– Прежде всего, омолодить коллектив и постараться выйти на уровень научной работы, соответствующий международным требованиям.

– Это удалось?

– В какой-то мере. Сегодня у нас более 30 проц. научных сотрудников младше 30 лет. Это хороший показатель. К нам прибыли двое ребят и девушка – выпускники 2010 года Московского геологоразведочного института. Мы предоставили им комнаты в общежитии, создали нормальные условия для работы в лаборатории вулканологии и вулканоопасности, а также в лаборатории морской геологии. Ребята уже побывали в экспедиции на необитаемых островах средних Курил – Матуа и Симушире.

Молодой специалист из Нижнего Новгорода – аспирант-очник изучает цунами и катастрофические явления в океане. Работает с нашими специалистами, ставит датчики, собирает информацию по цунами и волновым нагонам, обрабатывает ее. Готовит кандидатскую диссертацию по океанологии. Всего из числа молодежи у нас 14 аспирантов и 21 научный сотрудник. Среди тех, кто защитил кандидатскую диссертацию и получил новые квартиры по региональной программе «Жилище», – Александр Прытков и Рафаэль Жарков. Еще двое кандидатов наук через год получат жилье по этой же программе. Мы хотим, чтобы молодежь закрепилась в институте и смогла реализовать свои профессиональные планы.

– С этой целью в институте появились и молодежные научные школы?

– Конечно. Уже пять лет подряд молодежь изучает в них механизмы природных катастроф. К нам за опытом и новыми знаниями приезжают молодые ученые Дальнего Востока, Сибири, Урала, Центральной России, Москвы. Здесь читают лекции не только отечественные, но и зарубежные лекторы – профессора из Турции, США и Германии. Для молодых ученых это счастливая возможность взаимодействовать с лучшими профессионалами, хорошо известными мировому научному сообществу. Недавно трое наших сотрудников, выпускников Московского геологоразведочного института, принимали участие в работе международной молодежной научной школы для вулканологов на Камчатке.

– Какие позитивные тенденции, на ваш взгляд, наметились в институте за последние годы?

– Недавно мы подводили итоги, и оказалось, что количество опубликованных работ в расчете на одного научного сотрудника в год у нас примерно равно единице. Это хороший показатель. Значит, в среднем каждый готовит и публикует за это время одну научную статью. Лет семь назад аналогичный показатель равнялся 0,1.

Второй важный момент: если результаты научной работы подведомственных институтов высоко оцениваются Российской академией наук, то они включаются в годовой отчет отделений или президиума РАН. Результаты труда нашего института за последние три года регулярно значатся в таких отчетах.

У нас многое делается по исследованию сейсмических процессов, цунами, экологических проблем. Сахалинские геодезисты в первых рядах исследователей космической геодезии международного уровня. В институте появилась высококлассная техника, современные микроскопы, что позволяет сотрудникам качественно выполнять аналитическую работу, готовить достойные публикации. Недавно мы выпустили уникальный «Атлас Сахалина и Курильских островов». Наш ученый В. Патрикеев создал «Атлас сейсмических разрезов Северо-Западной плиты Тихого океана». Надеюсь, в этом году появится и анатомический альбом по флоре Сахалина.

В последнее время у нас вышло в свет много работ по Курилам, причем не только по регистрации цунами, штормовым нагонам, сейсмическим и сейсмоакустическим явлениям, но и по космической геодезии. Институт с 2005 года системно ведет наблюдения на необитаемых Курильских островах. Находим возможность каждый год посылать туда специалистов. По результатам наблюдений стало очевидным: Курилы дрейфуют к материку следом за плитой и за глубоководным разломом, но после разрядки напряжений в земной коре, приводящей к сильным землетрясениям, острова, образно говоря, «отскакивают» обратно. Что касается Сахалина, то, как отмечают геодезисты, современные движения земной коры сжимают остров. Его восточная часть прижимается к западной, происходят смещения на 6 мм в год.

– Борис Вульфович, насколько плодотворно развиваются научные контакты?

– Наши острова уникальны и интересны ученым. Каждый сезон в институт приезжают геофизики из Екатеринбурга, Новосибирска, Санкт-Петербурга, Москвы. Этим летом группа ученых из Дальневосточного геологического института изучала термальные источники в Дагах. Так что научные контакты развиваются активно, особенно у молодых сотрудников. К нам на работу уже выстраивается очередь, а уходить от нас сотрудники не стремятся.

– Как сегодня финансируется институт?

