Версия для печати
Вернуться к списку

ЧТО ОСТАНЕТСЯ ПОСЛЕ БЛИЦКРИГА

История с реформой РАН подобна иллюстрации к знаменитой резолюции Николая I «Уничтожить нельзя реформировать». Тут и неумелая имитация реформ самой академией, и лихая рейдерская атака сановных «реформаторов» из правительства, и общественное неприятие чиновного произвола. За неполные три месяца перед изумленным и шокированным не только российским, но и международным сообществом промелькнули трагедия, драма, трагикомедия; пожалуй, остался только фарс. Увидим ли мы и его? Ответ даст ближайшее будущее, а то, каков он будет, определяется компонентами того «лекарства», которое прописано Академии наук Думой в результате всех вышеуказанных перипетий. Что же получилось? И каковы уроки не только для РАН, но и для всего нашего общества из этой истории, в которой точку, конечно, поставит только История?

Урок первый. Мысль материальна. За долгими и яростными спорами вокруг отдельных и действительно важных и принципиальных положений закона как-то скрылось главное: а в чем идея, какова концепция закона, ради чего провозглашается реформа? Ни в самом тексте закона, ни в путаных обоснованиях правительства эта идея даже не просматривается. Конечно, два тезиса постоянно мусолились: а) академия неэффективна, потому что плохо цитируются статьи в зарубежных базах данных, и б) академия неэффективна, потому что погрязла в управлении своим имуществом и не занимается наукой. Разбирать эти два тезиса бессмысленно в силу их ложности и большого количества профессиональных деталей, наукометрических тонкостей и хозяйственно-административных технологий, которые совершенно неинтересны обществу — для него как раз важна идея. Да и в самом законе про первое ни слова, а второе выглядит как единственное. Поэтому и превалировала, очевидно, во всех дискуссиях идея «отъема» имущества. Но ведь это глупо — у академии и не было никакого имущества, все оно являлось собственностью Российской Федерации и контролировалось Росимуществом. Академия этим имуществом управляла по закону. Хочет государство отнять у академии это имущество — Росимущество это в состоянии сделать простым ведомственным актом «в целях оптимизации использования государственной собственности». Чего академии-то громить и являть всему миру очередной аттракцион? Может, идея заключалась в том, что на академии наук (РАН, РАСХН и РАМН) федеральный бюджет тратит слишком много денег, а настала пора экономить? Пора настала, это правда, но попытка экономить на статье, составляющей менее 0,7% в расходах федерального бюджета, выглядит уж слишком смешной. Может быть, идея заключалась в том, чтобы насильственным путем передать бразды правления в области фундаментальных исследований от РАН к вузам? Тоже трудно поверить — кто же в здравом уме закрывает эффективное предприятие ради переноса активности в заведомо убыточное (с точки зрения результативности научных результатов, в том числе индексов цитирования)? Наверное, все-таки идеи просто никакой и не было, кроме желания покончить с РАН. Правда, справедливости ради следует сказать, что и у самой РАН не было внятных идей, зато было желание такие идеи найти.

Урок второй. Время необратимо. Неиспользованные возможности всегда оборачиваются большими неприятностями, исправление которых портит много крови и отнимает массу энергии как раз у тех, кто в этом изначально не виноват. Последние десять-пятнадцать лет только отъявленные циники и карьеристы в самой РАН не говорили и не требовали реформы, которая учла бы реальности бытия и новую парадигму государственной внутренней и внешней политики. Конформистское большинство в РАН все эти годы успешно и вполне демократическими приемами сохраняло статус-кво, точнее, поддерживало потерявшее представление о степени адекватности собственных действий бывшее руководство РАН, которое действовало по принципу «реформировать нельзя терпеть», полагая, что, принципиально отказываясь расставить знаки препинания, оно «руководит процессом» и обеспечивает «стабильность». Как известно, обеспечивать стабильность — старинная российская политическая забава. Игнорировались многочисленные предупреждения о том, что если РАН не начнет реальных реформ сама, то за нее это сделают другие, не начнем изнутри, получим извне. И получили. Теперь уже пришлось исправлять ситуацию самой академии, то есть не чиновникам от академии, а ее «рядовым» — членам академии и научным сотрудникам без академических званий. Никто не чинился. Не время было разбираться с сановными виновниками — академию спасать надо было. Но вот спасли ли все-таки? Однозначно ответить пока нельзя. Есть аргументы и «за», и «против».

