http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=6789b2a3-fb7f-4e3f-a679-7d70520e7447&print=1© 2024 Российская академия наук
Ровно 50 лет назад была открыта космическая эра. 4 октября 1957 года в Советском Союзе состоялся первый запуск искусственного спутника Земли. Научный консультант НПО "Энергия", председатель секции научного совета Российской академии наук по управлению движением и навигации, членкор РАН, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР Борис Черток тогда работал начальником отдела и заместителем главного конструктора по системам управления в знаменитом КБ Королева. В интервью корреспонденту "Газеты" Александру Саргину он вспоминает о тех эпохальных событиях.
Страна, толком не оправившаяся еще от послевоенной разрухи и потерявшая столько людей не только в войну, но и в лагерях, стала первой космической державой и запустила в 1957 году искусственный спутник Земли. Чудо? Да, и вы мне объясните, каким образом и почему, понеся такие потери, более 20 млн человек, мы смогли опередить в области ракетно-космической техники, особенно первых прорывов в космос, такую могучую державу, как Соединенные Штаты, на территорию которой не упала ни одна бомба. Что за чудеса?
А ведь среди погибших в огромном количестве были и те, кто представлял интеллектуальное богатство страны. Это были не только люди со средним образованием. А сколько погибло ученых, инженеров, ну и молодых, среди которых должны были быть будущие создатели космических кораблей.
Кстати, потеряв промышленность Белоруссии и Украины и первые годы находясь в режиме эвакуации основной военной промышленности на восток (на Урал, в Сибирь, за Волгу), за четыре с небольшим года войны наша авиационная промышленность выпустила, добиваясь превосходства в воздухе (что было совершенно необходимо для победы), 144 тысячи боевых самолетов. За четыре года войны - 144 тысячи боевых самолетов!
В то время это не казалось нам удивительным: так было надо. А сегодня, когда главком военно-воздушных сил получает три-четыре новых самолета в год, он уже хвалится: "Смотрите, чего мы добились".
ТАК СТРОИЛИ РАКЕТЫ Когда вы стали заниматься ракетами?
Я с первых дней принимал участие в создании нашей отечественной ракетной техники. В мои обязанности входило не только создавать и разрабатывать, но и интересоваться, что творится у наших коллег за рубежом, то есть у американцев. Понятно, что я искал и для себя ответ на этот вопрос.
А когда и где вы встретились с Сергеем Королевым?
В Германии, куда Сергей Павлович приехал в конце сентября - начале октября 1945 года, будучи уже освобожденным из заключения в бериевской шарашке в Казани. Он приехал в наш готовый институт, где работало к тому времени несколько сотен советских специалистов и около тысячи немецких, которых мы собрали со всей Германии и перетащили из американской зоны оккупации.
А попал я в Германию по решению правительства, которое уже было информировано о достижениях немцев в ракетной области во время войны. Уже в конце войны было ясно, что немцы создали практически новую технику - ракетную, до которой не дошла технология ни в СССР, ни даже в США.
Поэтому в СССР были организованы инженерные бригады из специалистов авиационной промышленности, которых переодели в офицерскую форму, дав им соответствующие воинские звания, и отправили в Германию, чтобы вместе с наступающими войсками обеспечить захват, сохранение и защиту от разрушения немецкой ракетной техники, которая представляла для нас большой интерес.
Я оказался в такой команде, попав в Германию до взятия Берлина, и, кстати, 2 мая 1945 года имел возможность вместе с друзьями-товарищами расписаться на стене Рейхстага. Между прочим, было не так просто добраться до стен Рейхстага, потому что солдаты и офицеры, штурмовавшие его, уже все исписали: даже становились друг другу на плечи, чтобы найти свободное место, где оставить свой автограф.
Но настроение у нас было изумительное. Кончилась война - это было такое чувство счастья! Хотя бои еще продолжались: Берлин не был до конца взят, и мы часто из-за этого попадали в очень рискованные ситуации.
Например? Под обстрел попадали?
Нашей задачей было идти либо вместе с войсками, либо даже опережать их, так как мы получали от нашей разведки и всякими другими способами (скажем, из допросов немцев) сообщения о том, где есть заводы, склады, лаборатории и где они работали над новой техникой.
Мы выезжали сразу и иногда оказывались в ничейной зоне: непонятно было, уже занята нашими войсками эта местность или нет. Да и союзники еще далеко-далеко на западе, а где-то тут обороняются отдельные разрозненные отряды фашистской Германии.
Однажды мы поехали по такому адресу северо-западнее Берлина. Разведка сообщила, что там имеется завод, где начиналось производство приборов для ракеты ФАУ-2, которая нас интересовала больше всего. Ну и выскочили мы, три "профсоюзных" майора и солдат-водитель, на "Виллисе" километров на 20 западнее Берлина. Ни стрельбы, ни боев, ни людей - пустота, и даже спросить не у кого, как и куда проехать. Вдруг видим, что по полянам и по перелеску идет сплошная стена немецких солдат в зеленых шинелях, причем все вооружены автоматами. А у нас пистолеты, автомат только у водителя. Он как закричит: "Ну, товарищи майоры, я всю войну от Сталинграда прошел, а теперь тут ни за что погибнем! Смотрите, что творится!"
Мы на "Виллисе" рванули в кювет и залегли, но стена немцев двигалась прямо на нас, и невозможно было остаться незамеченными. Потом, кажется, у Казакевича такая ситуация была в книге описана: немцы, не желая сдаваться Красной армии, в огромных количествах прорывались к американцам.