– Стабильно и своевременно. К тому же, участвуя в различных конкурсах, мы регулярно получаем 3 – 5 млн. рублей от Российского фонда фундаментальных исследований. Так, на средства фонда недавно приобрели катер для океанографических исследований и комплект автономных регистраторов уровня моря. При содействии и помощи правительства области был приобретен мощный электрогенератор, чтобы при отключении электроэнергии не пропадали данные с компьютеров. В прошлом году на конкурсе Европейского союза выиграли грант высокого уровня. Он касается изучения сейсмоионосферных взаимодействий накануне землетрясений. Наши партнеры по гранту – институт физики Земли, институт космических исследований РАН (Москва), университеты в г. Лионе (Франция) и г. Шеффилде (Великобритания).

– Можно подробнее об этом факте?

– В рамках научной программы и при поддержке грантов РФФИ на Сахалине установлена антенна, принимающая ионосферные сигналы, и мы анализируем их взаимосвязь с процессом подготовки землетрясений. Это интересное направление, в котором активно участвует молодежь (мониторинг ионосферы ведется у нас в течение последних трех лет). Аналогичные антенны-приемники установлены также на Камчатке, в Японии, в Австралии, в Италии, на Гавайских островах. Через полгода появятся результаты совместных наблюдений.

Еще одним примером международного сотрудничества являются десятилетние контакты с операторами проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2». Наши ученые оценивают сейсмическую обстановку в зоне разработки углеводородных месторождений и в зоне прохождения трубопровода. Такие договоры приносят институту 10 – 12 млн. рублей в год.

– Что вы считаете несомненным достижением института?

– В 2005 году впервые на Сахалине был создан диссертационный совет. Теперь, чтобы защитить кандидатскую или докторскую диссертацию по физико-математическим наукам, ученым не надо ехать во Владивосток, Иркутск, Новосибирск или Москву. За время существования совета защищено и утверждено высшей аттестационной комиссией 4 докторских и 6 кандидатских диссертаций.

Кроме того, мы успешно работаем с МЧС, регулярно оцениваем прогнозы и даем характеристики состоянию сейсмичности и сейсмоопасности. Спрогнозировали невельское землетрясение. Было точно указано его место, время и уровень энергии подземного шторма. Сделан прогноз и по южным Курилам. Надо сказать, дело это тяжелое, неблагодарное и вообще не занятие для фундаментальной науки. Процессы, происходящие в недрах земли, надо изучать, понимать, но, не владея всей полнотой картины, неосторожно торопиться с предсказаниями.

– Расскажите о своем пути в науку. В вашем роду были ученые?

– Нет. Мама была библиотекарем, так что в детстве и юности я читал правильные книжки. Папа, профессиональный военный, прошел всю войну: от первого до последнего дня. У него много орденов. Без ранений не обошлось. Отец как спортсмен преподавал гимнастику курсантам Кремля, потом был чиновником. От него у меня любовь к спорту, привычка к ежедневной зарядке.

В Московском горном институте, где я учился на инженера-взрывника, была альпинистская секция. Альпинизм вообще притягателен для ученых. Среди них у меня оказалось много друзей. Думаю, через этот вид спорта я пришел в науку: окончил аспирантуру по физике, защитил кандидатскую диссертацию.

– А когда приехали на острова?

– В 1971 году меня пригласили возглавить сейсмостанцию в Курильске, так что Итуруп для меня как родной. Потом в Южно-Сахалинске заведовал лабораторией гидромеханики института. Проводил взрывные эксперименты в Новиково Корсаковского района, вызывая в водоемах искусственные цунами с волнами определенной геометрии и формы. В моей профессиональной книжке взрывника немало соответствующих записей. Занимаясь изучением цунами и землетрясений, защитил в Московском НИИ геоинформсистем докторскую диссертацию.

– И на Сахалин уже не вернулись?

– В Москве я работал в институте океанологии, пять лет преподавал физику в своем родном горном вузе. Стал одним из основателей Российского фонда фундаментальных исследований, где десять лет трудился в отделе наук о Земле. Потом меня вновь позвали на Сахалин в качестве директора института морской геологии и геофизики. ИМГиГ тогда находился в сложной ситуации. Так что в моей жизни – два сахалинских периода.

– Кто ваша супруга?

– Елена Васильевна Сасорова – доктор физико-математических наук, работает в Москве в институте океанологии РАН. Ее отец был заслуженным мастером спорта по альпинизму и очень известным человеком. Она тоже любит горы. Каждый год зимой мы ездим в Андорру, где отдыхает уйма российских профессоров и где для пенсионеров-горнолыжников все в удовольствие, в том числе и бесплатный подъемник.

– Знаю, что вы мастер спорта СССР по альпинизму, а каков ваш личный рекорд высоты?

