Версия для печати
Вернуться к списку

ОПЫТЫ НА МОЗГЕ

Сотрудников государственных академий это положение дел привело в крайнее возмущение. Самое главное — формой подачи. Во-первых, реформа готовилась в полной тайне от общественности, в том числе академической. Во-вторых, негодование вызвал пожарный порядок, в котором планируют провести перекраивание системы, созданной без малого триста лет назад и объединяющей сегодня свыше ста тысяч человек.

28 июня председатель УрО РАН академик Валерий Чарушин собрал экстренное расширенное заседание президиума Уральского отделения, вынесенный вопрос — обращение к президенту страны с просьбой отложить скоропалительное принятие закона и организовать его общественное обсуждение. Текст был составлен и единогласно утвержден (см. с. 64). Комментируя коллективную просьбу отложить законопроект, академик Чарушин в очередной раз подчеркнул, что обвинения РАН в неэффективности надуманны, а предлагаемые направления реформирования точно не приведут к повышению результативности научной работы в стране.

Конечно, есть не меньшие возмущения и содержанием предлагаемых изменений: новые положения категорически не устраивают абсолютное большинство сотрудников Академии наук.

Мы попросили главного ученого секретаря Уральского отделения РАН члена-корреспондента РАН Евгения Попова прокомментировать содержательную сторону предлагаемых изменений.

Направления реформирования

— Евгений Васильевич, какие предлагаемые направления реформирования академической системы страны Уральское отделение РАН считает недопустимыми и почему?

— Первое. РАН предлагается как бы реорганизовать, но, подчеркну, через ликвидацию. В законопроекте это прописано напрямую, предусматривается создание ликвидационной комиссии. Она создается в течение трех месяцев с момента подписания закона, она же вырабатывает критерии оценки институтов Академии. Далее предполагается, что ликвидационная комиссия за полгода оценит каждый институт Академии по трем категориям: лидер, стабильный и потерявший связь с наукой. И будет выносить вердикт: оставлять финансирование, добавлять или сокращать.

Конечно, для нас это неприемлемо. Во-первых, всегда члены Академии наук говорили, что оценивать институты должны ученые такого же круга, что и сотрудники оцениваемых институтов. Во-вторых, подобную оценку в Академии мы ведем самостоятельно и в нынешнем году закончим: из 430 институтов РАН уже оценено порядка 350. Проведение оценки заново — очередное расходование государственных средств. Зачем? В-третьих, предполагаемая новая оценка не прописана в законодательстве — совершенно непонятно, как это будет делаться. Вряд ли ликвидационная комиссия будет советоваться с научной общественностью, все, думаю, опять будет формироваться в недрах Минобрнауки. И мы опасаемся, что в процесс могут вмешаться субъективные и даже личные интересы — представители Академии наук часто выступают с критикой чиновников.

После такой ликвидации будет создана некая новая общественно-государственная организация «Российская академия наук», причем эта новая форма в Гражданском кодексе, да вообще нигде не прописана! Последние два года, после масштабной реформы бюджетных организаций в стране, Академия существует в форме государственного федерального бюджетного учреждения науки — я считаю, это совершенно нормальная организационная форма. Зачем снова в спешном порядке переводить Академию в новую, да еще и несуществующую форму?

Опасаемся мы и введения наемного менеджмента: директора институтов в новой организации, как предполагается, будут не избираться, а назначаться. Это мы уже проходили: такие наемные менеджеры служат не коллективу, а тому, кто их назначил. Скорее всего, это будет министр образования и науки. У нас в уставе написано, что РАН — это самоуправляемая научная организация. Это всегда состязательность и конкуренция, всегда выборность — это очень серьезная проверка. А в случае с новой структурой качество, которое обеспечивали эти механизмы выборности, думаю, резко снизится.

Второе. После ликвидации собираются слить три академии вместе: РАН с Академией медицинских наук и Академией сельскохозяйственных наук (Российская академия образования, Российская академия архитектуры и строительных наук и Российская академия художеств отойдут под контроль профильным ведомствам правительства РФ. — Ред.). Конечно, с РАМН и РАСХН мы дружим, тесно общаемся, но это академии отраслевые, они имеют совершенно другую модель работы с информацией. Взять медиков — их наука в большей степени наука технологий и, во многом, наука-искусство. Хороший медик — это искусный врач, а не человек, обладающий фундаментальными суперзнаниями. Человеческий организм — чрезвычайно сложная система, и трудно создать такие модели, которые описывали бы все и всегда. Сельхознаука в свою очередь очень прикладная, зависимая от конкретных условий. Мы же занимаемся фундаментальными исследованиями и исходим из посылки, что практически все можно смоделировать и описать в общем виде. Даже в гуманитарных науках, которые я представляю, мы исходим из того, что всегда есть модельные прогнозные оценки, которые можно просчитать. Поэтому если слить эти академии, то вместе окажутся люди с разными подходами к работе и разными научными ментальностями. Это неконструктивно.

