http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=336bb043-bbee-48a2-ba32-b9810c05b662&print=1© 2024 Российская академия наук
Более 60 международных проектов выполняют сегодня ученые Академии наук Киргизии совместно с коллегами из США, Великобритании, Франции, Германии, ежегодно получая на эти цели в виде грантов около одного миллиона долларов. Академия является активным членом Международной ассоциации академий наук, Ассоциации азиатских стран. Очевидно, что период, характеризующийся оттоком ученых, закрытием подразделений и резким сокращением поддержки науки со стороны государства, для академии завершился. Сегодня в ее составе 26 подразделений, в которых трудится около 1,5 тысячи человек.
Впрочем, процесс стабилизации и оптимизации научного сектора в республике отнюдь не завершен. "И сейчас даже в одном институте соседствуют интересные, эффективно работающие отделы и лаборатории и совершенно бесперспективные, - говорит главный ученый секретарь Президиума академии доктор биологических наук Алмаз Алдашев. - Процесс преобразований не закончился, однако теперь мы пытаемся его вести, если так можно выразиться, цивилизованными методами, на основе всестороннего изучения возможностей и перспектив того или иного подразделения, научного коллектива. Базой этой работы является концепция реформирования науки, разработка которой поручена Академии наук".
Это тем более важно в свете острой дискуссии, развернувшейся в обществе о путях дальнейшего развития науки. Как и в других бывших советских республиках, в Киргизии есть те, кто считает, что Академия наук как центр и координатор научных исследований себя изжила. По их мнению, всю науку, в том числе фундаментальную, следует передать в университеты. Такие предложения высказывались и раньше, но после мартовской революции они стали раздаваться с особой настойчивостью.
"Я далек от мысли, что в деятельности академии нет недостатков, - продолжает главный ученый секретарь. - Есть и консерватизм, и научный эгоизм, от которых необходимо избавляться. Но я также убежден: ни к чему хорошему "революционные" методы не приводили в прошлом, не приведут и теперь. Мы уже пережили передачу академии под контроль Госкомитета по науке и технологиям, затем Министерства образования, потом Агентства по науке и интеллектуальной собственности. Сегодня мы вновь возвращены под крышу Минобразования".
По мнению А.Алдашева, административные перетряски нарушают преемственность управления, вносят неразбериху. А ведь одним из важнейших условий плодотворной работы научных коллективов является ясность перспективы и социальная защищенность. Когда ученый вместо того, чтобы думать о постановке экспериментов или реализации новых идей, "сидит на чемоданах" в ожидании очередной реорганизации, трудно рассчитывать на полноценную отдачу. Чтобы этого не происходило, требуется создать адекватное реалиям правовое поле, на котором должна развиваться наука.
На фоне активизации контактов ученых республики с коллегами из дальнего зарубежья значительно скромнее выглядит сотрудничество с исследователями СНГ. Разве что традиционно многовекторны отношения с научными коллективами России, особенно РАН. Так, в Санкт-Петербурге ныне учатся 10 молодых киргизских исследователей. В последнее время активно развивается сотрудничество с учеными Уральского научного центра РАН. В частности, в области изучения проблемы защиты лесов. Зато с коллегами из Центральной Азии киргизские ученые общаются разве что на международных конференциях. Этого явно недостаточно, если учесть масштабы и характер проблем, накопившихся в регионе за последние 15 лет в области водных ресурсов и сейсмологии, экологии и медицины, недропользования и истории...
Разве нормально, когда, например, киргизские сейсмологи отправляют данные своих сейсмостанций в Вену, тогда как в них нуждаются соседи - ученые Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Туркмении. Между тем решение проблемы очевидно - нужно создать единый центрально-азиатский сейсмологический центр, способный аккумулировать у себя данные всего региона, анализировать их и предоставлять соответствующим государственным службам стран полную и обширную информацию.
Один из вариантов сотрудничества ученых на постсоветском пространстве Алмаз Алдашев видит в совместном использовании уникальных научных объектов, которые есть практически во всех республиках. Скажем, в Киргизии существуют Тянь-Шаньская географическая станция, созданная еще в конце XIX века, геодинамический центр, Памирская биологическая станция...
Нелишне использовать и опыт высшего образования, в системе которого в последнее время достаточно широкое распространение получили филиалы вузов, совместные учебные заведения. В Киргизии таким примером может служить Славянский университет. В Казахстане - филиалы МГУ, ряда других российских вузов. В Узбекистане - филиалы плехановки, МГУ сервиса. Подобные структуры вполне могли бы быть созданы и в научной сфере. Тем более что в Киргизии пример этому уже есть. Геодинамический центр, созданный совместно с учеными Института высоких температур РАН, получил ныне статус международного. Теперь помимо российских и киргизских ученых в нем работают коллеги из Казахстана, ряда европейских стран.
Но и здесь использование научного потенциала было бы, по мнению главного ученого секретаря, более эффективным при наличии правового поля. Сегодня в России и Казахстане появились средства, которые можно было бы инвестировать в совместные научные проекты. Однако из-за отсутствия законодательной базы, механизмов финансирования на этом пути возникают серьезные преграды. Проблема эта, кстати, поднималась на прошлогоднем совещании в Бишкеке руководителей академий наук СНГ и ведущих вузов стран Содружества.
Как считает А.Алдашев, решить ее способны наднациональные научные фонды, которые могли бы аккумулировать финансовые средства, координировать исследования, проводить независимую экспертизу проектов, выделять гранты для их реализации. Один, например, целесообразно создать в рамках Евразийского экономического сообщества как наиболее быстро развивающегося объединения. Тем более это логично после слияния с ЕврАзЭС организации "Центрально-Азиатское сотрудничество". Другой фонд мог бы действовать в рамках СНГ.
Сколь это актуально, можно проследить на нескольких примерах. Сегодня единственным крупным проектом, в котором задействованы ученые Киргизии, Узбекистана и Казахстана, является проект по изучению биоразнообразия Западного Тянь-Шаня. Он ведется под эгидой Глобального экологического фонда. И, хотя работа проделана большая, степень взаимодействия исследователей невысока. Каждая из республик выполняет свою часть исследований. Между тем подобного рода проекты крайне важны для всего региона. И вполне могли бы осуществляться на гранты специальных фондов, о которых шла речь.
Хорошо известно, насколько остра проблема водоснабжения в Центральной Азии. Она не раз становилась предметом дискуссий на различных уровнях, в СМИ, в том числе российских. Однако реальных скоординированных шагов до сих пор не сделано. Лишь недавно Киргизия и Таджикистан разработали совместный проект, цель которого комплексное изучение водных ресурсов и выработка согласованных рекомендаций. "Хочу обратить внимание на то, что две страны являются водообразующими государствами: здесь берут начало крупнейшие реки Средней Азии, в горах находятся мощные ледники, аккумулирующие запасы пресной воды региона, - говорит А.Алдашев. - Значительно острее проблема водных ресурсов стоит перед республиками, расположенными ниже по течению Амударьи, Сырдарьи, прежде всего перед Узбекистаном и Казахстаном. Знаю, что научные исследования по этой проблематике ведутся узбекскими и казахскими коллегами, однако комплексного проекта, объединяющего силы, пока нет. А сенсационные находки предметов культуры кочевников эпохи неолита на Алтае! С географической и исторической же точек зрения логичнее было бы вести совместные исследования, поскольку культура эта была распространена не только на территории нынешней России, но и Казахстана, Киргизии".
Это лишь малая толика вопросов, требующих объединения сил ученых Центральной Азии, России, других республик СНГ. Предпосылки для этого сегодня появились. Важно не упустить шанс.