http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=2c78f3b5-a80c-437c-853d-4d579dae77dd&print=1© 2024 Российская академия наук
Выступая в Стэнфордском университете, президент России Дмитрий Медведев сказал, что "хотел своими глазами посмотреть на то, как рождается успех, как создается бизнес, причем бизнес высокотехнологичный, инновационный". Это правильно. Тем не менее трудно избавиться от ощущения, что поездка в Силиконовую долину - не более чем акт символической легитимации Сколковского проекта через соотнесение с мировым брендом. Едва ли кто-то станет спорить с тем, что Silicon Valley - это инновационный бренд.
Российский президент озвучил ряд тезисов, хорошо нам знакомых и постепенно превращающихся в политические мантры. Мы обеспечим граждан цифровым ТВ и Интернетом. Мы боремся с правовым нигилизмом. Мы - за энергосбережение. Мы - за здоровую нацию. Рубль должен стать резервной валютой. Стабильность - залог развития. Мы будем строить демократию, но не надо нас учить. Проблема не в правильности или неправильности этих тезисов, а в том, что президентская команда не произвела их update, не приспособила к потребностям новой аудитории. Это были прежние слова политика, не желающего обмануть чаяния своего "домашнего" электората.
Показателен ответ Медведева на вопрос слушателя об изживании патернализма. Президент согласен с тем, что с патернализмом нужно бороться, но делать это необходимо аккуратно, потому что "для людей старшего поколения может быть неприемлемо то, что может делать молодежь". Старшему поколению, конечно, бывает досадно видеть, что молодежь не просто не живет так, как было когда-то, но и перестраивает под себя весь мир. Тем не менее политик, произнося слово "модернизация", неизбежно должен делать выбор в пользу тех, кто обладает модернизационным потенциалом, а не пытаться понравиться всем. Такой выбор - не в традициях кремлевской политической риторики.
Скорее всего это происходит оттого, что и Путин, и Медведев имеют чрезвычайно высокий рейтинг популярности, в районе 70%. И это обстоятельство не позволяет им акцентировать внимание на интересах явного меньшинства.
Для политика-модернизатора, каковым позиционирует себя Дмитрий Медведев, посещение Силиконовой долины полезно. Однако Silicon Valley - плод процесса, логически, генетически, культурно отличного от сколковского эксперимента. Долина родилась из встречи интересов: руководства Стэнфорда, желавшего удержать выпускников и вылезти из финансовой ямы; выпускников, желавших и имевших возможность заработать деньги своим умом; американских бизнесменов, которым инвестиции в новое давали шанс обогнать конкурентов.
В истории Silicon Valley нет места государству. В Калифорнии Дмитрий Медведев мог оценить плоды невмешательства государства в экономические процессы.
"Силиконовая долина - не территория, a state of mind, состояние сознания", - услышал российский президент. Сколково едва ли станет state of mind, потому что сознание, породившее Сколково, внеположно ему самому - в отличие от сознания, породившего Силиконовую долину. Сколково - это state of mind Дмитрия Медведева и близких ему чиновников, бизнесменов, ученых.
Silicon Valley не стала тренажером для американского общества, а, напротив, порождением его культуры и потребностей. Сколково - это искусственная среда. Искусственность (свобода от произвола бюрократии, откатов и прочих прелестей) может временно привлечь зарубежных инвесторов, но ее сложно тиражировать в обществе, живущем по естественным правилам.
Модернизация, бывает, осуществляется сверху. Но, как бы то ни было, силиконовые долины и Сколковские чудо-города должны быть венцом модернизационных усилий, а не их началом. Такие начала замыкаются в себе, становятся собственным концом.