http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=37baf1e5-9451-4944-8547-0eff41ec625d&print=1© 2024 Российская академия наук
В Институте медико-биологических проблем РАН (ИМБП) начался отбор кандидатов для международного эксперимента, имитирующего полет на Марс. Шестеро "астронавтов" два года проведут в изоляции, в условиях, максимально приближенных к тем, которые могут возникнуть во время межпланетного перелета и высадки на Красную планету.
Каким должен быть человек, который отправится на Марс, в чем его отличие от простых смертных и могут ли обычные люди дотянуться до уровня здоровья "идеального космонавта", рассказал "МН" директор ИМБП, академик Анатолий Григорьев.
В поисках идеала
МН: Анатолий Иванович, отбирая кандидатов для работы в космосе, вы должны на что-то ориентироваться. Существует ли эталон здорового человека?
Григорьев: Для повседневной жизни единой нормы нет. Я считаю, что самая правильная норма - индивидуальная для каждого конкретного человека, с учетом его возраста, генетики, с учетом того, где он живет, мужчина это или женщина. Но чтобы определить индивидуальную норму, нужно действительно на кого-то ориентироваться, поэтому мы и начали искать "идеального космонавта". Шли от обратного, от того, как наши подопечные чувствуют себя в космосе, работают на орбите, справляются с экстремальными ситуациями, выявляли лучших и смотрели, какие у них антропометрические, биохимические, генетические, иммунологические показатели. Так, постепенно сложилась модель здорового человека, на которую мы ориентировались при отборе. Сложилась она не сразу, жизнь постоянно вносила свои изменения.
Вот, например, однажды на "Мире" возникла нештатная ситуация, которая могла завершиться трагично для космонавтов, вышедших в открытый космос. У одного из них в этот момент частота пульса превысила 240! Другой космонавт отреагировал более адекватно - всего 170: он думал не о том, что с ним может случиться, а о том, каким образом из этой опасной ситуации выйти и какие принять решения. Все обошлось, но след остался: перед следующим выходом в открытый космос у первого снова пульс за 200. Пришлось вернуть его на Землю, он стал работать в ЦУПе и больше никогда не летал, поскольку мы понимали, что аналогичная экстремальная ситуация может вызвать нежелательную реакцию. А еще мы поняли, что чего-то не учитываем в процессе отбора космонавтов. Стали разрабатывать другие, более адекватные экстремальные пробы, например прыжок с парашютом. Это не просто сесть и порешать задачи на компьютере: что ты будешь делать, если случится пожар?
Нам надо при отборе оценивать возможности организма в зависимости от различных ситуаций, его реакции на необычные условия и определить, что можно поправить, а что нет. К примеру, один сангвиник, а другой - холерик. Может ли холерик лететь? Есть ли система тренинга, которая позволит что-то притормозить, а что-то развить и подготовить человека к полету? Оказалось, есть.
МН: У "идеального космонавта" существует прототип?
Григорьев: Есть портрет - набор различных показателей, который для нас наиболее предпочтителен. Нет ни одного человека, который бы точка в точку укладывался в такую схему, но некоторые близкие к ней есть. Во многом идеальный космонавт списан с них. Кстати, нашу систему заимствовали спортивные медики. Сейчас в Институте спорта подбирают идеальную модель метателя, спринтера, гребца. Хотя на самом деле это упрощение: нельзя все просчитать и сказать: вот идеальный сталевар, идеальный учитель, менеджер. Однако для профессий, где необходим высокий уровень адаптивных возможностей, такая система необходима.
МН: В связи с развитием космического туризма нужна другая модель. Ведь профессиональные космонавты - это одно, а люди, которые просто хотят слетать, - совсем другое.
Григорьев: Вы правы. У нас не было ни одного космического туриста, который бы не имел отклонений в состоянии здоровья, кроме, пожалуй, 28-летнего южноафриканца Марка Шаттлворта, Наша задача - оценить, что это за отклонения, попытаться их скорригировать, в некоторых случаях мы даже прибегали в дополетном периоде к оперативным вмешательствам. Потом учили будущих космических туристов, как перенести перегрузки, создавали индивидуальную систему защиты для организма.
Кстати, именно туристы подтолкнули нас к существенному пересмотру возможностей обычного человека. Ведь раньше летали не то чтобы супермены, но все-таки люди предельно здоровые: не дай бог, какая-то экстрасистолия - и уже путь в космос заказан. А теперь мы оцениваем, возможно ли лететь при такой экстрасистолии, каков может быть риск для здоровья и принимаем решение. Мы должны гарантировать, что полет не повредит здоровью. Кому-то говорим - нет. И даже если человек при этом настаивает, не даем разрешение на полет.
