http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=5fa30839-550e-4289-ac54-73c0ad03518b&print=1© 2024 Российская академия наук
Нобелевский лауреат Андрей Гейм и другие известные ученые прокомментировали “Ъ” скандальный приказ Минобрнауки
Министерство высшего образования и науки разослало российским научным институтам приказ, устанавливающий правила контактов с иностранными учеными. В частности, документ требует за пять дней до встречи с зарубежными коллегами уведомить Минобрнауки, предоставив список участников, а после беседы составить отчет о ней, «заверенный круглой печатью». Приказ также регулирует использование иностранцами на территории институтов «технических средств обработки и накопления информации» вплоть до наручных часов. Документ вызвал возмущение научной общественности, после чего Минобрнауки заявило, что приказ «носит рекомендательный характер». “Ъ” попросил известных ученых прокомментировать ситуацию.
Андрей Гейм, советский, нидерландский и британский физик, лауреат Нобелевской премии по физике 2010 года:
— В последние годы идиотизм, к сожалению, крепчает по всему миру, а не только в России. В США ученые теперь боятся отправлять даже электронные письма своим китайским коллегам, потому что спецслужбы могут посчитать, что они раскрывают какие-то секретные данные. Если вы едете на конференцию в Китай и, как часто бывает, приглашающая сторона оплачивает вашу поездку, вас могут обвинить в получении денег за шпионаж. А для китайских ученых в США наступили совсем тяжелые времена.
В Великобритании ситуация немногим лучше. Совсем недавно некоторые британские apparatchiki решили, что знания — это тоже товар, и теперь мы обязаны обращаться за «экспортными лицензиями» в Департамент международной торговли. Например, если кто-то едет на конференцию, скажем, в Россию, ему может понадобиться такая лицензия.
К счастью, зачастую сами организации и даже ученые имеют право решать, есть ли у их научных разработок стратегическое значение или нет. Но из-за торговых и холодных войн, которые уже у нас на пороге, все может измениться очень быстро.
Я легко могу представить, как идиократия развивается дальше — и мы должны будем, например, представлять бюрократам на заверение наши презентации перед поездками на конференции.
Чтобы те проверяли их на наличие определенных слов-маркеров — «ядерное», «баллистическое», «турбулентность», «передовые материалы» и т. д. В большинстве случаев эти слова используются в фундаментальных исследованиях, не имеющих ничего общего с военным или промышленным использованием. Но они станут триггерами, красными флажками — и вам запретят поездку. «1984» выходит на мировой уровень.
Но дела в Великобритании все же не так плохи, как то, что ваше Минобрнауки пытается устроить для российских ученых. Особенно мне нравится (в тексте приказа.— “Ъ”) упоминание «круглых печатей». Это так по-советски.
По-видимому, российские apparatchiki хотят быть впереди планеты всей.
— Мне этот приказ совершенно не нравится. Прежде всего он вводит ненужные требования: «за пять дней до прибытия иностранных специалистов нужно оповестить министерство, с какой целью они приезжают», «после их отъезда надо написать отчет» и так далее. Сразу возникает вопрос: а кто должен будет писать эти бессмысленные отчеты о пребывании иностранных гостей? Даже если нагрузят секретарей, то ученым все равно придется отвлекаться и предоставлять информацию о научном содержании этих визитов. И это займет часть рабочего времени ученого, которое, напомню, оплачивается из государственного бюджета. Значит, часть зарплаты ученых будет идти не на исследования, а на подготовку никому не нужных отчетов или уведомлений.
Мы что, настолько богатая страна? Или, может быть, у нас так много ученых, чтобы отрывать их от науки и заставлять их заниматься ерундой?
Но эти требования — лишь часть проблемы. Я вернулся в Россию, чтобы заниматься наукой здесь, а не за рубежом. Вернулся, потому что верил и верю, что Россия — свободная страна. Что здесь можно работать в полную силу, ничего не бояться, свободно высказывать свое мнение и общаться со всем миром. Но появление этого приказа деморализует лично меня. И я уверен, что он деморализует каждого человека, связанного с российской наукой.
Наука — это единый мировой организм, и российские ученые не могут существовать в отрыве от остального мира. Если вы налагаете подобные ограничения на контакты с зарубежными коллегами, вы тем самым создаете барьер между российской наукой и мировой. Это еще не стена, но уже заметный барьер. Он, конечно, не убьет обмен научной информацией, но замедлит этот процесс. И тем самым вы придушите собственную науку. Не убьете сразу, но частично перекроете кислород. Если такого рода приказы и дальше будут появляться, то наша наука постепенно превратится в застойное болото.