Аргументы «за»

1. Появился какой-никакой, но все-таки отдельный закон о Российской академии наук, что, возможно, будет гарантировать от непрерывных изменений статусов, правил, уставов, регистраций и прочей ерунды.

2. Быстренькая ликвидация, а точнее, рейдерский захват, пока не состоялась («пока» здесь ключевое слово, потому что эйфория по поводу «провала блицкрига» наивна, для агрессора блицкриг желателен, но главная цель — выигрыш войны, а провал блицкрига может оказаться для правительства только досадным проигрышем одной схватки).

3. Автоматической девальвации академических званий удалось в законе избежать, сохранив звание члена-корреспондента и «полуавтоматизм» в превращении членов-корреспондентов РАСХН и РАМН в членов-корреспондентов РАН, хотя ползучий процесс девальвации запущен, и он обязательно в течение сравнительно короткого времени приведет к негативным результатам.

4. РАН на законодательном уровне признана «главной по фундаментальной науке», что вполне может если и не положить конец, то значительно утихомирить многолетний конфликт с наиболее агрессивной частью неакадемической науки, которая не имела возможности на деле превзойти или хотя бы приблизиться к результатам академических институтов, но страстно желала этого.

5. В законе декларируется, что РАН является официальной экспертной площадкой для государства. Это важно не столько для самого государства или правительства, сколько для общества, которое все-таки должно понимать, каковы приоритеты в науке и технологиях у этого самого государства, столь упорно повторяющего год от года лозунги модернизации, перехода на инновационный путь развития, построения экономики знаний, новой индустриализации и проч.

6. В тексте закона все-таки упомянуто, что основная цель РАН — «проведение и развитие фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований, направленных на получение новых знаний о законах развития природы, общества, человека», то есть идея «клубной тусовки академиков» формально похоронена. Это должно бы иметь следствием признание того, что РАН — вовсе не несколько сотен членов академии (академиков и членкоров), но несколько десятков тысяч профессионалов высочайшего уровня, работающих по огромному спектру научных специальностей и направлений, это (самое главное) совокупность научных школ, многие из которых лидируют в европейской и мировой науке. Это должно было бы следовать, но, как выясняется, вовсе не следует, см. ниже.

Итак, аргументы «за» все-таки присутствуют. Но не будем спешить радоваться — дьявол кроется в деталях, а детали-то весьма крупны, и потому аргументы «против» с лихвой перекрывают все, что «за».

Аргументы «против»

1. «Красной чертой» являлась принадлежность научных организаций, то есть тех самых уникальных творческих коллективов и научных школ — учреждений РАН, и эта «красная черта» пересечена: учреждения РАН и других госакадемий передаются в полное распоряжение «правительственного агентства» (ст. 18, п. 9); что это и кто это — загадка ненадолго, думаю, не мытьем, так катаньем оно быстро превратится в очередной департамент Минобрнауки. Тем самым отмеченное в пункте 6 аргументов «за» достижение сведено на нет. РАН оказывается все-таки клубом, ибо она вроде ведет фундаментальные исследования, но как, кто и какие, определяет не РАН, а агентство — или, может быть, те, кто будет из-за кулис это агентство «консультировать»? Да, конечно, в законе сказано, что директора институтов избираются из числа согласованных Президиумом РАН и Президентским советом кандидатур и только после этого назначаются агентством, но вертикаль агентство — директорский корпус — научные сотрудники — наука прописана предельно четко и весьма цинично, все, как у Иосифа Виссарионовича: кадры решают все, а точнее, те, от кого они зависят, — значит, все будет решать агентство. Одно только это перечеркивает все аргументы «за», и похоже, что все прочие «страшилки», заложенные в первой версии закона, которые исчезли в окончательной версии, были не более чем дымовой завесой, отвлекающим маневром, а направлением главного удара для терминаторов были как раз институты РАН, и этот удар достиг цели.

