http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=59b2fbe4-2eac-4364-87ad-af5c999b9ac7&print=1© 2024 Российская академия наук
Это не расхожая формула: в жизни института действительно наступает новый этап, связанный и с созданием современной «домашней» ускорительной базы, и с избранием нового директора.
Итоги работы Объединенного института в 2010 году были подведены на сессии Комитета полномочных представителей правительств государств – членов ОИЯИ, проходившей 25–26 марта в Дубне.
Весь коллектив Объединенного института ядерных исследований можно поздравить, потому что он отработал 2010 год в очень хорошем темпе, добился хороших результатов и продолжает развиваться. 55 лет мы встретили во всеоружии, – говорит и.о. директора ОИЯИ профессор Михаил Иткис. – Мы очень успешно развиваем нашу собственную базу, и ускорители, и реактор, и физические установки, для того, чтобы институт был привлекательным для всех стран-участниц и других партнеров. Мы добиваемся очень высоких параметров новых установок, таких как нуклотрон-М, ИБР-2М, ускорители Лаборатории ядерных реакций имени Г.Н. Флерова, и это привлекает к нам людей. Специалистов в ОИЯИ едет все больше, потому что наши установки конкурентоспособны и в своей области даже превосходят многие мировые.
Самым важным вопросом нынешней сессии КПП было, безусловно, избрание нового директора ОИЯИ. Как уже сообщалось, на этот пост единогласно избран Виктор Анатольевич Матвеев, академик РАН, академик-секретарь Отделения физических наук РАН, директор Института ядерных исследований РАН.
Единственный вопрос, который был задан кандидату членами КПП: есть ли на кого оставить ИЯИ РАН, который сейчас возглавляет Виктор Анатольевич? Академик Матвеев ответил, что у него есть сильные ученики, которым он вполне может доверить руководство институтом в Троицке, назвав сразу несколько фамилий. Нужен, однако, некоторый переходной период, сказал он, в течение которого эти вопросы будут решены.
Свое первое интервью сразу после избрания академик Виктор Матвеев дал дубненским журналистам.
Вас можно поздравить с триумфальным возвращением в Дубну.
Спасибо большое. Я очень тронут теми словами, которые были сказаны в мой адрес, и таким единодушным голосованием. От этого я только глубже чувствую ту ответственность, которую беру на себя. Я принимаю институт из очень хороших рук, в очень хорошем состоянии. ОИЯИ сейчас находится на определенном взлете. Предыдущие дирекции – Владимир Георгиевич Кадышевский, Алексей Норайрович Сисакян – придали какой-то пассионарный толчок его развитию. На новую дирекцию сейчас ложится задача сохранить этот приданный ими толчок, потому что ОИЯИ имеет крупнейший, очень перспективный план. И, разумеется, взяв на себя такую ответственность, я должен сделать все, чтобы содействовать его реализации.
Думали ли вы, когда работали в Дубне раньше, что в будущем возглавите этот институт?
Когда я начинал работать в ОИЯИ, я, конечно, этого и в помыслах не мог иметь, потому что для меня институт в Дубне действительно был Меккой физики. Люди, которые здесь творили и возглавляли этот институт, были выдающимися личностями, замечательными учеными. Осознание того, что я стал директором института, где работали такие люди, как Николай Николаевич Боголюбов и Дмитрий Иванович Блохинцев, вызывает глубокое волнение. Это меня обязывает отдать все свои силы для того, чтобы Дубна могла реализовать свои планы.
Ваш первый шаг на посту директора?
На этот вопрос Виктор Анатольевич с улыбкой ответил: «Выспаться». И уже серьезно продолжил:
Конечно, я должен встретиться с директорами лабораторий, выслушать их. Встретиться с представителями землячеств, потому что, я считаю, для долгосрочного успеха ОИЯИ самое важное это, конечно, учет интересов стран-участниц. Без сохранения этого интереса Дубна не будет иметь большого будущего: Объединенный институт опирается на объединение стран и их интересы. Надо максимально стимулировать и использовать это объединение, не забывать за реализацией конкретных технических планов, что в их конечном итоге должны быть заинтересованы ученые.
Вот это надо будет делать: встречи, разговоры, стараться понять, чего ждут сегодня от меня как директора и всей нашей дирекции конкретные научные сотрудники, в том числе молодые.