Уровень допуска для космических туристов снижается, но не заходит за черту, когда лететь нельзя. В конце концов турист не отвечает за управление кораблем, за системы жизнеобеспечения, он хочет реализовать свою мечту, получать удовольствие. Если его желание - только посмотреть на Землю, он смотрит. Если же он более интеллектуален - а у нас именно таких большинство,- он еще имеет собственную научную программу. Но если турист будет плохо себя чувствовать, это не повлияет на общую ситуацию. Есть другие члены экипажа: те, кто дольше готовился, кто здоровее, устойчивее, - те, кто управляет станцией.
Запас прочности
МН: Какова специфика при отборе кандидатов в марсианский полет?
Григорьев: Все зависит от задачи, которую должен выполнять конкретный член экипажа. В полете к Марсу будут участвовать шесть человек - командир, два инженера, медик, биолог, специалист по информационным системам. Исходя из этого будем отбирать экипаж. Когда мы проводим медицинский отбор в отряд космонавтов, то просто отбираем здоровых. А при отборе в конкретный полет применяются и общие методы, и специальные, сугубо профессиональные. В межпланетном полете многое будет иначе: к примеру, сигнал при связи с Землей запаздывает на 40 минут, значит, многие оперативные решения придется принимать экипажу. Времени посоветоваться с ЦУПом, как это бывает при орбитальных полетах, не будет. Наверху должен быть максимальный объем информации. Значит, во-первых, нужно иметь эту информацию, во-вторых, уметь ею воспользоваться и, в-третьих, с помощью этой информации в случае необходимости оказать помощь человеку. Это касается врача. Свои задачи будут решать инженеры, которые занимаются системой жизнеобеспечения.
МН: Участников эксперимента, имитирующего полет на Марс, отбираете по-настоящему?
Григорьев: Отбираем по-настоящему, но одной из задач эксперимента будет как раз совершенствование методов отбора. Когда эксперимент закончится, мы, как всегда, будем заниматься разбором ошибок. Мы анализируем ошибки после каждого полета, и это позволяет нам накапливать столь необходимый опыт.
МН: Идеальный космонавт для марсианского полета будет отличаться от своих предшественников?
Григорьев: Физические качества, я думаю, будут такими же, как и у космонавтов, работающих на земной орбите. Отбор сейчас такой строгий, что остается "запас прочности", который позволит преодолеть и перепады гравитации, и космические стрессовые ситуации, и многое другое. А вот интеллектуально космонавт, отправляющийся к Марсу, должен быть намного сильнее. И готовить его нужно тщательнее: по-иному учить, лучше оснастить, дать больше информации, чтобы он мог уверенно препятствовать неблагоприятному влиянию марсианских условий.
Кроме того, он должен научиться два года работать и жить с несколькими людьми в небольшом замкнутом пространстве. Кроме того, кто-то высадится на Марсе, а кто-то ведь останется на орбите, а потом они девять месяцев будут лететь назад в одном корабле. Надо сделать так, чтобы все шестеро чувствовали себя героями, как это и будет на самом деле. Таких нюансов возникнет множество.
Но есть одно но: все эти прогнозы имеют значение лишь в том случае, если к времени, когда планируется реальный полет на Марс (2025-2030), будет из кого выбирать, если человеческая популяция в целом будет здоровой. В течение последних лет специалисты нашего института протестировали 560 тыс. детей в разных регионах страны и с помощью специальных компьютерных программ оценили уровень здоровья каждого. Картина тревожная: проблемы с позвоночником у более чем 2/3 обследованных, нарушения зрения, эндокринной системы, ожирение: На основании результатов разработаны индивидуальные рекомендации. Мы решили заняться этим всерьез и проводить такое тестирование систематически, два раза в год, чтобы и ребенок, и его родители могли отслеживать динамику, вовремя принимать необходимые меры и оценивать их эффективность. Уже получили лицензию от Минздрава на эту методику и пытаемся добиться, чтобы такое обследование проводилось во всех регионах в рамках системы обязательного медицинского страхования.
