Версия для печати
Вернуться к списку

СПАСЕНИЕ УТОПАЮЩИХ — ДЕЛО РУК…

Экономический кризис, имитация чиновниками полезной деятельности вместо решения проблем и обычная пассивность научного сообщества могут привести к тяжелым последствиям для науки.

Непродуманное «реформирование» академической науки, суть которого точно выразил президент Путин на январском заседании Совета по науке и образованию — «Преобразования должны какие-то происходить», — постепенно набирает обороты. Слияние разнопрофильных институтов, нормирование научной работы («нормочасы»), попытка ввести крайне бюрократизированные механизмы управления научными исследованиями («комплексные планы научных исследований») и т. д. — всё это вызывает увеличивающееся раздражение в научной среде. Свидетельством последнего является недавнее обращение более 150 членов и профессоров РАН к президенту России.

Бюрократический театр абсурда — большая угроза для науки, но еще более серьезной угрозой является недостаток финансирования. Правительство решило, что в кризисных условиях необходимо сократить расходы на большинство государственных программ, а потом заморозить их на том же уровне еще на два года. Насколько сильно будут сокращены расходы на науку — сказать сложно: может быть, на 10%, а может — заметно больше.

Это резко ухудшило бы ситуацию в российской науке и само по себе, однако существуют и, если так можно выразиться, отягчающие обстоятельства. Указ Президента РФ № 597 от 7 мая 2012 года требует довести среднюю заработную плату научных сотрудников до 200% от средней по региону к 2018 году. От этого требования никто отказываться не собирается, не важно, выражается ли оно в показателях дорожных карт или растущей с каждым годом стоимости «нормочаса». Обращения общественных организаций — Профсоюза работников РАН, Общества научных работников — с призывами внести коррективы в Указ в связи с тяжелой экономической ситуацией, заменить 200% от среднерегиональной на 200% от среднероссийской зарплаты были проигнорированы. Все, начиная с министерских клерков и заканчивая президентом, делают хорошую мину при плохой игре: Указ следует выполнять, Указ следует выполнять… Сокращение финансирования наряду с требованием увеличения средней зарплаты будет сильнейшим ударом по научным организациям, особенно в Москве, Московской области и Санкт-Петербурге.

Это признается, хотя и в формате «не для печати», и на официальном уровне. Так, в «Газете.ру» 31 июля 2016 года появилась информация, что Минобрнауки, исходя из финансовых реалий, планирует в 2017–2018 годах сократить 10,3 тыс. научных сотрудников, в том числе 8,3 тыс. научных сотрудников в ФАНО [1]. Если судить по данным начала 2015 года, в организациях ФАНО работало 49 тыс. научных сотрудников; к настоящему моменту, вероятно, научных сотрудников уже несколько меньше, но, даже если исходить из прошлогодних данных, под сокращение подпадут 17% научных сотрудников ФАНО. Нет никаких сомнений, что научными сотрудниками дело не ограничится: произойдут как минимум столь же масштабные сокращения инженерно-технического, вспомогательного, административно-управленческого персонала.

Минобрнауки, правда, уже на следующий день заявило, что не планирует сокращать число научных сотрудников: «Минобрнауки считает своей приоритетной задачей увеличение объема бюджетных средств, выделяемых для финансирования науки, и количества сотрудников университетов и НИИ, занимающих научные ставки» [2]. Видимо, правильнее говорить не о планах по сокращениям, а о подсчетах, во что выльется планируемое снижение финансирования науки.

Так что формальных указаний о необходимости сокращения числа научных сотрудников, скорее всего, не будет, но не будет и требуемых для оплаты труда сотрудников денег. Поэтому массовые сокращения будут происходить, только вся ответственность за них ляжет на плечи директоров институтов, а ФАНО, Минобрнауки, премьер-министр и президент страны окажутся как бы ни при чем. То есть продолжится идущая сейчас бюрократическая игра: мы, власти, никаких сокращений ученых не планируем, а штатное расписание формируют сами научные организации исходя из своих потребностей, так что все вопросы — к директорам.

Если не я, то кто же?

Классика учит нас, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. На помощь сверху рассчитывать точно не стоит: оттуда доносятся только наилучшие пожелания и призывы держаться. Рассчитывать приходится лишь на самих себя. Пока еще не поздно предпринять усилия, чтобы не допустить худшего сценария. Профсоюз работников РАН, Общество научных работников ведут борьбу за увеличение финансирования науки, и можно к ней присоединиться. Потратив немного своего времени сейчас, можно избежать больших проблем в будущем.

