http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=629c2207-60f4-478b-8dbd-f55131850561&print=1© 2024 Российская академия наук
Путину, в отличие от Сталина, в науке некому поручить ускориться в критической ситуации, и виновата в этом сама власть.
На минувшую неделю пришлась очередная годовщина атомной бомбардировки японских городов Хиросима и Нагасаки — 6 и 9 августа 1945 года. К трагическим событиям приурочен Всемирный день борьбы за запрещение ядерного оружия. Однако оно сохранило немало сторонников в политической элите. Ядерный удар по Японии не имеет однозначной этической оценки, и далеко не все историки осуждают его как антигуманную акцию. Неслучайно США на государственном уровне не собираются извиняться и никогда не обсуждали такую возможность.
Но есть и другой аспект. По моему убеждению, применение ядерного оружия было неизбежно с точки зрения логики истории. Вне зависимости от злой воли президента Трумэна и «ястребов» из Пентагона, атомную бомбу должны были построить, и она должна была упасть на мирный город. Для устрашения не только императора Хирохито, но и всего человечества. Если какое-то научное открытие может быть использовано в военных целях, оно с роковой неизбежностью встанет на тропу войны.
Атомный век начинался с надежд на то, что наука осчастливит человечество. В XIX веке эпохальные научные открытия следовали пулеметными очередями. Как подсчитал Питирим Сорокин, XIX век принес 8527 открытий и изобретений — больше, чем все предшествующие столетия вместе взятые. Человек индустриальной эпохи верил, что благодаря научному прогрессу неизбежен «золотой век». Наука стала новой религией, что проявилось в романах Жюля Верна, которые пропели торжествующий гимн ее всемогуществу. Кстати, Жюль Верн горевал, что не дотянул до ученого, а остановился у подножия науки на уровне популяризатора. Романтическим героем стал жрец науки — ученый, которому не нужны любовные переживания, ибо прекрасное упоение он находил в служении ученой музе. Жюль Верн многое предвосхитил, но идея атомной бомбы и близко не мерещилась великому фантасту. Попутно замечу, что лебединой песней науке в нашей стране стал спор «физиков и лириков», а сейчас и те, и другие жалко мнутся на паперти.
Число погибших за столетие в войнах в истории человечества никогда не превышало 1,5% всех смертей от эпидемий, голода, естественных причин. ХХ век рекордсмен — 5% смертей на войнах, которые часто походили на кровавую бойню, немыслимую при самых страшных тиранах прошлого. Торжество машин привело к страшной пертурбации с человеком — он постепенно превращался в машину. И все же объективно, после того как ядерным оружием обзавелись могущественные страны, столь жестоких войн, массового геноцида и репрессий, которые выкашивали целые страны и уничтожали древние культуры, больше не было…
История атомной эры хранит множество загадок. Мог ли СССР, если бы Сталин до войны не прижал науку, сделать атомную бомбу первым? Ведь еще в 1939 году Зельдович и Харитон впервые провели расчет кинетики цепной реакции деления урана. Вопрос, на который не знаю ответа: если бы у СССР была атомная бомба, сбросил бы он ее на Берлин в 1945 году, что спасло бы жизнь 350 тысяч советских солдат, погибших при штурме столицы Германии? Этот аргумент в качестве акта гуманизма приводят американские историки, оправдывая Хиросиму. И еще вопросы — как изменился бы мир, если бы атомное оружие было только у одной страны? А если бы его, как призывают сторонники атомного разоружения, не было вовсе? А если бы бомбы не было у СССР, стала бы множить свои Хиросимы Америка? И где разумные пределы роста «ядерного клуба»?
Нельзя сказать, что эти вопросы потеряли актуальность и остались в истории. Но сегодня на пороге новой научной революции, которую называют «цифровой», остро стоит вопрос, имеющий зеркальное отражение в истории. А именно: может ли Путин сделать современную атомную бомбу, как это удалось Сталину с минимальным отставанием от США? Атомная бомба — метафора, в XXI веке это искусственный интеллект. Конечно, мы с высоких трибун часто беспокоим призрак будущего, но способна ли Россия в ее нынешнем состоянии участвовать в мировом научном прогрессе?
Почему власти по душе искусственный интеллект
После многих реформ научной отрасли в России и циничного изничтожения Академии наук стало понятным, что наука рассматривается российской властью не как возможность судьбоносных достижений и прорывов, а исключительно как средство сиюминутного обогащения присосавшихся к ней чиновников. Только в этом можно увидеть рациональное зерно создания и почти моментального упразднения ФАНО, которое устроило Академии наук форменную Хиросиму. За 5 лет численность научных сотрудников в России сократилась на 25%, бюджет фундаментальных отраслей оскорбителен для когда-то великой русской науки. Зарплата в Академии наук находится на уровне заработка водителя троллейбуса. В США средняя зарплата ученого, в пересчете, — 400 тысяч рублей в месяц. Словом, наука для российской власти является таким же имитационным институтом, как выборы, суд и здравоохранение.
Даже в трудные постсоветские времена на Общем собрании Академии наук президент РАН ежегодно докладывал о работах на мировом уровне, что происходило благодаря внушительной инерции прежней эпохи. Но уже несколько лет на громкие работы нет намека, влачим жалкое прозябание, кормимся грантами и соучастием в западных проектах. За 20 лет за границу выехало, по разным оценкам, до двух миллионов специалистов высокого уровня. Численность российской научной диаспоры за рубежом достигает 800 тысяч человек, но никакого соблазна вернуться в родную страну, где наука не востребована, они не испытывают.
На Потсдамской конференции в июле 1945 года президент Трумэн, улучив момент, сказал Сталину о том, что США обзавелись новым оружием невиданной разрушительной силы. В тот момент генералы выбирали, на какой город Японии сбросить бомбу. Трумэн не знал об Атомном проекте СССР, а Сталин имел своих людей в Манхэттенском проекте. В Потсдаме Сталин бровью не повел, из чего президент США сделал вывод, что советский лидер ничего не понял. После заседания Сталин сказал Молотову: «Надо передать Курчатову, чтобы он ускорил работу». В 1946 году в СССР был запущен ядерный реактор.
Кто скажет нашим ученым «встань и иди»?
Трагедия в том, что сегодня некому сказать, что надо ускорить работу. Нет в науке организатора уровня Курчатова. Нет теоретиков уровня Харитона и Зельдовича. Нет молодых талантов уровня Сахарова, они давно упаковали чемоданы и разъехались по заморским лабораториям.
Но самое отчаянное — нет желания обращать на науку сияющий взор и доверять ей свое будущее.