С Вашим приходом нейтринная физика в ОИЯИ возродится?
Она и так очень сильна в институте – достаточно только вспомнить Бруно Максимовича Понтекорво. Но, я думаю, быть может, будет укрепляться объединение усилий ОИЯИ и других институтов, в том числе России, мира и, в частности, того института, который я сейчас возглавляю, – Института ядерных исследований. Мы уже развиваем совместно многие проекты и, в частности, эксперимент с глубоководным нейтринным телескопом на озере Байкал. Думаю, что здесь у нас будет сильный толчок, такой, который обеспечит нам очень выгодные позиции в мире.
Что возьмут в ракету с грузом человеческих знаний
Выспаться в эти дни в Дубне новому директору, судя по всему, так и не удалось. С утра 26 марта КПП продолжил свою работу, завершив ее принятием резолюции. Затем в Доме международных совещаний состоялась большая пресс-конференция для журналистов городских, московских и федеральных изданий, телеканалов и информационных агентств.
Разговор шел, прежде всего, о новых масштабных проектах Объединенного института и ярких научных достижениях последних лет. Особое место среди них занимает синтез сверхтяжелых элементов в Лаборатории ядерных реакций имени Г.Н.Флерова, в частности, блестяще проведенный в 2010 году, в содружестве с американскими учеными, эксперимент по синтезу 117 элемента Таблицы Менделеева. Это достижение было признано одним из самых значимых в мировой физике за прошедший год.
Весь мир обсуждает выдающиеся результаты ученых Дубны в исследовании синтезированных сверхтяжелых элементов – новых элементов Таблицы Менделеева, – сказал академик Виктор Матвеев, открывая пресс-конференцию. – За последнее десятилетие получены исключительно внушительные результаты: открыты 6 новых элементов Таблицы Менделеева. Это действительно результаты на все времена. Мы можем, исследуя физику элементарных частиц, ядерную физику, гораздо больше продвинуться в понимании фундаментальных сил природы, может быть, какие-то наши представления претерпят критическое изменение, но вот новые элементы Таблицы Менделеева – это знание на все времена. Если когда-нибудь человечество решит запустить ракету, чтобы сохранить главные знания, какие накопила нынешняя цивилизация, для будущих тысячелетий, то, несомненно, там будет в первую очередь Таблица Менделеева, с новыми сверхтяжелыми элементами, впервые синтезированными здесь, в стенах Объединенного института ядерных исследований.
Директор ЛЯР ОИЯИ профессор Сергей Дмитриев напомнил, что синтезом 117 и 118 элементов завершен 7-й период Периодической таблицы Менделеева – целый новый период.
Конечно, колоссальный интерес для всех физиков и химиков представляет, будут ли элементы 8-го периода: меняется оболочка, меняются физические и химические свойства, – сказал он. – В ближайшие наши планы, конечно, входит, в том числе, попытка первым из этих элементов получить 119-й. И это также будет проводиться в широкой коллаборации с нашими коллегами из США (Окридж, Ливермор и др.). Но основная наша цель: мы должны перейти от экспериментов с кальцием-48 (все, что можно синтезировать с этим уникальным обогащенным изотопом, сделано) на более тяжелые частицы – титан, хром. Именно на развитие этих работ нацелен наш новый проект DRIBs-III, создание нового высокоинтенсивного ускорителя тяжелых ионов. И такой же проект будет реализовываться в Казахстане, я надеюсь, – DC-350, очень большая машина. Если совместными усилиями мы все это сделаем, будем считать что 118 элемент не последний из открытых.
Конечно, журналисты не могли не поинтересоваться будущими названиями новых элементов, синтезированных в Дубне.
Это следующая стадия, – ответил С.Н.Дмитриев. – Первая стадия – признание приоритета, после чего IUPAC (Международный союз теоретической и прикладной химии) предлагает авторам открытия внести свои предложения по названию нового элемента. Мы ожидаем, что к концу года (вопрос практически уже решен) будет признан приоритет по 114 и 116 элементам. Затем последуют 113, 115 и 117.
Один из элементов, а именно 114, мы хотим назвать в честь академика Георгия Николаевича Флерова, основателя Лаборатории ядерных реакций, – продолжил профессор Михаил Иткис. – И красиво звучать будет название элемента – флеровий (флёр – цветок). А второй в свое время хотели назвать (об этом еще будем думать) – московий, в честь Подмосковья, поскольку мы находимся на подмосковной земле.