Необходимо добиваться увеличения финансирования как минимум фундаментальной науки, поддержка которой даже в наиболее развитых государствах является зоной ответственности государства. В настоящее время тут есть два основных направления. Первое — работа со СМИ и общественным мнением, распространение информации о низком уровне финансирования фундаментальной науки в России. Это — основное направление с учетом предвыборного периода. Второе — более формальное взаимодействие (в разной форме) с чиновниками в попытке добиться внесения желаемых параметров финансирования науки в различные документы. В рамках второго направления предполагается не просто информировать руководство о недопустимо низком уровне финансирования науки и требовать его увеличения, но и выдвигать конкретные предложения по финансированию научных исследований применительно к определенным документам — Закону о федеральном бюджете, Стратегии научно-технологического развития и т. д., по возможности пользуясь различными бюрократическими «зацепками».

Важнейшая задача в рамках первого направления — доказать, что утверждения, будто Россия тратит на науку слишком много, — это в лучшем случае лукавство, а отсылка к кризисной ситуации также не повод для резкого сокращения финансирования науки. Информация о финансировании фундаментальной науки в различных странах представлена в статье «Ученые уедут, пожелав держаться», опубликованной в «Газете.ру» 27 июня 2016 года [3]. Она показывает, что Россия заметно уступает по уровню расходов на фундаментальную науку практически всем государствам, входящим в Организацию экономического сотрудничества и развития, если оценивать расходы на фундаментальную науку по отношению к ВВП страны (с точки зрения нагрузки на бюджет следует сравнивать именно эти показатели). Единственные два члена ОЭСР, которые отставали от России по этому показателю, — Чили и Мексика. Однако при сохранении нынешних тенденций у России есть шанс скатиться на их уровень уже в 2017 году.

Даже в Греции, находящейся с конца прошлого десятилетия в жесточайшем финансово-экономическом кризисе и вынужденной жить в режиме жесткой бюджетной экономии, на фундаментальную науку расходуется заметно бóльшая доля ВВП, чем в России. Эта информация должна стать хорошо известной — чтобы ее нельзя было игнорировать.

Стоит использовать любую возможность донести информацию до общественности и разного рода начальства, это могут быть:

– статьи/интервью в СМИ;

– выступление на каком-либо собрании, совещании, круглом столе, встрече с участием высокопоставленных чиновников и депутатов;

– обращения к президенту, помощнику президента (А. А. Фурсенко), председателю правительства, профильному заместителю председателя правительства (А. В. Дворковичу), министру науки и образования, министру финансов, руководителю ФАНО России, председателю Государственной Думы, председателю Совета Федерации, руководителям думских комитетов (по бюджету и налогам, по науке), депутатам Государственной Думы, руководителям представленных в Думе политических партий, наконец, с учетом предвыборного периода, — к кандидатам в депутаты Государственной Думы;

– рассылка информации друзьям и знакомым, ссылки на статьи и обращения в социальных сетях.

Важно, чтобы было как можно больше выступлений в СМИ, обращений и т. д. от разных людей; они должны быть авторскими (не стереотипными), но желательно некоторое единство требований: если говорить о фундаментальной науке, это вывод расходов федерального бюджета на фундаментальные научные исследования на уровень 0,2% ВВП в ближайшие годы и на уровень 0,25–0,30% ВВП в более долгосрочной перспективе.

Особенно хорошо, если проблемы с финансированием науки будут обсуждаться в предвыборных политических дискуссиях, поэтому полезно контактировать с политическими партиями и кандидатами в депутаты Думы от различных партий.

Второе, пусть и менее важное направление — взаимодействие с чиновниками с целью добиться внесения желаемых параметров финансирования науки в документы. Массовые и срочные действия, конечно, должны быть направлены на ближайшую цель — проект федерального бюджета на 2017 год и плановый период 2018 и 2019 годов. Тут как раз существует «зацепка» — Поручение Президента РФ Пр-1369, п. 2-б от 14 июля 2015 года, предписывающее при подготовке проекта бюджета поддерживать определенный уровень расходов на фундаментальную науку («обеспечить при формировании проектов федерального бюджета на 2016 год и последующие годы объем бюджетных ассигнований на проведение фундаментальных научных исследований в процентном отношении к валовому внутреннему продукту на уровне 2015 года») [4]. Можно быть уверенными, что принято решение об этом поручении забыть, но формально оно, вероятно, не отменено, и полезно настаивать на его выполнении: это заставит чиновников покрутиться, поскольку признать его невыполнение нельзя. Нужно только аккуратно и четко формулировать, что мы требуем. В качестве примера привожу обращение, в котором об этом четко, с указанием конкретных бюджетных статей и долей ВВП, сказано, — обращение Общества научных работников к Д. А. Медведеву.