2. Инфраструктура, основные фонды и кадры РАН тоже оказываются в полном распоряжении агентства. Не следует строить иллюзии — это совсем не та ситуация, которая была до закона, когда собственность на имущество, которым пользовалась РАН, просто принадлежала государству, но была передана для оперативного руководства институтам. Теперь не только право собственности, но и право оперативного управления попадает в цепкие руки «агентов». Из ст. 3 (об уставе РАН) даже изъято упоминание о том, что в уставе определяются положения функционирования институтов, теперь этим будет заниматься агентство.

3. Провозглашение РАН главной по фундаментальным исследованиям в РФ перечеркивается де-факто п. 10 ст. 18 закона («Государственные задания на проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований научными организациями… переданными в ведение федерального органа исполнительной власти… утверждаются данным… органом… с учетом предложений Российской академии наук»). Этот самый «учет предложений» не более чем отмашка от назойливых академиков — «да учтем мы, учтем». Все это уже было (вспоминаем знаменитое райкинское: «Партия учит нас, что газы при нагревании расширяются»), и были в этом рациональные моменты, в частности инициирование государством крупных научно-технических проектов, реализация которых составила славу Академии наук, но никогда не создавалось «научного Госплана», который все планирует, все распределяет и все знает, а сейчас правительство вознамерилось именно его и создать, только назвать не Госпланом, а агентством (или «специально созданным органом государственного управления»). Как известно, Германия в 1930–1940-х годах уже провела эксперимент по «реформированию науки» — запретив любые исследования, которые не давали результата в течение шести месяцев, итог известен. С тех пор затраты на исследования во всех странах непрерывно наращиваются, а степень свободы творчества увеличивается, а Россия опять решила пойти своим путем, все делая ровно наоборот. Впрочем, и это уже было. Вспомним сталинско-бериевские «шарашки». Вот только захотят ли нынешние научные сотрудники, о благе коих столь ревностно пекутся «реформаторы», стать новыми «зэками» в неолиберальных «шарашках»?

4. П. 2 ст. 4 по сути разбивает РАН на два территориальных кластера — восточные отделения (Дальневосточное, Сибирское и Уральское) и все остальные учреждения РАН, так как «Российская академия наук является главным распорядителем средств федерального бюджета, предназначенных для финансового обеспечения деятельности ее региональных отделений». То есть восточное крыло РАН будет финансироваться через Президиум РАН, а все остальное — через агентство; эта же мысль вытекает из п. 9 ст. 18, согласно которому все учреждения РАН, РАСХН и РАМН, кроме учреждений трех восточных отделений РАН, передаются в полное распоряжение агентства; одна академия, но два режима финансирования, одна академия, но два типа подчиненности. Остается гадать, что это означает: коварный замысел фактической передачи региональных институтов «под руку» региональных властей; элементарный ляп законотворцев, не увидевших нестыковки; замаскированное эшелонирование во времени, чтобы не «подавиться» сразу всей массой академических учреждений? А может, это надежда на раскол внутри академии, одна часть которой сохраняет видимость внутриакадемической подчиненности, а вторая передается во внешнее управление?

5. Региональные отделения сохранили столь желанный для них статус юридических лиц, но перестали быть главными распорядителями бюджетных средств для своих институтов. А кем же они теперь будут для институтов? Деньги — прямо из Москвы, назначение директоров — в агентстве (тоже в Москве), определение государственных заданий вроде остается в рамках прежней схемы, то есть инициативно по предложениям самих институтов. Скорее всего, функционирование отделений практически останется прежним, приспособившись к нюансам, вытекающим из нового закона, а Президиум РАН станет неким финансовым оператором для своих региональных отделений. Похоже, что «прежняя РАН» в определенной степени теперь может сжаться до масштабов трех отделений, а общая структура де-факто будет выглядеть так: Президиум РАН — Президиумы региональных отделений — институты региональных отделений; ну а вся остальная (и основная часть) превратится в двухзвенную структуру: клуб членов РАН во главе с Президиумом и Общим собранием — госкорпорация в составе институтов РАН во главе с правительственным агентством.

