Министерство образования и науки РФ было создано 9 марта 2004 года. Все эти годы им руководит Андрей Фурсенко, взявший на себя ответственность за проведение реформы в научно-образовательной сфере. Насколько эффективно работало все эти годы министерство и что следовало бы изменить в его деятельности? STRF.ru задал экспертам два вопроса:

Как вы оцениваете работу Министерства образования и науки РФ за минувшие 8 лет?

Нужно ли разделить Минобрнауки России на два ведомства?

Андрей Яковлев, директор Института анализа предприятий и рынков НИУ ВШЭ:

Андрей Яковлев: «Хотелось бы пожелать Минобрнауки России быть более открытым по отношению к вузам» – В последние годы характерным был критический акцент на деятельности Минобрнауки России. Кто только не ругал министра и его команду за реформу среднего и высшего образования, за научную политику! И хотя в этой критике много справедливого, я бы хотел отметить позитивные инициативы министерства. Оно – в период работы Андрея Фурсенко – внедряло разные формы конкурсной поддержки ведущих вузов: провело конкурс инновационных образовательных программ, затем – конкурсы исследовательских университетов; создало федеральные университеты. Всё это было не только попыткой решить проблему избыточного количества вузов, но и стимулировало активность существующих вузов, приучило людей к тому, что в конкурентных условиях можно усиливать базу для развития университетов.

То же касается пакета постановлений правительства №№ 218–220. В результате их реализации выигравшие конкурс университеты смогли создать инновационную инфраструктуру, усилить научно-технологические связи с промышленными предприятиями. Появилась возможность привлечения в вузы сильных учёных с международной репутацией – и это важный позитивный сдвиг, новация министерства, но об этом в разных дискуссиях почему-то не говорится.

Теперь о ЕГЭ. При всех проблемах с его введением госэкзамен, без сомнения, расширил возможности доступа к высшему образованию в сильных университетах студентам из регионов. НИУ ВШЭ среди ведущих вузов одним из первых начал массовый приём на основе ЕГЭ, и это привело к повышению качества набора – за счёт притока сильных абитуриентов из регионов, которые активно конкурировали с выпускниками московских школ. Был также создан инструмент оценки качества работы вузов – это средний проходной балл на бюджетную форму обучения. Есть университеты, у которых такой балл 80, а есть и такие, у которых он 50 и даже 40. Это говорит о том, что в высшем образовании сохраняются «центры превосходства», но есть и «болото», которое надо чистить.

Минобрнауки России, возможно, не во всём эффективно проводило научно-образовательную политику, не всегда учитывало интересы основных игроков в этой сфере, не смогло выстроить достаточные технологические процедуры. Допускаю, что ряд вопросов следует адресовать не министерству, а Минфину и Федеральному казначейству, в частности вопрос избыточной регламентации при расходовании средств по грантам. Если уж мы даём вузам гранты, то не стоит заведомо исходить из того, что все учёные – жулики. Минобрнауки надо лучше защищать интересы вузов от такой регламентации.

Отмечу также, что министерству не хватает обратной связи с вузами. Это особенно заметно на примере 94-ФЗ. Министерство не проявило здесь должной инициативы, отдав решение вопроса на откуп Минэкономразвития РФ и ФАС. Так, его представители проявляли минимальную активность на совещаниях рабочей группы по совершенствованию 94-ФЗ. Почему было не собрать руководителей вузов и посоветоваться, с какими совместными инициативами по этому закону выйти? Что мешало, в конце концов, подготовить и публично представить отдельный закон о закупках НИР и НИОКР? Три года назад, когда 94-ФЗ воспринимался правительством как «священная корова» и главный инструмент в борьбе с коррупцией, это было малореально. Но уже два года назад это спокойно можно было сделать.

Хотелось бы пожелать Минобрнауки России быть более открытым по отношению к вузам. Это могут быть совещания с их руководителями, рабочие группы, другие консультативные механизмы. Я понимаю, что министр лично не может всё организовывать – это задача аппарата.

Что касается разделения министерства, то, на мой взгляд, этого делать не нужно. Это приведёт к ведомственной разобщённости и создаст дополнительные барьеры – выделившийся образовательный блок министерства станет более изолированным от научного. На верхнем уровне Минобрнауки России понимание необходимости интеграции между этими блоками в рамках единого ведомства есть, а на уровне соответствующих департаментов – скорее, нет.

Олег Алексеев, вице-президент Фонда «Сколково», главный управляющий директор по образованию и исследованиям:

Олег Алексеев: «Меня беспокоит усиливающийся патернализм государства по отношению к университетам» – Безусловно, Министерство образования и науки за последние 8 лет сделало очень много для повышения уровня образования – как школьного, так и высшего. Много усилий было потрачено на поддержку исследований, повышение мобильности учёных, установление продуктивных отношений между промышленностью и учёными, развитие инновационного предпринимательства. Ключевые университеты были дифференцированы на федеральные, исследовательские, технологические. Многие из реализованных инициатив были разработаны до прихода в министерство Андрея Фурсенко, некоторые – при нём. Но это не снижает его заслуг.