Имеет смысл обращаться к правительственным чиновникам (министрам, вице-премьерам, премьеру), к помощнику президента А. А. Фурсенко, к руководителю Контрольного управления Президента («проконтролируйте исполнение поручения президента»).

Практически в каждое министерство и иную властную структуру можно подать обращение в электронном виде, через сайт. В некоторых местах для этого необходимо регистрироваться. В конце статьи даны ссылки на некоторые «электронные приемные».

Веревку свою приносить или профсоюз обеспечит?

Единственное, что может помешать успеху, — пассивность научного сообщества, которая обусловлена несколькими причинами. Неверие в способность что-то изменить — самая распространенная причина пассивного поведения, а вернее сказать, самый распространенный довод для оправдания своего бездействия. Вокруг немало примеров, когда настойчивые усилия приводили к желаемому результату или хотя бы помогали избежать серьезных негативных последствий, в том числе в научной сфере и в финансовых вопросах.

К примеру, пять лет назад удалось добиться не только внесения изменений в закон о государственных закупках, но и увеличения финансирования научных фондов, которые до этого были на периферии правительственного внимания. И хотя три года назад активные протесты не привели к срыву спецоперации по принятию Закона о РАН, их результатом стал мораторий на резкие изменения в системе академических институтов; кроме того, они спасли сеть академических институтов от немедленной реструктуризации и передачи под управление заинтересованным ведомствам, университетам и центрам. Но конечно, если не предпринимать усилий, то не получится ничего.

Вторая причина — равнодушие («У меня своих дел хватает» или «Меня сокращения не коснутся», возможно, с добавлением «и хорошо, если бездельников уволят»). Относительно первого можно сказать, что не так уж и много столь занятых научных сотрудников, у которых за несколько недель не найдется 10–15 минут, чтобы отправить через сайт хотя бы одно краткое электронное обращение (в нейтральном тоне, если резко писать боязно). Второй вариант стоит прокомментировать более подробно.

Очень сомнительно, что сокращать будут только бездельников: в разных местах увольнения будут происходить очень по-разному. К тому же их масштабы будут часто определяться не качеством работы сотрудников института, а его географическим положением (величиной средней зарплаты в регионе) и специализацией. Скажем, институт, выполняющий большой объем прикладных работ, например, связанных с созданием разного рода информационных систем для органов власти, на которые министерства денег не жалеют, не будет иметь серьезных проблем с выполнением дорожных карт по зарплате. В отличие от специализирующегося в области фундаментальных исследований института, где сотрудники работают ничуть не хуже.

И независимо от того, насколько болезненными станут сокращения для того или иного института, «уцелевших» сотрудников не ждет светлое и безоблачное будущее. Судя по оценке величины сокращений, проведенной Минобрнауки, даже при локализации сокращений «в столицах» средняя зарплата научных сотрудников в Москве, области и Санкт-Петербурге не будет доведена до 200% от среднерегиональной. Хорошо, если она вырастет процентов на 30% — это, похоже, сочтут выполнением президентского указа в кризисных условиях. При этом сокращение и дальнейшее замораживание финансирования науки в целом даст о себе знать падением всех незарплатных расходов (на закупку дорогостоящего оборудования, на поддержание жизнеспособности научной инфраструктуры, на подписку на научные журналы и т. д.), а в период массовых сокращений будет резко затруднен прием на работу новых сотрудников.

Ну а после выборов 2018 года, когда о выполнении старых майских указов заботиться перестанут, наука в лучшем случае будет обречена на сокращение реального финансирования из-за инфляции. А, скорее всего, интересы «ужавшегося» и пассивного научного сообщества не будут приниматься во внимание при бюджетном торге, и не исключены дальнейшие сокращения даже номинального финансирования науки ради затыкания бюджетных дыр или реализации очередных «политически значимых» проектов.

Поэтому хотя бы какую-то уверенность в том, что ситуация с наукой в России улучшится, можно получить лишь в случае, если удастся добиться, чтобы государство взяло на себя четкие и недвусмысленные обязательства по увеличению финансирования науки, зафиксированные в законе о федеральном бюджете и документах стратегического планирования.