Есть и второй деморализующий момент. Поневоле задумаешься: чем руководствуются авторы таких приказов? Кто автор и как получилось, что министерство выпустило столь низкокачественный документ? В комментариях Минобрнауки говорится, что этот приказ «отражает мировую тенденцию». Действительно, железный занавес понемногу опускается. Например, в США вводят ограничения по отношению к китайским ученым, к российским ученым. Но даже если весь мир сходит с ума, мы должны оставаться здравыми и трезвыми людьми. Если сосед сошел с ума, то ты-то не сходи! Я считаю, что Россия — свободная, здоровая и умная страна. И очень надеюсь, что такого рода документы не поколеблют эту веру — ни во мне, ни в ком-либо еще.
Конечно, это мертворожденный документ: ученые будут писать какие-то маловразумительные отписки, просто чтобы от них отстали.
Приказ будет выполняться максимум на 10%. Но на эти 10% он будет наносить стране вред. Пользы от него я не вижу вообще никакой. Я также не могу не отметить, что написан этот приказ исключительно скверным языком, в стиле худших образцов времен Холодной войны.
Константин Северинов, молекулярный биолог, директор Центра наук о жизни Сколтеха, профессор Университета Ратгерса (США):
— Такие положения существовали еще с советских времен. Единственный плюс, что после распада СССР эти нормы не соблюдались, за исключением некоторых вузов, связанных с военно-промышленным комплексом: в Физтехе, питерском Политехе, МИФИ...
Это абсолютно дурацкие нормы, которые входят в противоречие с заявленной в нацпроекте «Наука» целью сделать Россию полноправным участником мировой науки. Смешные совковые меры этому способствовать точно не будут. Тем более что находящийся в здравом уме иностранный ученый к нам и не поедет. Мы можем рассчитывать лишь на приезды соотечественников, имеющих второе гражданство, а следовательно, некоторую страховку против «новаций» российского правительства.
Если воспринимать текст министерского приказа буквально, то этим людям придется стучать на самих себя.
В Америке, где я живу уже 30 лет, физические контакты университетских ученых никак не контролируются. В университетах, где делается подавляющая часть гражданской науки, любой визит иностранного ученого или студента считается прерогативой заведующего лабораторией, профессора. Он принимает решение, почему ему интересно пригласить этого человека. В административном аппарате такие вопросы никого не волнуют. Если речь идет об официальных делегациях, протокольных встречах, то они делаются через международный отдел или офис президента университета в зависимости от уровня делегации. И если Госдепартамент считает приглашаемую страну нежелательной, то могут возникнуть трудности с организацией визита и будет рекомендовано его отменить. Но это совершенно другой уровень: речь идет не о личных встречах ученых, а об официальных визитах. Конечно, в США есть госучреждения, которые занимаются вещами, связанными с секретностью и безопасностью, например нацлаборатории. Туда можно пройти лишь через КПП, и если вы не являетесь сотрудником, то будут необходимы специальные приглашения и допуски.
Быть может, в Минобрнауки России решили, что правила к визитам официальных иностранных делегаций, которые посещают министерство, применимы и к подведомственным организациям.
Это непонимание того, чем занимаются подведы, то есть очередное свидетельство некомпетентности некоторых министерских чиновников.
Сомневаюсь, что кто-то начнет писать эти бумажки, а в министерстве их действительно будут собирать и анализировать — у них просто нет таких специалистов и ресурсов. Я уверен, что эта норма переписалась, просто как была, с советских времен. Просто все это вдруг вылезло наружу, на пространство интернета, и ученые в очередной раз осознали, где они живут и кто ими руководит.
— Мы этот приказ не получали. Но знаю, что директорам соседних институтов он приходил. У нас в институте нет «первого отдела» (так с советских времен называют должность куратора НИИ от спецслужб.— “Ъ”), и, возможно, поэтому мы оказались не в первой очереди на рассылку.
В приказе я вижу очень странные вещи, например требование отбирать часы. Даже в 1980-е годы такого не было. С учетом современных средств связи это все нереально выполнить.
Я ездил за границу при социализме, и даже тогда не было требования общаться с иностранцами только в присутствии двух представителей делегации. Никто никогда не проверял, несет ли иностранец диктофон в институт к нам на встречу.
Да, всегда были спецрежимные объекты, где эти инструкции работают и их придерживаются. Но этот приказ про межакадемический обмен. Видимо, министра науки кто-то решил подставить и дезавуировать профессионализм министерства, а он невнимательно прочитал и подписал. А потом, чтобы сгладить накал страстей, пришлось выступить с разъяснением — фактически опровержением. Мол, приказ носит рекомендательный характер. Но так не бывает: приказ не может носить рекомендательный характер. В таких случаях прямым текстом пишут «рекомендации».