Третье. У нас собираются забрать оборудование, здания и сооружения и передать в управление какому-то правительственному агентству. Предлагаемое разделение неприемлемо. Если придет чиновник и начнет указывать, как распоряжаться оборудованием, думаю, эксперименты до конца доводиться не будут. У чиновника мышление отличается: при работе он ориентируется на нормативы, эффективность, расходы рабочего времени. А ученому важно достичь научной цели. Вот, например, если у физика-исследователя запланирован эксперимент на 30 часов непрерывной работы, то чиновник будет протестовать: мол, это противоречит санитарным нормам, требует необоснованных дополнительных выплат техперсоналу и проч. Мы погрязнем в конфликтах.

Все время говорят, что у Академии много недвижимости, большие площади и прочее, нас постоянно упрекают, мол, РАН неэффективно ими пользуется. Но вот совсем недавно наш председатель академик Чарушин отчитывался в Счетной палате. Счетная палата указала, что если неэффективность и присутствует, то проявляется в долях процента — это в рамках погрешности расчетов. Руководство имуществом в Академии построено эффективно, этой работой занимаются отдельные технические специалисты, а поскольку они работают под управлением ученых, в результате связка получается очень конструктивная.

Тут же есть известный отрицательный пример. В свое время точно так же поступили в министерстве обороны: ввели агентство, а потом выяснилось, что при этой форме организации легко создавать коррупционные схемы. И сейчас там все вернули на круги своя. Зачем повторение истории «Оборонсервиса» в науке?

Четвертый пункт — в качестве эдакой морковки предлагается отменить звание членов-корреспондентов, а также всех членов РАМН и РАСХН приравнять к академикам с соответствующим повышением денежного довольствования. Мы считаем, что это дискриминация научного звания: сейчас в РАН 500 академиков и 750 членкоров, а в результате слияния с РАМН и РАСХН и упразднения получится 2,5 тысячи академиков. Произойдет размывание статуса, что приведет к снижению стимулов к развитию. И потом, если опять проводить аналогию с армией, то в результате подобной реформы мы получим столько офицеров высшего командного состава, что на них не хватит боевых подразделений — полков и дивизий.

Направления развития

— Как, по-вашему, что могло вызвать такое реформирование?

— Трудно объяснить, чем руководствовались составители этого документа. Мне кажется, Минобрнауки хочет продемонстрировать навыки эффективного менеджмента. А система академий — последняя целина, на которой можно показать свои организаторские способности.

Процесс развития в Академии идет. Налицо омоложение коллектива, хорошо работает система грантового финансирования. С избранием нового президента РАН мы связывали многие планы поступательного движения, в частности собирались разработать стратегию развития Академии наук, заложить в нее ряд новых принципов: ротацию кадров, выделение приоритетных направлений и другие (разработку стратегии РАН курирует академик Валерий Чарушин. — Ред.). С моей точки зрения, Академия наук сейчас как раз на подъеме. Да, нам не хватало дополнительного финансирования на оборудование, не хватало внимания государства с точки зрения формирования госзаказа, и так далее. Но это решаемые тактические вопросы, все постепенно двигалось в нужном направлении. И вот появляется законодательная инициатива, которая все переворачивает и, более того, сразу же отбрасывает нас назад.

— Что вы собираетесь делать?

— Наша задача сейчас — остановить этот процесс, добиться, чтобы этот законопроект был вынесен на общественное обсуждение. Ведь Госдума может принять проект сразу в трех чтениях — так что закон возможно принять за неделю-полторы; на следующей неделе — заседание Совета Федерации, а дальше остается только подпись президента.

Мы написали открытое письмо Путину (письма написали также все региональные отделения РАН), подготовили письма депутатам Госдумы — планируется, что этот законопроект будут рассматривать три комитета: по образованию, по науке и по инновациям. Мы просим одного: отложить принятие этого закона и представить его на обсуждение. Обсуждение может принимать разные формы: слушания в общественной палате, круглые столы в Академии и проч. Но в любом случае критически необходимо привлечь научное сообщество к этой работе.

— А если документ примут?

— Даже если закон пройдет, то, мне кажется, это эксперимент только на несколько лет, скажем, на два-три года. А потом все вернется к прежнему виду. Примерно как с Сердюковым: покомандовал штатский человек министерством обороны — увидели, что неэффективно. Так же покомандуют чиновники наукой. Вот только за это время экспериментов нас снова отбросит далеко назад, и российская наука растеряет ключевых людей. Лучше бы этого избежать.