Версия для печати
Вернуться к списку

РАН, СОВМЕСТИМАЯ С ЖИЗНЬЮ

Новость о том, что Российскую академию наук решили расформировать, недавно шокировала многих. Правда, после поднятой волны негодования власти все же решили смягчить приговор, ограничившись созданием некоей структуры, которая будет управлять всем хозяйством (а соответственно, не только землями и имуществом, но и финансовыми потоками) РАН.

Нужна ли реформа колыбели, на протяжении веков собиравшей весь цвет отечественной науки? Стоит ли проводить ее так, как предлагают «наверху», или это ошибка, которая может привести к непоправимым для страны последствиям?

На эту тему рассуждает член-корреспондент РАН, авторитетный кардиолог, директор Научно-практического центра интервенционной кардиоангиологии, главный специалист Москвы по рентгенэндоваскулярной диагностике и лечению Давид ИОСЕЛИАНИ.

О революциях и эволюции

— Российская академия наук — символ России. Она появилась не сегодня, не вчера, не в советское время: нашей академии уже более двухсот лет, она создавалась еще при Петре Первом. Сейчас часто употребляют иностранное слово «бренд». У России есть немало брендов: Красная площадь, Эрмитаж, собор Василия Блаженного, Большой театр, Московский университет и, конечно, Российская академия наук. Больше двух веков она с честью служила нашей стране, попутно впитывая в себя традиции и обычаи — иногда хорошие, а иногда и нет. В любом случае академия стала частью нашей страны и частью нашей истории. Сколько выдающихся всемирно известных ученых работало в ее стенах — это великие умы, лауреаты Нобелевской премии! И не только в прошлом, но и сегодня членами РАН являются ученые с большой буквы.

И вот в одночасье нам предлагают все это забыть и упразднить академию наук. В первом проекте документа речь шла именно об упразднении РАН и создании вместо нее некоей общественной организации, так сказать, клуба по интересам. Фактически это подразумевало то, что академия недееспособна, — ведь дееспособную организацию никто бы расформировывать не стал.

Я считаю, что это решение было ошибкой. И вряд ли какой-либо здравомыслящий человек сочтет такое решение правильным. Конечно, какие-то проблемы в РАН есть, однако я не считаю их серьезным основанием для ее закрытия. Сейчас, слава Богу, в документ вносятся коррективы. Но, думаю, придется еще побороться за то, чтобы академия сохранила все самое лучшее, что в ней есть.

Могу провести аналогию с событиями двадцатилетней давности, когда был разрушен Советский Союз. Практически за несколько дней его не стало — похоронили. И, что особенно обидно, как раз в то время, когда весь мир начал идти по пути интеграции, когда многие страны объединились в Евросоюз. У нас же вместо того, чтобы сохранить страну с высочайшим людским потенциалом, богатейшими природными ресурсами, огромной территорией, пошли по пути ее разрушения. Да, никто не спорит, что страна была в стагнации, тяжелейшем экономическом и идеологическом кризисе. Но неужели нельзя было провести преобразования, не разваливая огромное государство, которое мы называли Родиной?

Вот и с академией наук — та же история... Я очень боюсь повторения той ошибки, которую когда-то совершили с Советским Союзом. Нельзя одним махом уничтожать то, что создавалось даже не годами, а столетиями. Необходимо очень осторожно, поступательно проводить преобразования и реформы, в которых РАН сегодня, безусловно, нуждается.

После радикальных изменений в нашей стране в 90-е годы прошлого века академия наук не менялась — может быть, даже к счастью. Она шла тем же путем, что и 30, и 40, и 50 лет назад. В новых экономических, политических условиях нужны преобразования, но их надо делать эволюционным путем, а не революционным. В самой науке бывают революции, но в управлении наукой их быть не должно.

Академия больна

Когда говорят об упразднении академии или существенном сужении ее функций, возникает резонный вопрос: разве есть альтернатива? Неужели альтернатива — это «Сколково»? Возможно, когда-то оно и станет достойной сменой для РАН, но это произойдет не сегодня и не завтра — нужно время. И даже если в будущем «Сколково» будет процветать и удивит всех своими достижениями, неужели плохо, если в нашей стране будут две конкурирующие научные организации? Наоборот, это пойдет только на пользу! Но сегодня и этого нет. Сегодня РАН — безальтернативное учреждение, которое должно координировать и развивать нашу науку. И ее нужно сохранить именно как главный координирующий орган.