Но нам бы очень хотелось, чтобы московием был назван 115 элемент, который распадается в дубний, – заметил Сергей Николаевич Дмитриев.
Год в Дубне или тысяча в Брукхейвене
Естественно, не был обойден вниманием и новый масштабный проект дубненских физиков – по сооружению коллайдера NICA с многоцелевым детектором MPD.
NICA – это флагманский проект нашего института в области физики высоких энергий и лидирующий проект в области физики тяжелых ионов в мире, – сказал директор Лаборатории физики высоких энергий имени В.И.Векслера и А.М.Балдина профессор Владимир Кекелидзе. - Главная его задача, конечно, это получение новых знаний. Мы изучаем фазовые переходы ядерной материи. На это нацелено несколько центров в Европе и в Брукхейвене, но мы считаем, что наш проект в определенном отношении может достичь лучших результатов. Почему? Потому что мы будем изучать, достаточно глубоко, область максимальной плотности ядерной материи, то, что недоступно в других центрах. Это достигается не путем повышения энергии, а путем ее оптимизации и сталкивания тяжелых ядер, в частности, те ядра, которые у нас будут сталкиваться, это ядра золота. Научная значимость проекта подчеркнута уже тем, что участие в нем привлекает широкую международную общественность. В частности, среди теоретиков, которые вносят свой вклад в т.н. Белую книгу, объясняющую ту науку, которой мы будем заниматься, и те задачи, которые поставлены перед нашим проектом, более 150 физиков из 25 стран, из многих научных центров всего мира.
– А будут ли эти страны вносить свой материальный вклад в создание нового коллайдера в Дубне, так, как это делалось при строительстве Большого адронного коллайдера в ЦЕРН? – поинтересовались журналисты.
Профессор Михаил Иткис напомнил, что новым 7-летним планом ОИЯИ на 2010–2016 годы предусмотрено финансирование трех масштабных проектов, в том числе коллайдера NICA. На этот проект планируется выделить порядка 150 миллионов долларов из бюджета ОИЯИ, который складывается из взносов стран-участниц. Но, конечно, этих денег недостаточно, есть разные способы привлечения дополнительных инвестиций, и они используются.
Владимир Дмитриевич Кекелидзе, в свою очередь, подчеркнул, что при реализации таких крупных международных проектов главным является не только материальный, но и интеллектуальный вклад.
Уже сегодня в рамках создания нашего коллайдера NICA сформирован международный комитет, в который вошли лучшие ускорительщики мира, привлеченные из самых крупных ускорительных центров США, Японии и Западной Европы, а также России, – сказал он. – Они не только критически осмысливают, но буквально каждую неделю проверяют наши расчеты, вместе с нами сопереживают, болеют за нас. Нет буквально ни одного дня, чтобы мы не получали от них какую-то поддержку или обмен мнениями, их интеллектуальный вклад в развитие этого проекта.
Оборудование для ускорителя мы не только создаем сами, но и берем из других стран, созданное на основе самых современных мировых технологий. В частности, к нам поступила аппаратура для стохастического охлаждения кольца – этой культуры вообще никогда не было в России, она была развита в ЦЕРН. Впервые на российской территории эту технологию мы будем с помощью наших западных партнеров развивать в нашем ускорительном центре.
Буквально три дня назад закончился сеанс на тестовых пучках нуклотрона, на который высокотехнологичная аппаратура была привезена из Китая, с ней приехала большая группа китайских физиков, которые многие годы работали в США, в Брукхейвенском проекте. Летом прошлого года ЦЕРН передал нам очень важное оборудование, также созданное на самом передовом технологическом уровне, – это будет большой вклад в концевые элементы детектора MPD. Детектор примерно на половину, как мы ожидаем, будет построен на средства, которые так или иначе мы планируем получить от институтов, вошедших в нашу коллаборацию.
