Версия для печати
Вернуться к списку

«Роль растений в науке и практике у нас недооценена»

Какая связь между Институтом лекарственных растений и сохранением тела вождя мирового пролетариата? Почему роль растений в профилактике и лечении ряда заболеваний сегодня недооценивается? Почему знания о травах сегодня во многом утеряны и можно ли их возродить? Об этом – наш разговор с Николаем Ивановичем Сидельниковым, академиком РАН, доктором сельскохозяйственных наук, директором Всероссийского научно - исследовательского института лекарственных и ароматических растений (ВИЛАР).

– Николай Иванович, давайте вспомним историю вашего института. Знаю, что она достаточно богатая и длительная.

– Нашему институту в 2021-м году исполняется 90 лет. Он был создан в непростые 30-е годы прошлого столетия. Тогда страна была озабочена проблемами науки и созданием лекарственных препаратов. Для того чтобы получить здоровую нацию, постановлением Сталина был создан наш институт. В год организации, располагаясь в Москве и занимая всего две комнаты, институт не имел собственной научно-производственной базы для проведения научно-исследовательских работ, поэтому проводились они, в основном, на зональных опытных станциях. Отдельные структуры института долгое время размещались разрозненно, в разных регионах страны, а после Великой отечественной войны, в 1951–1952 годах нам выделили здание, специально построенное для этих целей. С этого момента наш институт располагается здесь. Штат сотрудников института состоял в то время из 184 человек, из которых 58 - работали в институте-центре и 126 - в зональной сети. В начальный период работы велись, главным образом, по агротехнике и агрохимии, защите растений от вредителей и болезней, ботанике, селекции лекарственных и ароматических растений. Сегодня в институте 250 сотрудников, в том числе 3 академика, 20 докторов наук, 50 кандидатов наук и 5 Заслуженных работников науки.

– Как вы думаете, какие самые главные разработки в то время были сделаны? Слышала, что институт создавался для изучения и культивирования жень-шеня, которому приписывались чудодейственные свойства.

– Поначалу изучение жень-шеня, действительно, было одной из научных задач, но постепенно тематика института значительно расширилась. В 1935 г. направление работы института было несколько изменено. Из чисто растениеводческого он превратился в комплексный институт лекарственных растений. Для обеспечения его полноценной деятельности были сформированы химико-технологический, фармакологический отделы и отдел дикорастущих растений. В предвоенные годы, наряду с растениеводческими работами, были начаты поисковые исследования, направленные на создание лекарственных препаратов из растений, получившие свое развитие лишь в послевоенный период. Однако институт продолжал работать и выполнять свою миссию даже в суровые военные годы.

– А сейчас какие основные направления научной деятельности ведет институт?

– В институте сегодня четыре научных направления, по которым работают наши специалисты. Это растениеводство, медицина, химия и фармацевтическая технология и биомедицинские технологии.

Первое и основное направление – растениеводческое. Центр растениеводства занимается поиском лекарственных растений в природе, переносом их в культуру, разработкой технологии уборки, сушки, разработкой технологий защиты лекарственных растений от сорняков, от вредителей, болезней и созданием промышленных плантаций.

У нас созданы, сохраняются и пополняются семь биоколлекций, в том числе, генетических ресурсов лекарственных и ароматических культур, растений открытого и закрытого грунта; гербарных образцов; семян; клеточных штаммов лекарственных растений, человека, животных, микроорганизмов и дрожжей; молекулярных биотест-систем in vitro.

Институтом за годы деятельности проведено более шестисот экспедиций и экспедиционных выездов в различные регионы страны, позволившие получить достоверную информацию об ареалах произрастания и запасах важнейших дикорастущих растений; собрать сырье для химических и медицинских исследований, пополнить коллекционный фонд единственного в России Ботанического сада лекарственных и ароматических растений, который находится на территории института.

Выведено более 80 сортов лекарственных культур, а на полях ВИЛАР выращиваются более 50 видов лекарственных растений по собственным агротехнологиям.

Создана устойчивая отечественная сырьевая база для производства лекарственных препаратов на основе эргоалкалоидов, достигнуты значительные успехи в получении новых штаммов спорыньи.

Активно развиваются биотехнологические методы получения сырья для производства лекарственных препаратов; разработаны методики микроклонального размножения ряда лекарственных растений. Изучен химический состав более 300 видов растений, выделено более 800 веществ (из них – более 200 новых) различных классов химических соединений. Разработано свыше 100 лекарственных препаратов, получено 225 авторских свидетельств, 27 свидетельств на товарные знаки и более 80 патентов.

– Впечатляющие цифры! Какие направления в разработке новых лекарственных препаратов сейчас преобладают?