Другой вопрос — все ли так хорошо в самой академии? Думаю, никто не будет спорить, что проблемы есть. Как и во всей нашей науке. Наша академия больна всеми теми же болезнями, что и вся наша страна. И было бы удивительно, если бы после всех потрясений, которые перенесла Россия, академия стояла бы так же гордо и смело, как и раньше.

Проблемы пошли еще из тех же 1990-х. В то время российская наука оказалась невостребованной, о ней на какое-то время попросту забыли. И это повлекло за собой серьезные проблемы с финансированием научных исследований и разработок. И самое главное — утечку кадров. Что оставалось в те тяжелые годы делать руководителям академических институтов, научных учреждений, чтобы выживать, чтобы платить зарплаты профессорам и другим сотрудникам, чтобы находить хоть какие-то средства на исследования в условиях, когда государство денег не дает? Ряду учреждений пришлось пойти на то, чтобы сдавать часть помещений в аренду. Многим из них это позволило сохранить научный потенциал — и разве мы можем их за это винить? Конечно, в целом это вело к стагнации науки. Не исключаю, что были нарушения в финансовой сфере. Но разве само государство не виновато в том, что поставило науку в такие условия?

И вот сейчас, когда предложили упразднить РАН, основной акцент переместили на имущественные проблемы академии. Мол, слишком много у ученых имущества, которое они используют не по назначению. Конечно, если и в самом деле у академии есть что-то лишнее, нужно вернуть это государству. Все остальное же должно, на мой взгляд, оставаться в управлении самих академических учреждений.

В России нет менеджеров по науке

Сейчас стали говорить о необходимости создания единого органа, который должен решать все вопросы управления, организации работы и финансирования учреждений, входящих в структуру академии наук. Возможно, эту меру можно было бы назвать правильной и своевременной, если бы у нас в стране были такие менеджеры, которые смогли бы всем этим управлять. Я имею в виду менеджеров, которые специализируются на вопросах управления в науке. Но таких специалистов в нашей стране просто нет. Есть бизнесмены, финансисты. И отдавать им на откуп академию наук было бы неправильно. Вот когда появятся эксперты в области управления академической наукой — никаких вопросов. Однако даже такие специалисты должны работать на должностях помощников, то есть быть заместителями руководителей академических учреждений и помогать в решении организационных, финансовых вопросов. Возглавляться же академические учреждения должны специалистами, учеными. Таких видных ученых-организаторов в нашей стране было немало — это и Курчатов, и Александров, и Келдыш, и Королев... Такие люди, безусловно, есть и сегодня. И государство должно помогать им, предоставляя им то финансирование, в котором они действительно нуждаются, а не те крохи, которыми они долгие годы учились обходиться.

Сравнивать нас с Америкой, по-моему, глупо. Мы должны учитывать нашу специфику. Американцы достигли другого уровня развития. Руководители клиник там не думают, сколько расходных материалов или какое оборудование им закупить. Все эти вопросы решает страховая компания. У нас, думаю, еще долгое время этим будут заниматься руководители учреждений. К сожалению, сегодня есть немало примеров, когда чиновники централизованно берутся за руководство, к примеру, капитальным или текущим ремонтом каких-то объектов. И что же? Если раньше этот ремонт удавалось выполнить за несколько месяцев, теперь процесс растягивается на годы, а о качестве работ лучше промолчать. Меня никто не убедит, что какой-то чиновник, ни разу не видевший объекта, сможет сделать для него что-то лучше, чем его непосредственный руководитель.

Я думаю о том, нужно ли нашей стране министерство науки (входит в структуру Минобрнауки. — Авт.)? Министерство образования — да, оно необходимо. А вот есть ли нужда в чиновничьей организации, которая курирует науку? Может быть, и нет. Может быть, разумнее передать функции министерства науки академии наук? Конечно, мне могут возразить: государство финансирует, а потому должно участвовать в управлении. Полностью согласен. Однако схему я себе представляю совсем иначе, чем сейчас.

