Версия для печати
Вернуться к списку

Осколки на обочине "Сколкова"

Собственно, тот факт, что доставка письма почти совпала по времени со столь важным государственным совещанием, не более чем случайность, хотя и символическая. Оба события так или иначе связаны с будущим российской науки, но можно подумать, что касаются они не одной и той же страны, а двух разных миров. В одном - полный порядок и благодать, новейшее научное оборудование по первому требованию, реальная свобода действий, более чем хорошие зарплаты и щедрое финансирование проектов, в другом - сплошные бюрократические рогатки, нищенские ставки, минимальные денежные средства на исследования и головная боль с покупкой элементарного карандаша. Но о подобном противопоставлении, очевидном стороннему наблюдателю, на заседании по модернизации, само собой, и речи не было. Ни слова о разных подходах и в письме молодых ученых, они лишь пытаются обратить внимание президента на ситуацию, в которой приходится работать не только им, но и подавляющей части ученых в нашей стране.

Само это письмо не новость, оно было обнародовано в интернете в начале марта инициативной группой молодых исследователей, пригласивших коллег подписать обращение. То, какое количество подписей собрал документ, впечатляет: под ним стоит три тысячи фамилий. При этом надо учесть, что акция предполагала возрастной порог: не более 40 лет. Тем не менее, научную молодежь решили поддержать и старшие коллеги, это добавило еще 149 подписей. Таким образом, открытое письмо президенту страны подписали 3149 человек, и это гораздо больше, чем было минувшей осенью, когда в интернете появилось обращение ученых к властным структурам, то послание подписали 2200 человек, причем там не было возрастных ограничений. Что же заставило ученых вновь обратиться к жанру коллективного письма, а главное - что вызвало такой взрыв активности у молодых исследователей, ранее особо не замеченных в пристрастии к эпистолярным формам общения с властью?

Причину они сами называют в письме, которое, кстати, существенно отличается от нашумевшего осеннего послания. Тогда основной акцент делался на недостойное финансирование, обозначенное проектом бюджета на 2011 год, речь шла, в частности, о сокращении средств, выделяемых РФФИ и РГНФ - государственным фондам, через которые по преимуществу осуществляется грантовая поддержка исследований. Казалось бы, что может быть острее этой темы? Но, как выясняется, сокращение финансирования - еще не самое страшное. Вот когда без чудовищной бюрократической волокиты уже нельзя самостоятельно потратить даже те копейки, которые выделяются науке, работать и в самом деле невозможно. Именно об этом и говорят в своем открытом письме молодые ученые. Они не хотят мириться с положением, в какое ставится наука, молодежь не принимает правил, которые навязывают чиновники, имитирующие полезную деятельность.

Не буду утомлять читателя подробным пересказом, письмо есть в свободном доступе. Его авторы напоминают о ситуации, сложившейся после появления федерального закона №94 о госзакупках. Принимали его якобы с целью борьбы с коррупцией, но получилось, "как всегда", когда "хотели как лучше".

Закон обязывает проводить любые покупки через конкурсы и тендеры, но он совершенно не учитывает специфику научных организаций (как, впрочем, и учреждений медицины, культуры, но речь сейчас не о них).

Ситуация обострилась с появлением в декабре минувшего года приказа № 601 Минэкономразвития - он отменяет ранее существовавшую возможность обойтись без конкурса, если покупка на сумму менее 100 тысяч рублей и у одного продавца. Отныне все, в том числе "услуги в области науки и образования", а также закупка "химических веществ", только через аукционы. Если учесть, что каждый такой аукцион - удовольствие минимум на полгода, можно представить, что приобретение самых обычных химических реактивов для вузовской лаборатории превращается в проблему.

Ученые настаивают: такие правила могут быть логичны только при закупках относительно простых вещей и при осуществлении стандартных услуг, а для научно-исследовательской деятельности эти правила не подходят хотя бы потому, что расходуемые материалы для научных исследований далеко не всегда можно планировать заранее, да и условие покупки через аукцион, где решающее значение приобретает цена, заставляет приобретать продукт сомнительного качества у фирм-однодневок, овладевших умением выигрывать любой конкурс. Мало того, отныне при закупках нельзя подавать больше одной заявки от одной организации. То есть, если представить, например, МГУ с его многотысячным коллективом и ждать, пока все заявки будут сведены воедино, можно просто повесить на лаборатории замок. Закон не подходит и для проведения конкурсов научных проектов, настаивают ученые, здесь опять на первый план выдвигается критерий цены, что не позволяет полноценно отбирать научные заявки, так как в науке целью деятельности является получение нового результата, свойства которого предусмотреть невозможно...

Пожалуй, ограничусь этим, хотя в письме приводится еще немало веских аргументов, доказывающих, что правила, в которых предлагается действовать ученым, связывают их по рукам и ногам, мешают конкурентоспособности отечественной науки, подрывают саму возможность кооперации бизнеса и науки, разрушают стимулы для инновационной деятельности предприятий. Авторы письма призывают президента, известного своим вниманием к вопросам модернизации, предпринять решительные шаги, "чтобы многочисленные бюрократические препоны не сводили на нет все усилия по налаживанию нормальной, конкурентоспособной российской науки".

От всей души желаю успеха инициативе молодых ученых. Поможет ли она изменить ситуацию? Признаться, есть сомнения, хотя кое-что уже изменилось еще до того, как письмо доставили в приемную президента. В частности, пару недель назад были срочно приняты поправки к 94-му закону. Но касаются они в основном только расходования грантов, не более того. Тут на ситуацию скорее всего повлияла нашумевшая история с мегагрантами, в которой оказались активно задействованы зарубежные ученые, столкнувшиеся со странностями российской бюджетной политики. История любопытная, о ней стоит упомянуть.

