http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=6725f645-4a97-4ad4-981e-acb263364853&print=1© 2024 Российская академия наук
Кто сегодня известней в России - Жорес Алферов или Дима Билан? Ответ ясен и без опросов
Впрочем, как и то, что низкий престиж науки просто губителен.
В России придают большое значение "сигналам" сверху. Одним из таких сигналов стала недавняя встреча президента с молодыми участниками инновационных проектов. На ней Дмитрий Медведев объявил об учреждении премий для молодых ученых. Размер наград внушительный - 2,5 млн рублей, то есть половина "взрослой" Госпремии. Смущает, правда, что премий для талантливой поросли будет лишь три.
Другой сигнал, поступивший чуть ранее, известил о повышении окладов действительным членам Российской академии наук с 20 до 50 тысяч рублей, а членам-корреспондентам - с 10 до 25 тысяч. Как относиться к этому? По меткому замечанию одного моего знакомого, директора академического института, "положа руку не на сердце, а в карман, - положительно. Бензин-то за последние годы подорожал в пять раз. Но на престиже науки это не скажется. Для поднятия престижа надо, чтобы на свою зарплату я мог купить такую же машину, как 25-летний коммерсант. И приборы современные нужны, которых у нас нет. И жилье для аспирантов, из-за отсутствия которого молодые едут за границу, где получают возможность делать карьеру со всеми вытекающими материальными последствиями. В общем, как в "Трех мушкетерах" - что хорошо для Атоса, недостаточно для графа де ла Фер".
Конечно, мэтры и мастодонты, даже в силу возраста уже не столь активно фонтанирующие идеями, заслужили, чтобы качество их жизни улучшалось быстрее темпов инфляции. Но академиков и членкоров - менее одного процента от числа занятых в системе РАН. А заявленная пару лет назад планка зарплаты среднего ученого в 30 тысяч рублей ныне мало кого впечатлит.
Еще недавно считалось (и данными опросов это подтверждалось), что молодые ученые предпочитают Запад не только и не столько потому, что там больше платят, а потому, что там - оборудование, на котором можно получать результаты экстра-класса. Сегодня даже на иных прорывных направлениях приборная вооруженность российского вуза в сто раз ниже американского и в 10 раз меньше европейского. И все-таки современное оборудование в наших лабораториях появилось. А молодежь все равно продолжает "утекать" из науки. В первую очередь потому, что не может решить социальные проблемы.
Этим пользуются не только зарубежные научные центры, но и отечественные сырьевые монополисты, переманивая лучшие головы из инновационной сферы помощью в приобретении жилья по контракту. И занимаются головы уже не наукой, а обычным системным программированием, которым прекрасно владеют. Какой уж тут переход на инновационные рельсы...
На прошедшем в Петербурге Европейском конгрессе "Магнитный резонанс для будущего" выяснилось, что способных творить это будущее в нашей стране все меньше. Питомцы столичных вузов знают себе цену и на мелочи не размениваются. А для мотивированных провинциалов, готовых заниматься наукой днем и ночью, - представьте, не хватает мест в общежитиях.
Проблема слишком запущена, и решить ее неким экзотическим или бюрократическим макаром - строить льготное жилье на территориях, находящихся в ведении институтов, или предоставлять молодым субсидии, несоразмерные с рыночной стоимостью жилья, - вряд ли удастся.
Нельзя сказать, что для науки на Западе райские кущи. Участник международного форума "Наука и общество - 2008" (III Петербургская встреча нобелевских лауреатов) французский физик Клод Коэн-Таннуджи рассказал мне, что значительную часть своей премии передал сыну и дочери - они у него биологи и весьма стеснены в средствах на исследования. Но все познается в сравнении. Академия наук - мощнейшая научная организация России - финансируется как средний университет на Западе. В целом российская наука получает 0,8 процента от ВВП, тогда как в соседней Финляндии - 5 процентов (столько, кстати, было и в СССР!). Неважные дела и с финансированием российской науки бизнесом. По данным члена-корреспондента РАН Владимира Окрепилова, доля его составляет у нас лишь 20 процентов от общего объема, во многом из-за отсутствия налоговых льгот, тогда как в США - 69 процентов, а в Японии - 72.
Конечно, российским ученым в последние годы жить стало легче. Они перестали быть изгоями в общественном мнении. Но еще не доросли до героев дня, за исключением немногих счастливчиков, наделенных даром выгодно продавать свои знания. Остальным нужна масштабная помощь государства и общества, потому что многое из того, что делается наукой сегодня, будет востребовано лишь завтра и послезавтра.
Но пока перспективы нашей науки туманны. Открытие упомянутого форума нобелевских лауреатов, прошедшего при полупустых залах, не почтил посещением ни один руководитель Петербурга (даже в ранге председателя комитета!), зато первые лица культурной столицы примерно в те же дни охотно высказывались о желательности проведения у нас конкурса "Евровидения". Не удивительно, что Дима Билан гораздо популярнее Жореса Алферова, благодаря открытиям которого удалось, между прочим, создать лазерную иголку для компакт-дисков.