Непосредственный участник экспериментов в Брукхейвене, вице-директор ОИЯИ профессор Рихард Ледницки к этому добавил:
О важности направления исследований, которые планируется вести на коллайдере NICA, можно судить по тому, что в Брукхейвене сейчас снижают энергию коллайдера больше чем в 20 раз, чтобы попасть именно в ту область, где максимальная барионная плотность, какую только можно создать в лабораторных условиях. На земле эта плотность достигается в той области энергий, где будет работать коллайдер NICA. И в прошлом году, и в настоящее время американцы уже набирали и набирают хорошие данные, но надо отметить, что, если вы снижаете энергию, светимость падает на три-четыре порядка. Это значит, что для исследований, которые можно будет провести в Дубне за год, в Брукхейвене понадобится тысячу лет, если сечения, которые мы будем измерять, будут соответственно малы (и это ожидается). NICA имеет огромное значение для достижений в этой области.
К аварии на Фукусиме привело цунами
Разговор о модернизированном в Объединенном институте ядерных исследований реакторе на быстрых нейтронах ИБР-2М (сейчас завершается его физический пуск), учитывая трагические события в Японии, не мог не вызвать вопроса о ядерной безопасности реакторных установок.
Действительно, общественность сейчас взволнована сообщениями, которые приходят из Японии, о событиях на атомных станциях Фукусима-1 и Фукусима-2, – отметил директор Лаборатории нейтронной физики имени И.М.Франка профессор Александр Белушкин.
Хотел бы сказать, что толчки землетрясения огромной магнитуды, которое произошло в Японии, тем не менее, не разрушили не только реакторы, но даже здания, в которых эти реакторы находились. К сожалению, цунами, которое пришло вслед за землетрясением, нарушило энергоснабжение реакторов. В результате выхода из строя электроснабжения была нарушена система водяного охлаждения. Из-за этого начала подниматься температура, стержни ядерного топлива начали оголяться, уровень воды в реакторе стал понижаться, пар высокой температуры начал химически реагировать с циркониевыми оболочками. Это привело, в конце концов, к тому, что атомщики называют хлопком, а обыватели – взрывом, за чем и последовали дальнейшие трагические события.
Мы в Дубне не планируем строить нового реактора, мы сейчас провели и завершили модернизацию реактора, который был запущен в 80-х годах, а в 2006 остановлен на модернизацию в связи с тем, что выработал ресурс. Практически все оборудование, отработавшее свой ресурс, было оттуда изъято, изготовлено новое, в соответствии с современными требованиями, установлено, смонтировано, испытано, загружено топливо и сейчас происходит плановый вывод реактора на проектные параметры. К сентябрю мы планируем эту работу завершить и начать эксперименты на полной проектной мощности этого реактора.
Если говорить о безопасности: наш реактор, во-первых, не энергетический, а исследовательский – это гораздо меньшая мощность, гораздо меньшее количество топлива. А во-вторых, несмотря на то, что подмосковная земля не является сейсмоопасной зоной (на моей памяти у нас было одно маленькое трясение магнитудой 1,5 балла, отголосок румынского), реактор наш спроектирован с учетом возможного землетрясения магнитудой 7 баллов. Это практически невероятное землетрясение в Московской области. Подчеркну еще раз при этом: к трагедии в Японии привело не землетрясение, а волна цунами. У нас нет океана и нет возможности формирования такой огромной волны.
Как институт может зарабатывать деньги
На чем Объединенный институт может зарабатывать деньги? – спросили московские журналисты.
Вы, конечно, имеете в виду инновационные проекты, – заметил профессор Михаил Иткис. И подробно рассказал о двух из них: разработке и производстве детекторов для обнаружения взрывчатых и наркотических веществ, практически везде – на таможенных пунктах, в метро, на железных дорогах и т.д. (проект ДВиН), и создании нанотехнологического центра «Дубна», современное оборудование которого позволит выполнять широкий спектр прикладных задач. Оба этих проекта реализуются в сотрудничестве с Российской корпорацией нанотехнологий (РОСНАНО).
Мы создаем ускорители, – продолжил М.Г. Иткис. – Это, безусловно, также способ зарабатывать деньги. Во-первых, это помогает развивать науку в других странах и в других областях, во-вторых, мы делаем это не за деньги из бюджета ОИЯИ, напротив – институту за это платят.