Напомню, в прошлом году Минобразования объявило беспрецедентные по щедрости и условиям гранты, дабы поощрить к сотрудничеству выдающихся зарубежных ученых. Было обещано 12 миллиардов рублей на три года, цену одного гранта определили в 150 миллионов рублей, и предполагалось, что будет не менее 80 победителей. Отклик оказался очень даже приличным: пришло 507 заявок, из которых 291 - от российских граждан (из них 73 постоянно работают за рубежом), 10 от ученых ближнего и 169 - дальнего зарубежья. Качество заявок, по оценкам экспертов, позволяло отобрать 80 победителей, но, вопреки первоначальным намерениям, почему-то ограничились половиной. Минобразования обещало объявить конкурс на вторую часть грантов сначала в декабре 2010-го, потом - в январе 2011-го. Но объявили конкурс лишь недавно, в апреле, причем, в отличие от прошлого года, без шума и помпы.

Заявки принимаются до середины июня, Минобразования обещает на этот раз подвести итоги быстрее, но, судя по срокам, повторится прошлогодняя история: тогда заявки принимались почти в те же сроки, а победителей назвали к ноябрю, деньги перечислили в декабре. То есть первый транш (за 2010-й) подошел к концу года, и надо было проявить невероятные усилия, чтобы перечисленные средства "не сгорели". Типичная картина: система бюджетного финансирования у нас почему-то такова, что деньги почти всегда приходят "под завязку", когда уже пора за их расходование отчитываться. Но главные трудности у обладателей мегагрантов начались с января этого года: под новые лаборатории надо приобретать соответствующее оборудование, а все покупки, как известно, - только через аукцион и конкурс. Это несколько месяцев, а главное - нельзя начинать процесс, пока из министерства не придут деньги. Поступили они только в конце марта, и только после этого можно было начинать историю с аукционами, тендерами и прочей прелестью, заранее предусмотрев любой гвоздь, который может понадобиться будущей лаборатории...

Иными словами, зарубежные ученые воочию соприкоснулись с тем, что хорошо знакомо нашим соотечественникам. Объяснить, для чего все эти сложности, если по любому гранту все равно придется писать подробный отчет, оказалось не так-то просто. Проще было, наверное, срочно организовать поправку к закону. Теперь ученый может свободнее распоряжаться собственным грантом, но это, пожалуй, пока единственная и очень хрупкая победа. Хрупкая - хотя бы потому, что мегагранты касаются лишь очень небольшой части ученых, а основной поток внебюджетных средств идет через конкурсы научных фондов - РФФИ и РГНФ, правовое положение которых до сих пор никакое: закон о фондах ждет своей очереди уже не первый год.

Точно так же постоянно откладывается работа с другими правовыми документами, которые могли бы помочь исследователям. Давным-давно, например, говорится о том, что организацию хозяйственных обществ на базе образовательных и научных учреждений, за которую так ратовал президент, тормозит несовершенство наших законов. Выступая с отчетом перед Госдумой, министр образования и науки Андрей Фурсенко говорил, что только за 2010 год при исследовательских организациях создано более 700 хозяйственных обществ. Цифра вроде бы звучит солидно. Но ведь важно не только количество, но и то, что на самом деле представляют такие хозяйственные объединения, способные создавать рабочие места для молодых ученых и студентов, выводить результаты исследований на рынок.

Так вот, если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, успехи небольшие. Потому что до сих пор не решены элементарные вопросы, хотя бы такой: создавая в своих недрах хозяйственное предприятие, вуз или академический институт могут предоставить им помещение только через конкурс. Понятно, что в этой ситуации можно элементарно заполучить "варяга", который вовремя сбавит цену, то есть под свою крышу придется фактически пустить постороннюю фирму, а не то объединение, которое создавалось. Поправка к закону, не допускающая такого поворота событий, разработана давным-давно. Но воз и ныне там.

Нечто подобное происходит с пресловутым законом № 94: уже, кажется, все признали, что он не работает на науку, тормозит исследовательский процесс, не учитывает особенности научно-образовательной деятельности. Все об этом говорят, но ничего не меняется. Похоже, власти всерьез считают, что только "Сколково" и может стать "нашим всем", а потому там жизнь должна развиваться по особым законам, с особыми привилегиями, особыми бюджетными цифрами и порядками. Все остальное можно не брать в расчет.

Очень опасное заблуждение. Оно не учитывает, например, менталитет молодого поколения. Не того, конечно, которое ездит на Селигер, а совсем другого, тех молодых людей, на которых по-настоящему могла бы опираться страна. Вчитайтесь в письмо молодых ученых президенту. Это не челобитная. И это не манифест. Это спокойный и очень рациональный текст, его писали люди, которые хотят, чтобы их услышали: они больше не согласны жить по правилам, неприемлемым для цивилизованного мира.

Что будет, если их не услышат? Скорее всего процесс, который мы уже давно наблюдаем в стране, будет происходить с удвоенной силой. Молодежь станет активнее уезжать туда, где с ней считаются, где ученых не делят на "чистых" и "нечистых". Не стоит утешаться цифрами статистики, уверяющей, будто "утечка умов" сократилась. Статистика всегда лукава. Да, людей с научной степенью среди отъезжающих, возможно, и меньше: этот ресурс исчерпывается. Но обратите внимание, какой предмет все более активно выбирают выпускники школ для сдачи ЕГЭ. Биологию. Это именно та область знаний, где в наши дни легче найти работу за рубежом. Увы, поток тех, кто уезжает, не оскудел, изменился лишь возраст покидающих страну: сегодня чемоданы пакуют школьники и студенты...

Есть известный анекдот: американский университет - это место, где русские профессора обучают китайских студентов. Интересно, а что со временем будут рассказывать про "Сколково"?