6. Присоединение РАСХН и РАМН к РАН фактически является первым шагом на пути ликвидации этих академий, во всяком случае, большей части их институтов. Действительно, если институты передаются «органу исполнительной власти», который должен руководствоваться вновь принятым законом, а закон гласит, что РАН должна заниматься фундаментальными исследованиями (да и сама РАН на этом настаивает), то те институты, которые такими исследованиями не занимаются, должны быть ликвидированы, но это как раз и есть большая часть институтов РАСХН и РАМН. Изумительная логика.

7. Одним росчерком пера правительство и Дума аннулировали действующий устав РАН в его главнейшей и наиболее болезненной части — выборов членов РАН, тем самым де-факто ликвидировав РАН как самостоятельную творческую организацию. Согласно уставу РАН, действительные члены и члены-корреспонденты избираются Общим собранием членов РАН, но в п. 2 ст. 18 нового закона устанавливается, что академики РАМН и РАСХН становятся академиками РАН по умолчанию, безо всяких выборов, то есть Дума и правительство сами назначили почти 250 новых академиков РАН. А почему бы им и не продолжить эту практику, чтобы избавиться от строптивых академиков, которые мало того, что избирают кого хотят, но (а это уж совсем ни в какие ворота) и не избирают того, кого следует?

8. Закон вслед за действующим уставом РАН провозглашает Общее собрание РАН высшим руководящим органом. Очень хорошо, но что же это такое — Общее собрание РАН в версии закона? А это «члены Российской академии наук и иностранные члены Российской академии наук, избранные в соответствии с настоящим Федеральным законом и уставом Российской академии наук». Понятно? Конечно нет. Поясним: сейчас Общее собрание состоит из академиков РАН (одна треть), членов-корреспондентов РАН (одна треть) и представителей научных коллективов РАН (одна треть), то есть законом представители коллективов, наиболее активной части Общего собрания, исключены из состава Общего собрания; вероятно, это награда за активность и непримиримость в борьбе за сохранение РАН (очень демократично, свободолюбиво, креативно и т. д.). Далее, иностранные члены РАН ныне не являются членами Общего собрания, хотя могут на нем присутствовать, вообще-то они все люди почтенные, но для РАН — почетные, не более того; какое они имеют отношение к управлению РАН, совершенно непонятно. Впрочем, понятно: «высший орган управления» — это декоративная формула, ничем управлять Общее собрание и не будет, и сие отчетливо продемонстрировано этой нормой закона (вот беда, сколь ни маскируйся, а все никак не получается). Наконец, загадочная формула «члены РАН, избранные в соответствии с настоящим ФЗ». Что это означает, знают лишь авторы закона, возможно, они все же предполагают, что избрание членов РАН будет регулироваться ФЗ, а не уставом РАН. Может быть, тогда и выбирать членов РАН будут не академики, а чиновники Минобрнауки? Вот будет сладостный миг.

9. П. 4 ст. 8 (члены Российской академии наук участвуют в общем собрании членов Российской академии наук) наконец-то ставит все на свои места: все-таки это клуб. Опять нюанс, зато какой: сейчас РАН управляется Общим собранием РАН, а теперь возникает Общее собрание членов РАН, то есть междусобойчик академиков и членкоров, к академии как организации научного процесса сие отношения никакого не имеет.

Яд для академии

Итак, мы имеем несколько философических плюсов, которые хоронятся ворохом фундаментальных минусов. Но дело же не в арифметике, что толку считать количество минусов и плюсов. А в чем же дело? В реформе. Реформа ведь для того, чтобы решить нерешаемое, изменить форму ради раскрытия потенциала, ради рывка вперед. Что же, какие кричащие проблемы РАН решает закон посредством изменения организационно-правовой формы и подчиненности институтов, девальвации научных званий и создания новой бюрократический структуры? Попробуем разобраться.

1. Финансирование. Суммарные затраты на все три академии составляют менее 0,7% расходов федерального бюджета. Смехотворно, но смешно даже не это, а то, что примерно 75% этого финансирования уходит на зарплату, налоги и коммунальные платежи. То есть реальные затраты на приборы, реактивы, экспедиции, публикации, конференции, опыты, эксперименты — на все то, что и есть процесс научного поиска, в РАН + РАСХН + РАМН составляют около 0,2% федеральных расходов. Однако в законе тщетно искать что-либо относительно способов изменения этой ситуации (кстати, расходы на зарплату и налоги строго фиксируются также федеральными законами).