Совместно с Дубной в Казахстане, в Астане создан новый ускоритель – ускоритель тяжелых ионов DC-60, – рассказал Полномочный представитель правительства Казахстана в ОИЯИ Кайрат Кадыржанов. – Это стоило нам 18 миллионов долларов, но в результате мы получили очень хорошую установку для подготовки наших студентов, и это уже реально делается. Образована совместная кафедра Университета «Дубна», Евразийского национального университет им. Гумилева в Астане и Института ядерной физики в Алма-Ате. Ее выпускники получают два диплома – Университета «Дубна» и Евразийского национального университета. Наличие специалистов-физиков позволило создать в Астане Центр ядерной медицины, лаборатория стационарно использует ускоритель, т.е. очень сложную технику – медики сами ни в коей мере не могли бы эксплуатировать эту установку и лечить людей. Сейчас разрабатывается большой проект Центра ядерной медицины и биофизики в Алма-Ате, он также базируется на идее совместного использования ресурса специалистов, подготовленных в Дубне и в Казахстане, чтобы создать мощнейший центр по производству радиофармпрепаратов на территории СНГ. Думаю, когда он заработает, это будет очень полезно не только для нашей страны, но и для ближайших соседей. Кроме того, мы начинаем развивать у себя фундаментальные исследования, в том числе по столь суперсовременному направлению, как синтез сверхтяжелых элементов: есть планы создания ускорителя DC-350 в Алма-Ате, в Институте ядерной физики.
Продолжая разговор об инновациях, профессор Михаил Иткис привел такой пример из практики Лаборатории ядерных реакций, наиболее активной в развитии инновационной деятельности:
В лаборатории есть маленький специализированный ускоритель для производства трековой мембраны: лавсановая пленка облучается ионами, и на 1 кв. см мембраны вы можете получать от нескольких миллионов до десятков абсолютно одинаковых отверстий. ЛЯР производит эту мембрану для Китая. Для чего она нужна китайцам? У них государственным стандартом предусмотрено, что одноразовые шприцы обязательно должны иметь насадку из мембраны, для того, чтобы микрочастицы при инъекции не попадали в кровь больного. Наши больницы у нас эту продукцию не покупают, а китайцы покупают. Если мне память не изменяет, примерно на миллион долларов в год.
Директор ЛЯР профессор Сергей Дмитриев, заметив, что китайцы в год закупают порядка 50 тысяч кв. м трековой мембраны, на вопрос об инновациях ответил так:
Я бы сказал: лучший технологический инновационный проект для нашей лаборатории – это собственно синтез новых элементов. Почему я так говорю? Только под такие масштабные задачи вы можете собрать лучшие умы и нацелить их на создание нового. То, что заложено в маленьком ускорителе, где делают трековую мембрану, родилось на большом ускорителе, который создавался именно под синтез. А сегодня мы тиражируем такие ускорители: один из них, к примеру, будет работать в нашей особой экономической зоне для производства уже миллионов квадратных метров трековых мембран. На наших ускорителях разрабатывалось производство ряда медицинских изотопов, не только для медицины, но и для минеральной геологии. Весь мир, например, использует для анализа природных объектов плутоний-236, который производят – и в России, и сегодня в Европе – только в стенах нашего института. Это все коммерческие проекты, но они рождаются из науки. У нас нет в лаборатории людей, которые занимались бы только наукой или только производством, – проекты общие, и они реализуются всем коллективом.
Реализация больших физических проектов всегда рождает сопутствующие технологии, – уверен и полномочный представитель правительства Украины в ОИЯИ Борис Гринев. – Потому что если не будут развиваться приборы, инструментальная база, новые виды материалов, новые информационные технологии, то успеха не будет и в этих проектах. Они именно потому и успешны, что требуют и используют совершенно новые достижения науки и техники и, в первую очередь, технические решения. Приведу в пример близкое мне направление сцинтилляционных материалов, то, без чего не «дышат» ни физика высоких энергий, ни ядерная физика. Но это лишь маленькая частичка того, где потом используются эти материалы. Они используются также в медицине, в различных инженерных задачах, для контроля окружающей среды. Однако толчок в развитии этих технологий, в получении новых веществ дают те задачи, которые концентрируются здесь, в Дубне, и в ЦЕРН, в Женеве.
Торжественные мероприятия в честь 55-летия ОИЯИ прошли во второй половине дня 26 марта в Доме культуры «Мир». Настоящим подарком сотрудникам института стало выступление Государственного академического ансамбля «Гжель»: артисты не в первый раз приезжают в Дубну, и, как всегда, их искрометные танцы встретили самый сердечный прием у зрителей.
55 лет – возраст зрелости, но зрелости деятельной, когда масштаб задач только растет и есть все основания считать, что они будут выполнены.