскольку еще
первокурсником я познакомился на юбилее Физтеха с его родителями. Мы с
Замараевым защищались одновременно: он - докторскую диссертацию, я - диплом. И
в ночь перед нашими защитами я, будучи редактором факультетской стенгазеты, рисовал
ему плакаты, а он гладил мне брюки. Демократичный был человек.
Защищался я по
радиоспектроскопии, разработанную мною еще студентом-дипломником теорию
спектров ЭПР стабильных бирадикалов цитируют до сих пор. Но потом Кирилл Ильич
вовлек меня в решение намного более масштабной задачи. В начале 1970-х годов в
мире случился очередной энергетический кризис, и директор Института химической
физики АН СССР Николай Семенов организовал в Академии наук большой Научный
совет по изысканию новых путей к использованию солнечной энергии. У Н.Семенова
в совете было два заместителя - Кирилл Замараев по химии и Жорес Алфёров,
впоследствии тоже ставший нобелевским лауреатом, по физике. Чтобы использовать
природный термоядерный реактор Солнце, химикам требовалось решить задачу
искусственного фотосинтеза. И Замараев посоветовал мне этим заняться. Тематика
оказалась и увлекающей, и перспективной. В 1975 году директор новосибирского
Института катализа Георгий Боресков предложил Замараеву стать его заместителем.
Замараев, в свою очередь, позвал меня. Меня, сына офицера, переезды не пугали.
И в начале января 1977 года мы командой из 8 человек приехали в Новосибирск.
Так в новосибирском Институте катализа появилась лаборатория механизмов
каталитических реакций, из которой затем выделилась лаборатория каталитических
методов преобразования солнечной энергии. Из этих лабораторий вышло немало
прекрасных специалистов, в частности, моя ученица Оксана Таран, директор красноярского
Института химии и химических технологий.
Никогда не думал,
что буду заниматься катализом и тем более солнечной энергией, но в конце концов
именно катализаторы активируют все химические процессы. Совсем недавно я
завершил написание учебника по новому спецкурсу «Термодинамика функционирующего
катализатора». И, пожалуй, преподавание и общение с научной молодежью мне
больше всего по душе.
- В прошлом году
вас на второй срок избрали председателем Сибирского отделения РАН. Что уже
удалось сделать за годы работы? Какие вызовы стоят перед Отделением в ближайшем
будущем?
- В бурю
перестроек в нашей науке Сибирское отделение оказалось наиболее консолидированным,
да-же с медиками и аграриями мы друг друга удачно дополнили. И систему координации
институтов после реформы 2013 года удалось сохранить через Объединенные ученые
советы. Сейчас важны тесные контакты с местной властью, поэтому треугольник
Лаврентьева мы преобразовали в не менее прочный тетраэдр, где помимо науки,
образования и промышленности появилась четвертая вершина - регион. Достижение,
которым можно гордиться: мы восстановили возможность генерировать комплексные
интеграционные проекты. Раньше такие проекты шли за счет бюджета СО РАН, теперь
смогли развить это направление с помощью наших индустриальных партнеров -
крупных компаний. Я - человек увлекающийся, мне очень нравится, например, новый
интеграционный проект «Одуванчик» по производству натурального каучука из
корешков одуванчика кок-сагыз. Этим в СССР занимались в 1930-е годы, потом забросили.
Сейчас за дело взялись аграрии, ботаники, генетики и химики. Уже получены
первые образцы каучука.
Перед страной
стоит важнейшая проблема восстановления технологического суверенитета. В свое
время Сибирское отделение создавалось именно для решения таких задач. У наших
институтов есть наработанные компетенции. За послереформенные годы в науке во
многом утрачено целеполагание. И новый президент РАН Геннадий Красников
старается вновь развернуть академические институты к нуждам страны. После 2013
года формулировки государственных заданий фактически зависели от дальновидности
непосредственного руководства институтов. Скажем, считали мы в ИК СО РАН, что
необходимо заниматься импортозамещением. И значительную часть российской
промышленности удалось за последние десятилетия вернуть к использованию
отечественных катализаторов. Теперь в условиях всего Сибирского отделения надо
грамотно сформулировать те направления, которые «позарез» нужны стране и в
которых компетентны наши институты, чтобы сформировать госзадание «сверху».
В нынешней системе
управления наукой есть болевые точки. В частности, практически утрачена
координация в управлении фундаментальными исследованиями в интересах обороны, поскольку
Министерство науки и высшего образования РФ не имеет права этим заниматься.
Существенный удар по системе управления наукой в регионах огромной страны
нанесла очередная «оптимизация» - ликвидация территориальных управлений
Миннауки. Раньше хоть какие-то вопросы можно было решить на местах, сейчас по
любому поводу надо лететь в Москву. Требует координации и международное
сотрудничество. Решение этих вопросов я считаю самым главным делом в ближайшем
будущем.
- В конце апреля в
Новосибирске прошли Дни Минска, приезжала представительная белорусская
делегация во главе с премьер-министром Романом Головченко. У СО РАН давние традиции
научного сотрудничества с Белоруссией. К тому же вы выросли в Минске - есть и
личный интерес к развитию таких связей…
- Действительно,
во время визита белорусской делегации мы вновь обсудили приоритетные
направления сотрудничества. В частности, во второй очереди пользовательских
станций строящегося Сибирского кольцевого источника фотонов «СКИФ»
запланировали одну для совместных исследований. Есть замыслы по производству
удобрений из сапропелей: у нас их можно добывать, а в Белоруссии наработаны
технологии применения. Готовим проект научно-технической программы Союзного
государства «Космодозор» по мониторингу лесных пожаров, что для Сибири крайне
важно. Также будем совместными усилиями решать проблему восстановления лесов и
почв после техногенных загрязнений. Кроме того, наши геологи открыли уникальное
Попигайское месторождение, где можно добывать технические алмазы, а белорусы
хорошо умеют делать инструменты с их использованием. И, наконец, ставим
амбициозную задачу возрождения малотоннажной химии: после Новосибирска
белорусская делегация посетила Иркутск, где на площадке реконструируемого
химического комбината в Усолье-Сибирском планируется создать крупнейший в
России кластер по этому направлению. Еще один шаг к восстановлению
технологического суверенитета наших стран.