Задача - привлечь внимание к этой важной проблеме. В России, например, существует Экспертный совет по национальным проектам, где думают о том, как повысить рождаемость и снизить смертность. Но главное, с моей точки зрения, научить человека сохранить свое здоровье и правильно себя вести в жизни, исходя из индивидуальных особенностей. Нужно научиться оценивать свое состояние, пытаться его чувствовать, как это делают, например, спортсмены. Они не всегда могут ответить на вопрос: "Почему?" - просто встают утром и чувствуют: "Что-то не то". Важно оценивать не уровень болезни, а уровень здоровья. Это как раз подход космической медицины. Проблема здоровья здорового человека, на мой взгляд, должна быть важнейшей задачей национального проекта, неслучайно он так и назван - "Здоровье".
Сегодня многие люди, которые имеют и деньги, и возможности, не думают о здоровье, они думают больше о бизнесе. Надо, чтобы они поняли: здоровье - это не просто накормить ребенка до отвала и усадить у хорошего телевизора. Наоборот, это не сидеть день и ночь перед телевизором и компьютером, а и побегать утром, и бывать на воздухе. Кроме того это еще и сходить в театр, и пообщаться с детьми, и почитать книгу, и уметь написать письмо и многое другое, что позволяет человеку чувствовать себя комфортно не только физически, но и духовно.
Там может быть живое
МН: Люди, отправляющиеся в космос, должны обладать какими-то особыми моральными качествами? И можно ли как-то учитывать это при отборе?
Григорьев: Должны. Важно, чтобы космонавт был силен не только физически или интеллектуально, нужно, чтобы он еще и созрел для полета. Некоторые качества человека могут проявиться только в условиях оторванности от Земли, и их трудно оценить в баллах.
МН: А это требуется?
Григорьев: Думаю, да. Это не значит, что нужно отбирать людей по "моральному кодексу". Но должны быть жесткие критерии командной солидарности и желание преодолеть что-то "сверх". Сейчас мы это мало учитываем, и это наша недоработка. Известная шутка. Космонавта спрашивают: "Какие у вас проблемы?" - "Проблема у нас одна, - говорит,- нас отбирают по здоровью, а спрашивают по уму". Так вот, надо спрашивать не только по уму, но и еще по чему-то, что тебя связывает с космосом.
Есть еще что-то такое, чего я даже не могу выразить словами. Сейчас, например, совершенно не учитывается, какая мотивация у человека, идущего в марсианский эксперимент. Кто-то хочет заработать - хорошо. Кто-то хочет проверить свою научную теорию - замечательно! Но этого мало.
Однажды летел у нас афганец, и мне сообщили, что согласно традиции в полет его должна проводить мама. Но поскольку мама далеко, то это должен сделать кто-то, у кого есть связь с его родиной, например посол. Без этого он не полетит, он не может просто сесть в эту железную штуку и сказать: "Вперед!" - ему нужно получить благословение. Осуществить это было довольно трудно, поскольку перед полетом контакты космонавтов ограничены, но мы все-таки разрешили им пообщаться через стекло и, на мой взгляд, поступили правильно.
Но это одна сторона дела - это собственный выбор, но должен быть и отбор со стороны, некий тест на невозможность поступить аморально в определенных ситуациях. Должно быть что-то, что позволяет человеку преодолеть и страх, и какие-то другие эмоции, позволяет существовать вне Земли. Я пока не понимаю, как это тестировать, но этим надо заниматься. Если нам удастся с помощью нейрофизиологов, психологов улучшить систему отбора, это будет серьезным успехом.
МН: Предъявляя эти дополнительные требования, вы настаиваете, что космос - нечто особенное?
Григорьев: Так и есть. Недавно я делал доклад на съезде физиологов и там высказал предположение, что, возможно, жизнь все-таки была занесена на Землю из космоса. По крайней мере исключать этого нельзя. К этой мысли подводят последние исследования в разных областях, все больше появляется маленьких фрагментов, постепенно складывающихся в единую картину. И не только футуристы, но серьезные ученые - молекулярные биологи, генетики - стали серьезно относиться к возможности происхождения жизни вне Земли. Среди них академики Александр Сергеевич Спирин, Николай Леонтьевич Добрецов и другие. Это люди с материалистическим мировоззрением, они не верят, что там "кто-то есть", они просто анализируют факты.
Некоторые космонавты считают, что летят "к живому". Возможно, не к живому в прямом смысле, но к истокам, и это налагает определенные моральные обязательства. С точки зрения науки задача простая - не нарушить среду, не занести на другие планеты ничего с Земли. Но этого мало, есть что-то еще, что остается за кадром. Там может быть жизнь.