– 7135 метров, это пик Ленина на Памире. Есть у меня серебряная медаль чемпионата СССР за восхождение в 1961 году на пик Корженевской (7105 м). Мне доводилось руководить научными и спортивными экспедициями на пик Энгельса на Памире, на гору Победа в Якутии, на курильские вулканы Алаид и Тятя. Мои друзья и ученики поднимались на Эверест, я там не был. В прошлом году мы с женой за 17 дней совершили 300-километровый пеший поход по большому кольцу вокруг Аннапурны. Это гора в Непале высотой 8 100 м. А на любимом Кавказе со своим другом, заслуженным мастером спорта по альпинизму (он тоже 1937 года рождения), прошлым летом успешно дошел до седловины Эльбруса, ее высота 5400 м. Отпуск люблю проводить активно, в движении. На свое 60-летие я поднялся на вершину Олимпа.

– И как там поживают греческие боги?

– Нормально. Главное – доступ к ним открытый, греки – молодцы, не берут за восхождение к ним ни драхмы.

– Когда вы чувствуете себя счастливым?

– Когда поднимаюсь в гору или бегу на лыжах. Полностью разделяю мысль одного из французских горнолыжников. Он сказал: «Я не знаю, что такое счастье, но горные лыжи мне его вполне заменяют».

– Вы из поколения шестидесятников, когда о физиках говорили как об антиподах лириков. Как же вы стали «лирическим физиком», автором стихов и песен, которые более полувека на слуху у альпинистов и геологов?

– Отвечу строкой из песни, которую написал для кинофильма «Синие горы»:

«У подножья вершин, этих сказочных лестниц

В бесконечность мечты, сквозь туман облаков,

Там начало всех встреч, там рождаются песни

И бушует огонь голубых ледников».

Я был близким другом барда Юрия Визбора. Он учил меня играть на гитаре, а я ставил его на горные лыжи. С его дочерью Татьяной поддерживаю добрые отношения. 23 июня в Москве побывал на концерте, который она посвятила памяти отца. Рад был увидеться там с друзьями-альпинистами и бардами Александром Городницким и Владимиром Туриянским. Александр присылает мне свои книжки. А в этом году в Москве вышел в свет мой сборник «Песни в горах» с его предисловием и иллюстрациями моей дочери Дарьи Чижовой. В нем собраны мои известные и малоизвестные песни, стихи, которые еще не песни, и песни на стихи хороших поэтов – Ю. Визбора, Н. Гумилева, М. Цветаевой, А. Блока, Л. Куклина, Р. Киплинга и других авторов.

– Есть ли у вас ученики?

– В науке их много. Они трудятся в Москве, на Камчатке, в Волгограде. А в горнолыжном спорте моими учениками были Ирина Роднина и академик Дмитрий Иванович Блохинцев.

– Борис Вульфович, вы входите в комиссию по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при президиуме Российской академии наук. Чем приходится заниматься?

– В эту комиссию меня пригласил ее председатель академик Эдуард Кругляков. Я несколько раз писал рецензии и выступал с сообщениями, которые с точки зрения физики развенчивают некоторые направления лженауки. Но назвать себя активным членом этой организации не могу. На большее не хватает времени. Для меня важнее работа в качестве председателя комиссии по цунами при президиуме РАН и председателя Сахалинского филиала Российского экспертного совета по прогнозу землетрясений. Последний организован приказом главы МЧС С. Шойгу и президентом РАН академиком Ю. Осиповым.

– Несмотря на множество организационных и хозяйственных забот, продолжаете ли вы научные исследования?

– В 2005 году написал книгу «Физика цунами». В 2009 году ее издали на английском языке. Продолжаю работать над проблемой, которая интересует меня последние десять лет и объяснение которой пока никто дать не может. Дело в том, что землетрясения очень неравномерно распределены на Земле. Планета сейсмически активна в средних широтах, значительно менее активна в районе экватора, а у полярных шапок у нее и вовсе нулевая сейсмоактивность. Хотелось бы понять геофизическую природу этого явления и, если удастся, попробовать объяснить. Объектами моих научных наблюдений являются Камчатка, Аляска, Сан-Франциско, Чили, Перу, Аргентина, Новая Зеландия, Австралия, где я побывал. В июле этого года в Мельбурне (Австралия) был участником 25-й Генеральной Ассамблеи международного союза геодезии и геофизики, где выступил с двумя докладами на английском языке. Так что с наукой не расстаюсь.

– Ваша любимая своя цитата.

– «Ничего не совершая, никому я не мешаю. Если что-то совершаю, то кому-нибудь мешаю». Но, согласитесь, ведь истина дороже?

– Спасибо за интервью.