Аркадий Соснов, главный редактор альманаха "Русский меценат"
***
...а наука - открытий
Вкладывать деньги в искусство и науку - условие, возможно, необходимое для развития интеллектуальной культуры, но, увы, недостаточное.
В детстве он учился играть на скрипке, перед смертью просил развеять его прах на Луне или на Марсе. Более полувека строил ракетные двигатели. Академик, лауреат, Герой, кавалер многих орденов... Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения Валентина Петровича Глушко.
Если кто помнит, в фильме "Укрощение огня" появляется друг-соперник главного героя - с лицом артиста Игоря Горбачева. Портретное сходство, безусловно, имеется. Характер изнеженного сибарита, говорили мне знавшие Глушко люди, целиком на совести сценаристов.
Валентин Петрович родился в Одессе. Окончил физмат Ленинградского университета и начал работать в знаменитой газодинамической лаборатории. Помещалась она в Иоанновском равелине Петропавловской крепости, где теперь музей ГДЛ имени В.П. Глушко. Он был инженер, ученый и по роду деятельности, и по призванию. Как говорится, от Бога. В 1938 году был арестован по обвинению в саботаже - якобы предлагал заведомо неверный состав ракетного топлива. В заключении занимался самолетными ракетными ускорителями. Освободившись, возглавил в Москве институт, разрабатывал двигатель межконтинентальной ракеты, ракет-носителей спутников и пилотируемых кораблей. Сначала шел с Королевым, потом пути их разошлись кардинально. "Королевцы" винили в разрыве Валентина Петровича, "глушковисты" нападали на Сергея Павловича; и те и другие, на мой взгляд, в корне не правы. Удивительно, что два таких медведя, два таких сильных характера еще умудрялись сотрудничать какое-то время. Сближала их страсть, одна, но пламенная, - мечта о путешествиях к иным планетам и звездам.
"...Относительно того, насколько я интересуюсь межпланетными сообщениями, я Вам скажу только, что это является моим идеалом и целью моей жизни, которую я хочу посвятить для этого великого дела..." - так юноша Валя Глушко писал Константину Эдуардовичу Циолковскому.
Как и Королев, Глушко был человеком не одномерным, но одной жизненной линии. Он хотел отправить человека в космос, и он сделал это. Он хотел сам побывать на Луне, хотя бы пылью, прахом, но ему это не удалось. Хотя кратер на нашем спутнике назван именем великого инженера. Жаль, что он не дожил до наших дней, не смог увидеть фотографии с Красной планеты. Но может быть, хорошо, что не видел, как гибнет дело всей его жизни.
Теперь уже мало кто бредит пыльными тропинками далеких планет. Мы обеспокоены тем, как бы нам выжить на нашей единственной. С точки зрения арифметики противники космической гонки безусловно правы. Но жизнь не подчиняется точным расчетам.
Жить необходимости нет, говорили античные римляне, но плыть - необходимо. Если нет направляющего вектора, существование представляется нам бессмыслицей, только пустой и вздорной нелепицей. Теперешние поколения сделались слишком расчетливыми и меркантильными. Беды современного интеллектуального творчества, убеждаем друг друга, в отсутствии нужного финансирования. Повысить бы гонорар (зарплату) да создать систему государственного заказа, то-то не было бы отбоя от Кулибиных и Менделеевых. Эта позиция неверная, а может быть, даже и вредная. Автор, хорошо продающийся (во всех смыслах), даже сейчас кладет в свой карман немалые суммы. Однако писателей тем не менее мы вокруг себя что-то почти не замечаем. Достойная, как сейчас принято говорить, заработная плата ученым и инженерам действительно привлечет людей в НИИ и КБ. Но отнюдь не обеспечит идейного рывка, сравнимого с первой половиной прошлого века. Правильным отбором, обучением, обеспечением мы можем создать лишь армию научных работников. Людей, способных функционировать в рамках "нормальной" (по Томасу Куну) науки, привыкших мыслить в рамках современной им парадигмы.
Интеллектуальный же прорыв совершают идейные одиночки. Ньютон скромно заметил, что он-де стоял на плечах титанов, но ведь только он додумался, почему яблоко падает, а не летит параллельно траве. Трудно сказать, почему в одну эпоху мыслителям тесно, а в другую их место заполняют подделки различного рода. Пытаться указным порядком повысить социальную значимость интеллектуальных профессий - в общем бессмысленно. В том же Риме народ знал имена мимов и гладиаторов, но не ученых, философов и поэтов. Соблазнять житейскими благами? Вряд ли Глушко, Королев, Янгель работали за деньги и звания. Заокеанский опыт тоже вряд ли нам пригодится. Помнится, и герой романа американца Митчела Уилсона "Live with lightning" ("Живи с молнией") соглашается на выгодное предложение - работать в конструкторском бюро крупного предприятия за огромную по его представлениям заработную плату, но, проторчав год в чужом, чуждом месте, возвращается в университетскую лабораторию. Наверное, надо подождать, пока вновь появятся такие люди, те, кто способен жить рядом с высоковольтным разрядом и не представляет себе другого существования, безопасного, но и тусклого. Как те же укротители огня - небесного и земного: Глушко, Королев и другие под стать им.