– Традиционно это противовирусные, иммуностимулирующие фитопрепараты. В последние годы значительное место в тематике института занимает разработка новых лекарственных препаратов, оказывающих положительное воздействие на нервную, сердечно-сосудистую, эндокринную системы, и препаратов, применяемых для лечения заболеваний внутренних органов, нарушения обмена веществ, а также в лечении онкологических заболеваний. Получили дальнейшее развитие «пионерские» для нашей страны работы с паразитарной культурой –- спорыньёй.

– Николай Иванович, а сколько всего лекарственных растений в нашей стране произрастает?

– На сегодняшний день лекарственных растений, произрастающих на территории нашей страны, насчитывается более двух с половиной тысяч видов. Это настоящая кладовая природы – и традиционные для нас виды, и завозные – интродуценты. Наш институт занимается интродукцией растений. Если мы понимаем, что растение ценное и имеет биологически активные вещества, мы перевозим его из Америки, из Африки, из Китая. У нас есть теплицы, оранжереи закрытого грунта, где воссозданы тропические и субтропические условия. Привезённые растения исследуем и получаем биологически активные соединения для создания различных препаратов.

– Есть ли у вас лично какие-то любимые растения, которые представляют, по вашему мнению, наибольший интерес с лечебной точки зрения?

– У меня очень много любимых растений.

– Назовите несколько, топ-5.

– Хорошо, попробую. Это ромашка аптечная, календула, эхинацея пурпурная, которая была перевезена из Америки, маклея, которая выращивалась раньше в Азии, а сегодня она произрастает в нашей стране. Также облепиха, замечательное растение, на основе которой создан препарат, обладающий противовирусной активностью. Сейчас мы изучаем эффективность его действия в условиях коронавирусной инфекции. Все эти растения были известны и частично изучены и ранее, но наука не стоит на месте: появляется новое оборудование, новые технологии, и у того же растения мы находим новые действующие вещества, которые ранее сложно было обнаружить. Сегодня мы понимаем, что они влияют не только на тот спектр заболеваний, о котором мы знаем, но и на какие-то другие заболевания, поэтому мы с ними продолжаем работать, каждый день открывая что-то новое.

– Николай Иванович, а можно ли сказать, что значимость растений для профилактики и лечения различных заболеваний в нашей фармакологической практике недооценена?

– Конечно же, да. В настоящее время, в связи с развитием фармацевтической промышленности и с целью сокращения затрат на производство лекарственных препаратов появилось много синтетических лекарственных средств. Но организм человека – живой, а как известно «подобное излечивается подобным», поэтому для лечения живых организмов, будь то человек или животное, желательно использовать природные вещества и произведённые на их основе лекарственные препараты.

– А у трав ведь тоже могут быть противопоказания к применению?

– У трав значительно меньше противопоказаний, но зато сложнее и самолечение. Оно более длительное и могут возникнуть трудности в расчёте дозы и способах приёма. Если, например, это настойка – как ее возить с собой, как, где пить? Химическую таблетку принял – и получил быстрый эффект, но при этом добавили в организм синтетических веществ. Симптомы пропали, а человек продолжает болеть. Лекарственные растения щадяще действуют на организм и дают возможность получить совсем другой результат.
– В советское время у вас существовало 16 опытных станций по всей стране. А сейчас?

– Страна большая, много разных климатических регионов. И в каждом климатическом регионе у нас были зональные опытные станции, потому что в каждом регионе преобладают те или иные растения. В девяностые годы 13 зональных опытных станций закрылись. На сегодняшний день у нас существует три зональных опытных станции – под Краснодаром, под Белгородом и под Самарой. Там чистые зоны для выращивания лекарственных культур. Образцы сырья, выращенные там привозят для исследования сюда, в Москву.

– Николай Иванович, ваш институт носит название института лекарственных и ароматических растений. Ароматы – это ведь тоже что-то лечебное? Мы все знаем про фитонциды хвойных растений. Ваш институт занимается такими исследованиями?

– Конечно. У нас существуют целые комплексы – так называемые аэрофитомодули. Они внедрялись в свое время в школах, в институтах, в больницах, когда мы создавали зону реабилитации. Там были и лекарственные, и ароматические растения. Сейчас, к сожалению, спрос на них снизился, и поэтому в последнее время этими фитомодулями мы не занимаемся. Правда, у нас в Ботаническом саду тоже есть зона реабилитации, и к нам регулярно приходят школьники, студенты медицинских вузов, Тимирязевской академии – это три пруда, беседки, где можно отдыхать в окружении лекарственных растений. Это благотворно влияет на состояние здоровья, общее настроение и самочувствие.

– Что представляет собой ваш Ботанический сад? О нем ведь даже не все знают. Все знают про Ботанический сад «Аптекарский огород», есть главный Ботанический сад Академии наук, и даже метро называется «Ботанический сад». А сейчас, когда я к вам добиралась, спросила, это в сторону Ботанического сада идет автобус? А мне говорят, вы что, Ботанический сад вообще в другом конце Москвы.