2. Кадры. Ах, как озабочены и правительство, и Дума утечкой мозгов, скудным притоком молодежи, старением академии, а и правильно озабочены; академия тоже озабочена, но повлиять на разрушительную реформу образования она не может, изменить творческий климат в стране тоже не может, предложить молодежи стабильную перспективу тоже не в состоянии. Зато она может хоть как-то восполнить провалы вузовского образования за счет академической аспирантуры, готовя кадры сама для себя, просто переучивая людей после вузов. Конечно, это преимущественно касается региональных отделений и центров, но и столиц тоже. Но вот незадача: с 1 сентября 2013 года новый закон об образовании просто отменил академическую аспирантуру как класс; одно это способно привести к медленному умиранию академии в следующие пятнадцать-двадцать лет. Наверное, для реформаторов это слишком долго; так вот в законе о реформе РАН тщетно искать хотя бы намек на решение и этой проблемы.

3. Инновации. Академия работает в вакууме, отраслевая наука разгромлена, вузовская наука слаба и барахтается в путах реформ образования, фундаментальные знания не имеют каналов выхода в практику — какая тут может быть инновационная экономика? Нужна мощная система стимулов и комфортный климат для формирования внедренческих поясов вокруг академических центров, малых инновационных предприятий, куда постоянно будут уходить молодые конструктивные исследователи, получившие новые знания, имеющие шанс дать старт новому бизнесу, не в зарубежные университеты утекать, а в отечественный бизнес. Но их там подстерегают драконовские законы, ворох немыслимых правил и ограничений, рэкетиры в погонах и без оных, алчные чиновники и прочее, и прочее; вот бы расчистить этот путь — нет, это сложно, лучше про это вообще промолчать.

4. РАН — огромная корпорация по производству, тестированию, распространению новых знаний о развитии природы, общества и человека, целая индустрия знаний, которая не может функционировать без современных основных фондов, инфраструктуры, системы подготовки кадров, регулярных инвестиций, ну и, конечно, без постоянного сопоставления затрат и результатов (нужно только понимать, что «результаты» измеряются не рублями и копейками, а знаниями, престижем страны и отечественной науки, обеспечением безопасности государства и общества). Эта индустрия должна эффективно функционировать в том числе в области финансов и имущества, это обязательно. Поэтому реальная задача — отладить взаимодействие гносеологического и имущественно-финансового компонентов функционирования этого сложнейшего комплекса. Что и говорить, труднейшая задача и деликатнейшая к тому же; ну да нашим реформаторам не до сантиментов, доложить бы успеть о действии.

Можно продолжать, но и этого достаточно, чтобы сделать главный вывод: РАН не реформируется этим законом, она умерщвляется. 27 июня была сделана попытка узаконить в качестве лекарства для РАН цианистый калий. Нынешний вариант — принудительное лечение медленно действующим ядом, от которого больной вряд ли умрет, но в вегетативное состояние, скорее всего, впадет. Собственно говоря, это, может быть, и хорошо для реформаторов: дескать, мы же говорили, что это скопище немощных старцев, теперь все видят, что так и есть, — скажут, возможно, через некоторое время отцы-спасители.

В 1940–1950-х годах Академия наук обеспечила не только спасение страны, но и ее лидерство в новом ядерно-космическом мире. Но это благодаря тому, что в 1913 году Российскую академию наук никто не «реформировал», хотя начиналась мировая война и в России все было импортное. В 2040–2050-х мир перейдет в новую технологическую эру, возникнет новая цивилизация. А в 2013 году Российскую академию наук «реформировали», несмотря на то что весь мир непрерывно наращивает свои усилия именно в области фундаментальных наук. И если все-таки Россия сумеет достойно войти в этот новый мир, даже не лидируя, но все же сохраняя достоинство, то случится это вопреки нынешним «околонаучным реформаторам» — благодаря самоотверженности и преданности науке и Отчизне тех, кого ныне клеймят «немощными старцами» и загоняют в «неошарашки».