Государство должно стать основным заказчиком академии наук и финансировать исследования ученых, в которых оно заинтересовано. Конечно, заказчиком и финансистом параллельно могут и даже должны выступать и частные структуры. Но при этом спрос должен быть очень строгим и ответственным. То есть государство сделало ученым заказ, оплатило его выполнение — а потом со своей строгостью принимает конечный продукт. Думаю, это должна делать серьезная комиссия, состоящая не только из чиновников, но и из независимых ученых. Можно даже привлекать иностранных специалистов (конечно, если речь не идет о разработках, имеющих для страны стратегическое или военное значение). При такой схеме (государство заказало, оплатило и вместе с научным миром приняло конечный продукт) злоупотреблений станет значительно меньше, и науке это пойдет только на пользу.

Но пока таких примеров у нас практически нет. Зато есть другие. Так, несколько лет назад, когда я был главным кардиологом Москвы, мне на рецензию принесли работу группы авторов. Они планировали провести исследование по очень актуальной во всем мире теме, над которой сегодня бьются многие великие умы планеты, — рассасывание атеросклеротических бляшек. Иными словами, предстоящая работа тянула не только на новизну, но даже и на Нобелевскую премию. Выполнить ее коллектив обещал за три года. Я, конечно, сильно усомнился в том, что такое возможно. Научные институты мировых держав многие годы занимаются этой проблемой — наши же умельцы решили, что изобретут волшебный эликсир в одночасье. Я, конечно, высказал свои опасения, но меня спросили: тема важная, цель хорошая? Ну, разумеется, да. Тогда принимайте. И вот эти ученые получили финансирование на исследования. Прошло уже куда больше трех лет, но результата я не вижу. Хотя уверен, что само исследование провели и деньги уж точно освоили.

Поэтому так важно, чтобы государство не только создавало ученым все условия для эффективной и полноценной работы, но и спрашивало с них по полной программе. То есть принимало их работу без претекционизма, без дружбы, без вмешательства чиновников. Тогда у нас не будет дутых проектов и псевдоисследований, над которыми можно только посмеяться.

За все надо платить

В последние годы в самой академии, к сожалению, несколько поменялись акценты. Слишком много внимания и времени стали уделять выборам в новые члены РАН. Конечно, это важно — выбрать самых достойных. Но у нас в стране сформировалось представление, что быть избранным в РАН — это фактически воцариться на троне. И многие люди стремились туда лишь затем, чтобы получить этот титул, вознестись на олимп и почивать на лаврах. Это в корне неправильно.

Долгое время наши ученые жили фактически в изоляции от всего цивилизованного мира, не имели возможности выезжать на международные конференции, а даже если и выезжали, практически никогда не делали там докладов. Это привело к тому, что в нашей стране появились особые «идолы», собственные авторитеты, которые всякими правдами и неправдами добились якобы научной славы совершенно без оснований. В мире об этих «выдающихся ученых» никто не знал. И реально эти люди лишь тормозили развитие нашей науки. Этому нередко способствовали занимаемые ими высокие посты и должности. Вообще, я считаю, что государственные служащие не должны баллотироваться в члены академии наук. В особенности это касается тех, кто, едва получив высокую госдолжность, вдруг начинает бурно обрастать научными степенями и званиями.

В академию должны стремиться люди не за званиями. Ведь членство в РАН предоставляет уникальные возможности для ученых: сотрудничества с коллегами, обмена опытом, развития, новых открытий. Сюда должны идти талантливые люди со своими новыми идеями, программами, проектами — в условиях академии легче осуществить свои задумки, сделать новый прорыв в науке. Вот, например, нас, кардиологов, сегодня очень волнует тема поведения стентов в организме пациента. Что с ними происходит, как и чем они обрастают, что нужно сделать, чтобы они служили дольше... Поэтому мы проводим исследования, изучая «жизнедеятельность» стентов, пересаженных в культуру ткани. Но в медицинском учреждении, где я работаю, условий для проведения таких исследований нет: у нас нет специальной лаборатории, нет культуры ткани, нет биохимиков и т.д. А в академии наук все это есть! Такие исследования и составляют основу деятельности всей академии.

Но у нас сегодня по-прежнему ценят должности. Мое предложение: выборы в академию наук нужно проводить по балльной системе. Тогда и обиженных будет меньше, и угрожать академии закрытием будут реже. И еще нужно шире использовать в научных исследованиях гранты. И, конечно, за все надо адекватно платить — чтобы ученые занимались наукой, а не думали о куске хлеба с колбасой.