"Первое наше бремя есть бремя земли - необъятного, непокорного, разбегающегося пространства", - писал в 1934 году очень популярный сейчас русский философ Иван Ильин. И подобные мнения высказывали многие известные русские люди. Разве это не странно?

Андрей Трейвиш: Эти мнения о нашем пространстве менялись. Когда Пушкин сочинил свое знаменитое стихотворение "Клеветникам России" с величавыми образами раскинувшейся на огромном пространстве страны, его друг ближайший Петр Вяземский написал: "Мне так уж надоели эти географические фанфаронады наши: от Перми до Тавриды и проч... Что же тут хорошего, чем радоваться и чем хвастаться, что мы лежим врастяжку, что у нас от мысли до мысли пять тысяч верст...". Споры о роли территории в развитии страны - благо оно или обуза - обострялись периодически. И мнение зависело от вполне конкретных вещей. Скажем, в середине XIX века для многих территория вдруг стала представляться обузой. Даже император Николай I клял наши дороги. Дело в том, что многие века скорость передвижения и у нас, и в Европе была примерно равной. А потом там появилась железная дорога, и мы вдруг ощутили, что безнадежно отстаем в скорости передвижения.

Но к концу века, когда в России был бум строительства железных дорог, и они связали все крупные центры, острота проблемы пошла на убыль. Пространство уже не представлялось обузой. А когда в Сибири были открыты крупнейшие запасы сырья, то вообще благом природы. Помните, как пели "Широка страна моя родная".

Конечно, влияние на нас наших просторов неоднозначно. Обуза они или благо, зависит, от того, как мы работаем с действительно огромным пространством. Увы, до сих пор никто не знает, как это делать оптимально. Здесь есть вина науки. Так вот выполненные сейчас институтами РАН исследования - это, по сути, первая попытка найти ответы. А прежде всего - провести инвентаризацию нашего пространства. Понять, что оно собой представляет, какие с ним связаны возможности и проблемы.

А разве есть белые пятна?

К примеру, известно, что из нынешних более чем 80 субъектов всего несколько, в основном сырьевые, являются донорами, остальные стоят с протянутой рукой. Что львиная доля денег собирается в Москве, а уже затем отсюда распределяется между регионами. Что денег для равномерного развития на всех катастрофически не хватает. Отсюда и все проблемы регионов.

Андрей Трейвиш: Это очень упрощенный взгляд на проблему. Даже в самой богатой стране, в той же Америке тоже сетуют на дефицит денег. Проблема часто состоит в том, как их тратят. Чтобы они давали эффект, надо четко понимать, куда и зачем они идут, видеть наше гигантское пространство во всех его проявлениях и противоречиях. Такого взгляда явно не хватает. У нас даже нет "главной науки", которая изучает закономерности развития территорий. На эту роль претендуют многие, но у каждой дисциплины, каждого ученого - свой узкий участок. Одни заняты ресурсами, другие - экономикой, третьи - энергетикой, четвертые - транспортом, пятые - демографией, кто-то - социальными вопросами, кто-то - коммуникациями, информацией, и т.д. В итоге получается пестрая мозаика, а не цельная картина. И вот сейчас ученые попытались увязать в единое целое множество отдельных "деталей". В итоге получилась лоция для тех, кто принимает решения.

Можно сказать, что если когда-то Карамзин открыл русским Россию, то работа ученых РАН открыла особенности ее территориального развития. Что же вы увидели? Чему удивились?

Андрей Трейвиш: Прежде всего, тому, насколько велика поляризация в развитии регионов. О ней, конечно, знали и раньше, но, чтобы такое сильное расслоение... Говорят, во всем виноват рынок. Но он есть и в Восточной Европе, которая тоже перешла к нему от социализма. К примеру, Румыния или Болгария беднее России, но такой глубокой пропасти между регионами там нет. Россия по степени социального и регионального расслоения ближе к США и к развивающимся странам. Одна из причин - отсутствие региональной политики. В Европе ее проводят и Евросоюз, и сами государства, резкие перепады в социальном благосостоянии регионов там считают недопустимыми. Другая причина - сами скромные размеры стран, отсутствие слишком крутых перепадов в уровнях заселения, освоения, обустройства их частей.

Россия тоже имеет региональную политику, но она малоэффективна отчасти именно потому, что мы плохо знаем, с чем имеем дело. Многие чиновники, которые принимают ключевые решения, абсолютно уверены, что всё упирается в деньги. Дайте суммы, и все закрутится. На местах часто уверены, что надо вернуть все потерянное за постсоветское время. Возродить заводы, колхозы, пахотные земли. Но даже большие деньги решают не все. А если там урожаи как при царе Горохе, если остались одни старики, нет ни рабочих рук, ни грамотных специалистов? Откуда-то завозить? Но во что это обойдется? К тому же головы зачастую набиты шаблонными схемами. Так, в стратегиях развития едва ли во всех регионов делается ставка на туризм, который иногда надо развивать с нуля - нет ни инфраструктуры, ни кадров, ни даже оценок возможного потока туристов. Но модели развития не могут быть типовыми.

Если не типовые, то какие?

Андрей Трейвиш: Индивидуальные. Эту вроде бы простую истину мы постоянно доказываем чиновникам. Поскольку видим: то, что работает на Кубани, буксует на Псковщине. Ведь в Нечерноземье нужно учитывать тот факт, что оно давно пустеет. Есть несколько крупных городов, их пригороды, а дальше - вакуум, плотность населения до 1-2 человек на квадратный километр. Большие хозяйства там восстановить сложно, фермеров мало, они тоже не спасут. Причина очевидна: некому работать. Завозить мигрантов? Это большой вопрос, на который ни у кого сейчас нет ответа. Зато есть ростки интересного, социально важного, но очень плохо изученного явления. Спонтанного, для многих даже несерьезного. Это дачи и дачники. Они едут сюда за 400-600 километров, покупая дешевые брошенные дома. Их заказами на различные услуги живут уже многие местные жители, которые не могут найти здесь себе иного применения. Ведь все предприятия развалились. Остается ехать на заработки в большой город или идти к дачникам, которые живут рядом. Так можно хотя бы частично задержать опустынивание глубинной России.

Но местные власти редко поддерживают такую модель, "в упор не видят" дачников, а местных жителей фактически подталкивают к отъезду, закрывая больницы и школы. Говорят, на них нет денег, надо экономить. Наверное, это так, однако стратегически явная ошибка. Уедут последние местные, не останутся и дачники: некому будет смотреть за домами, чинить их, и т.п. Тогда территория совсем опустеет. А ведь это самый центр России, ее ядро. Вот почему лучше не следовать кабинетному шаблону, а вглядываться в реалии, в то, что создает сама жизнь. И исходя из этого, создавать разные модели развития.