– Наш Ботанический сад тоже был создан после Великой Отечественной войны. До этого здесь был пустырь. Когда рассказывают сотрудники, которые работают здесь 40-50 лет, очень интересно узнать, что Москва тогда была очень далеко. Они ездили, например, в главную аптеку на Лубянке: на бричке день туда, там полдня, вопросы решили и вернулись обратно. Чтобы съездить в центр, нужно было потратить весь день – утром рано подняться и вечером поздно приехать. На этом месте находилась когда-то, еще в царское время, усадьба В.К. Феррейна - это был главный фармацевт России. У него были обширные поля, где он выращивал лекарственные растения, которыми обеспечивал, в том числе царскую семью и правительство царской России. Так что все взаимосвязано. Сейчас мы продолжаем дело В.К. Феррейна, но растений, конечно, у нас заметно больше. На территории нашего Ботанического сада представлено семь регионов, разбитых по климатическим зонам: Кавказ, Сибирь, Европа, Азия, Центральная полоса России и Дальний Восток. Сегодня у нас финансирование таково, что мы содержим, конечно, этот генофонд, мы за ним ухаживаем, наблюдаем, ведем исследования. Но возможности свободного посещения для жителей города Москвы у нас нет. Когда сад был открыт для всех, люди часто вредили лекарственным растениям – срывали, выкапывали и вырывали с корнем некоторые из них… А к каждому растению охрану не приставишь, да и площадь у нас не меленькая. Поэтому с целью сохранности растений проводим только организованные экскурсии.

– Чем в своем Ботаническом саду особенно гордитесь?

– У нас очень красивые подснежники. Приезжайте в самом начале весны – увидите, как они цветут.

– Николай Иванович, почему в вашем рабочем кабинете находится не только российское знамя, но еще два знамени каких-то других стран?

– Как я уже упомянул, у нас действует центр биомедицинских технологий. Мы изучаем там биоструктуры, их хранение, костные ткани, кожный покров, мышцы, и в том числе сохраняем прижизненный облик бальзамированного тела Владимира Ильича Ленина. А 50 лет назад правительство Вьетнама обратилось с просьбой к правительству Советского Союза заняться этой же работой во Вьетнаме, когда умер первый президент Социалистической республики Вьетнама Хо Ши Мин. И вот на протяжении 50 лет, в прошлом году в сентябре был юбилей, наш институт ведет работы по сохранению прижизненного облика тела первого президента СРВ Хо Ши Мина. Корейский флаг также олицетворяет наше сотрудничество с этой страной, но санкции и пандемия вносят свои коррективы в эту деятельности. Мы ведем научные исследования и по нашей технологии продолжаем сохранять все доверенные нам тела.

– А еще какие-то государства обращались к вам с аналогичными просьбами?

В советское время, в бытность Варшавского договора к нам обращались многие социалистические страны Африки и Европы. Мы занимались бальзамированием и сохранением еще нескольких тел в Болгарии, Чехословакии, Анголе, Мозамбике. Но в 90-е годы в основном все тела, кроме четырех, с которыми мы занимаемся сегодня, были захоронены. Когда умер руководитель Венесуэлы Уго Чавес, наши сотрудники тоже были готовы к тому, чтобы выполнить определённые виды работ, но это потребовало бы перевоза тела в Москву, в нашу лабораторию, и родственники решили его захоронить, поэтому такая работа не состоялась.

– Насколько это трудная работа – сохранение тела усопшего человека длительное время?

– Это ежедневный кропотливый труд. Сегодня складывается ситуация так, что меняется климат, меняются реактивы, меняется все, что можно было поменять за сотню лет. Поэтому каждый раз перед тем, как выполнять какие-то работы, приходится это все сначала исследовать, проверить, испытать. На основных объектах мы сразу испытания не проводим.

– Николай Иванович, давайте скажем о планах развития института. Что бы вы еще хотели сделать, достичь, какие растения привезти?

– Мы бы хотели иметь свой завод по производству лекарственных препаратов на основе нашего растительного сырья, пусть небольшой, но постоянно действующий. Это моя мечта! А вообще, если говорить о наших достижениях, то главное достижение – то, что в 90-е годы прошлого столетия, в это непростое для страны время, ВИЛАР, находясь на тот момент в ведомстве Минмедпрома вместе с ещё шестью организациями того же профиля, – единственный, который сохранился. Это было очень трудно, но у нас получилось! Все свои 90 лет деятельности институт выполнял, выполняет и будет выполнять свою основную задачу, госзаказ и госзадание. Хотя, если бы была возможность закупить в нужном объеме современное оборудование, на котором можно работать, то и результативность работы института была намного больше.