К критике следует отнести отсутствие реальных критериев оценки эффективности инициатив. В конце концов, бюджетных средств было потрачено очень много, а выход достаточно скромный, в некоторых случаях инициативы не дали желаемого результата, как, например, с малыми инновационными предприятиями.

Меня также беспокоит усиливающийся патернализм государства по отношению к университетам. Фактически планы по увеличению финансирования науки и образования приведут к полному отмиранию самого стремления к инициативе, самостоятельности. Борьба за гранты и контрактные исследования сойдёт на нет. Большинство университетов так и останется местными вузами.

На мой взгляд, разделить министерство нужно, чтобы сломать непродуктивные функциональные связи и повысить качество управления в этой области, сделать его таким, как в Министерстве финансов – не идеальном, но лучшем, без сомнения, российском министерстве. Если же цели будут иными, то безразлично два министерства или одно, это как по законам Паркинсона получится: бюрократия удвоится, все процедуры удлинятся, уровень ответственности ещё больше размоется.

Иван Бортник, председатель Наблюдательного совета Фонда содействия развитию МФПНТС, исполнительный директор Ассоциации инновационных регионов России (АСИРР):

Иван Бортник: «Андрей Фурсенко в условиях известной борьбы с финансирующими структурами сумел найти механизмы привлечения денег в развитие научной и инновационной деятельности» – Для меня вопрос оценки деятельности Минобрнауки России и вопрос о разделении или неразделении его на два ведомства совпадают.

Министерству при всех сложностях удалось запустить целый ряд программ. Андрей Фурсенко в условиях известной борьбы с финансирующими структурами сумел найти механизмы привлечения денег в развитие научной и инновационной деятельности – через целевые программы, инновационно-образовательные программы, исследовательские университеты, конкурсы на основе постановлений правительства №№ 218–220. И это хорошо, что удалось обеспечить приличное целевое финансирование.

Что меня смущало всю жизнь? Одни вице-премьеры и министры науки старались отбиться от объединения двух ведомств в одно, а другие готовы были взвалить на себя эту ношу. А вот Борис Григорьевич Салтыков, при всём моём к нему уважении, спокойно смотрел на то, что его министерство объединяли, а потом разъединяли.

Проблема не в том, что наука и образование достаточно близки друг к другу, а в том, что образование – это вопрос политический. Как говорила Маргарет Тэтчер, на науке политического лица не сделаешь. А на образовании это вполне можно сделать. Наш премьер-министр назвал должность министра образования и науки «расстрельной», но всё зависит от человека, от его лидерских качеств. Андрей Фурсенко взял на себя ответственность, став одновременно политически авторитетным лицом и персоной «для битья». При этом вопросы развития науки и инновационной деятельности в министерстве постепенно начали отходить на второй план. И этого следовало ожидать не только из-за важности, но и из-за сильной общественной «резонансности» образовательной тематики. Так как мужество, готовность взять на себя груз ответственности – это одно, а наличие времени, мощного аппарата для того, чтобы «тащить» одновременно две крупные проблемы, – это другое.

Я бы сказал так: и у объединённого, и у разъединённого министерства есть свои плюсы и свои минусы. Всё зависит от личности лидера, его позиции, от того, будет ли эта позиция услышана в правительстве.

Алексей Чепа, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по науке и наукоёмким технологиям:

Алексей Чепа: «Я бы рекомендовал руководству Минобрнауки найти взаимопонимание с академическим сообществом, наладить нормальные рабочие отношения с РАН» – В части реформирования системы высшего образования усилия министерства, конечно, заметны, особенно финансовая поддержка развития инфраструктуры ведущих вузов, их кооперации с производством, стимулирование научных исследований в университетах и коммерциализации результатов НИОКР малыми инновационными предприятиями. И хорошо, что деньги вузы получают на конкурсной основе. Другое дело, что я пока не вижу каких-то выдающихся результатов этих усилий. Возможно, прошло ещё не так много времени.

Что меня беспокоит, так это весьма прохладные отношения между министерством и Российской академией наук. Я бы рекомендовал руководству Минобрнауки найти взаимопонимание с академическим сообществом, наладить нормальные рабочие отношения с РАН. В последние годы, судя по выступлениям на парламентских слушаниях и круглых столах в Госдуме и Совете Федерации, в министерстве недооценивают значимость вклада РАН в развитие нашей страны, её научный потенциал.

Ответ на этот вопрос – делить нынешнее министерство на два или нет, отчасти связан с тем, будет ли продолжена линия на укрепление вузовской науки, которую оно проводит, или же новый состав правительства несколько скорректирует этот курс. Сейчас им не слишком довольны в РАН и региональных научных центрах. Если же курс не изменится, то Минобрнауки вряд ли разделят на два министерства.

Некоторыми экспертами ставится и другой вопрос – о создании министерства науки и инноваций, поскольку инновационная деятельность тесно связана с прикладными научными исследованиями, а они, в свою очередь, – с фундаментальными. Не уверен, что такая точка зрения возобладает, но в любом случае нужно развивать механизмы, обеспечивающие непрерывность инновационного цикла, внедрение новых технологий в производство.