Версия для печати
Вернуться к списку

Модернизация в умах

Аузан Александр Александрович окончил экономический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова. Заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ, доктор экономических наук, профессор. Член Комиссии при президенте РФ по модернизации и технологическому развитию экономики России, член Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, член правления Института современного развития, член группы «СИГМА», президент АНЦЕА.

Дубин Борис Владимирович окончил филологический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова. Социолог, переводчик англоязычной, французской, испанской и латиноамериканской, польской литературы. Работал в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина, Институте книги при Всесоюзной книжной палате. Руководитель отдела социально-политических исследований Аналитического центра Юрия Левады (до 2004 года – ВЦИОМ)

Рассеянная масса

«Запроса на модернизацию в массе общества нет, <…> нет его и в элитах», – таков был первый тезис Бориса Дубина. Он основан на многочисленных опросах разных социальных групп и слоёв населения, которые в течение 20 лет проводит Левада-Центр. Хотя и те и другие согласны с тем, что модернизация – это хорошо, они самоустраняются от участия в этом процессе. И в то же время, по данным последнего опроса, «60 процентов взрослого населения России считают, что сложившийся порядок дел надо менять».

Для Бориса Дубина важно увидеть в модернизации «не изменения экономической или политической системы, а кардинальные изменения системы регуляции поведения – индивидуального и коллективного». Такие изменения должны, по его словам, идти в сторону «обобщённых ценностей и норм, поддерживаемых новыми типами институтов».

В продвинутых западных странах модернизирующийся человек и модернизирующееся общество «ориентированы на самостоятельность, состязательность и солидарность», утверждает Борис Дубин. Соединение «этих трёх векторов» и есть «историческое ноу-хау западных обществ». Упор в поведении человека там делался на его достижениях, а не на социальном положении семьи, на его «функциональной дифференциации», а также на универсализации норм поведения и культуры. В России же симбиоза этих трёх «С» не наблюдается.

Главными проблемами социолог считает невключённость большинства взрослых людей в общественные структуры, в те или иные виды общественной деятельности (их не более 3 процентов). Причины кроются в убеждённости людей, что невозможно ни на что повлиять, в «системном недоверии ко всем институтам, кроме первого лица государства, Русской православной церкви и армии». У наших граждан преобладает «жизненная установка на адаптацию к существующим условиям», причём «человек готов снижать требования к самому себе, к окружающей реальности, лишь бы не было хуже». Состояние 60–80 процентов российского социума (взрослого населения) Борис Дубин охарактеризовал как «состояние рассеянной массы». Люди согласны быть такими, как все, тихо завидуя тем, кто успешнее, при одновременном желании, чтобы для них делали исключение.

Позиция Александра Аузана не противоречила тому, о чём говорил Дубин, – скорее, дополняла. Так называемые группы коллективного действия субъектами модернизации пока не являются, констатировал президент АНЦЭА. «Широкие группы», по его словам, находятся «в рассеянном состоянии, социальный капитал близок к абсолютному минимуму». Узкие, мало организованные группы есть, но они не влиятельны, им не хватает «длинного взгляда». «Мы находимся в своего рода ситуации социального гомеостазиса, которая по-русски называется “застой”», – подчеркнул Аузан. По его мнению, мы «живём в неприятное время, когда один исторический период закончился, а другой не начался». У нас пока не снижается дистанция между обществом и властью, не высока ориентация людей на будущее, «презрительное отношение к технологиям». Однако у России есть шансы вписаться в общемировой тренд, и «необязательно на догоняющих ролях».

Учить учителей

Поскольку в «обществе зрителей» модернизация невозможна, то надо формировать «общество участников», делает вывод Борис Дубин и предлагает следующее. Уже сейчас стоит сосредоточиться «на формировании постнациональных начал идентичности – гражданских, конституционных и прочих». Полезно развивать любые формы самоорганизации, если они не направлены против других людей, и устанавливать коммуникации между такими самоорганизованными группами. Ещё одна задача – формирование элит, в ходе которого «нужно учить учителей». Важно, как считает Дубов, создать систему «репродуктивных институтов», к которым относятся средняя и высшая школа, – разрабатывать новые программы и учебники, готовить преподавателей нового типа.

С этим согласен и Аузан. По его мнению, опираться надо прежде всего на школу, чтобы в течение 10–15 лет через предметы гуманитарного цикла попытаться сдвинуть культурные характеристики и ценностные установки.

При этом нужно ставить задачу «культурной фазы вызревания социальных субъектов» модернизации, заявляет институциональный экономист. «Нынешняя фаза модернизации связана с тем, что именно через воздействие на такие ценности, как договороспособность, отношение к стандарту/закону <…> мы выходим на поворот в цикле социального капитала, потом, возможно, на поворот в способах коллективного действия, а потом уже – в поведении элит», – поясняет президент АНЦЭА. Переломная точка в длительном модернизационном процессе – способность элит «договариваться не о привилегиях, а о правилах, которые они сначала принимают для себя, а потом распространяют на всех».

Под другим углом

«Нужно менять подход к модернизации с экономико-технологического на социокультурный», – убеждён Александр Аузан. Эта уверенность основана как на трудах западных учёных (Липсета, Норта, Уоллиса, Вайнгаста), так и на российских исследованиях, проведённых недавно под эгидой Консультативной рабочей группы президентской комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России. Эту группу возглавляет Аузан. Авторы доклада «Культурные факторы модернизации» (Аузан, Архангельский, Лунгин, Найшуль и др.) полагают, что «в целом нет таких установок, которые не позволяли бы нашему соотечественнику хорошо вписаться в инновационную деятельность и модернизированные системы». Но – не в любые их секторы. Так, хорошую карьеру за рубежом «наши» могут сделать на малых инновационных предприятиях, а вот в крупных корпорациях, успех которых также тесно связан с инновациями, дела у них идут хуже, поскольку уважения к стандартам как не было, так и нет.

В российской модернизации предлагается использовать имеющиеся культурные характеристики, но постепенно их менять. Не надо вкладываться в автопром или производство телевизоров, говорит Александр Аузан, надо пытаться делать прорыв там, где речь идёт о малых сериях и «штучной работе». Но это, как он сам признаётся, «позиционирование Левши», которое сейчас не продуктивно. Так что нужно искать «общественные инструменты», которые помогут «человеку поменяться для достижения его же целей».

Как сообщил Аузан, 14 ноября Консультативная группа президентской комиссии по модернизации приняла за основу документ с рабочим названием «Консенсус-2011», в котором представлено 10 тезисов по изменению подхода к модернизации. На этой неделе руководитель группы намерен изложить предложения президиуму комиссии. Возможно, они будут услышаны.