Фашисты раздавили бы нас и пошли дальше, потому что мы не представляли собой никакой боевой силы. Мы вытащили пистолеты, лежим и думаем: если уж пропадать, то хоть постреляем напоследок. И вдруг я слышу над собой отборный русский мат. Никогда еще ни до, ни после этого мне не становилось так легко на душе от подобных слов, как в тот раз.
На нас орал капитан-разведчик, который почему-то был очень возмущен тем, что мы оказались впереди своих войск. Он принял нас чуть ли не за шпионов и приказал так и лежать в кювете, пока с нами не разберутся.
Оказывается, командование было в курсе передвижений немцев и выслало им наперерез танковую бригаду. Что сделали потом с фашистами наши танки, даже сейчас страшно рассказывать, а нас после доставили для выяснения личности.
Когда комдив, осуществлявший танковую операцию, разобрался, кто мы такие, пришел в восхищение от того, что Москва думает не только о завоевании и победе, но и о будущей технике. Нас напоили и накормили так, как давно не случалось. А дальше мы вернулись и продолжали свою деятельность.
СССР ОТСТАЛ НА ПЯТЬ ЛЕТ, США - НА $100 МЛРД Теперь известно, что уже тогда в Германии были предприятия по производству ракетной техники.
Мне удалось попасть в Пенемюнде сразу после того, как этот центр немецкой ракетной техники был занят войсками Рокоссовского. Но основные специалисты по немецкой ракетной технике, техническая документация, аппаратура и ракеты - все это было эвакуировано немцами на запад в район Тюрингии, где находился даже по современным представлениям крупнейший ракетный подземный завод, выпускавший, так сказать, в лучшие свои дни до 30 баллистических ракет дальнего действия в сутки. Причем это были ракеты с дальностью полета около 300 километров.
Выпускать в сутки 30 таких ракет - это не так-то просто даже по современной технологии.
Да, немцы наладили машину, но ведь они и трудом заключенных не брезговали. На этом подземном заводе основная масса рабочих и состояла из заключенных, работавших в тяжелейших, страшнейших условиях. Их во время строительства завода и при выпуске ракет погибло больше, чем в результате боевого использования этих же ракет по Англии.
Мы с Алексеем Михайловичем Исаевым, будущим главным конструктором ракет и космических жидкостных ракетных двигателей, сделали вывод: ни в коем случае нельзя все, что мы сумеем найти в Тюрингии после ухода американцев (в соответствии с Потсдамским соглашением), быстро вывозить в голодный и полуразрушенный в отношении производства СССР. Надо все это здесь, в Германии, восстановить и собрать.
С согласия местных оккупационных властей - генералов, которые прошли от Сталинграда до Берлина, - мы буквально через двое суток после ухода американских оккупационных войск создали первый советско-германский научно-исследовательский и производственный центр строительства ракет, который назвали "Ракетенбаум".
Мы получили поддержку командования Красной армии, в особенности командования гвардейских минометных частей ставки верховного главнокомандующего, в ведении которых находились знаменитые "катюши", а также из ЦК партии.
У нас очень быстро начала налаживаться работа по восстановлению немецкой ракетной техники. Несколько лет спустя и мы, и американцы независимо друг от друга вынуждены были признать, что немцы обогнали нас в области техники и технологии создания баллистических ракет дальнего действия и перспективы их развития примерно на пять лет. Американцы, как всегда, оценили это в долларах и заявили, что победа над Германией, захват немецких специалистов и немецкой ракетной техники дали им экономию в области создания своей ракетной техники более чем в $20 млрд. Если пересчитать по сегодняшнему курсу, то получается более $100 млрд.
К тому же американцы захватили главного конструктора и разработчика немецкой ракетной техники Вернера фон Брауна.
Да, и вместе с ним более 700 основных немецких специалистов, то есть в этом смысле весь интеллектуальный потенциал Германии. Неудивительно, что они быстрее нас сумели просто восстановить немецкую ракетную технику. И, кстати, они получили 100 готовых ракет.
Нам же надо было все это делать и собирать из кусочков, которые мы нашли после того, как этот район был довольно хорошо почищен американцами.
Если к концу 1945 года мы уже достаточно хорошо представляли себе, чего добились немцы, то только в 1947-м нам удалось (кстати, с помощью немцев) уже со своей территории, с полигона, который теперь называется Капустин Яр, обеспечить пуск первой немецкой ракеты, собранной на территории Германии. А в 1948 году мы пустили такую же ракету, но уже целиком сделанную из отечественных материалов. То есть целый год наша промышленность, можно сказать, стояла на ушах, чтобы воспроизвести немецкое достижение, не полностью из своих материалов. Таким образом, мы только в 1948 году создали такую ракету, которой немцы обстреливали Лондон в 1944-м.
Все ли в Москве понимали важность того, чем вы занимались?
Удивительно, но многие боевые генералы над нами подшучивали, считая, что особых военных перспектив техника, которой мы занимаемся, не имеет. Однако энтузиастам этого направления удалось убедить Сталина, и он подписал 13 мая 1946 года, по-моему, историческое постановление "О создании ракетного направления, ракетной промышленности, науки и техники в СССР". А в его конце говорилось: считать работы в области этой техники первоочередными, всем министерствам выполнять задания по этой технике впереди всего.
Одним словом, деятельность наша получила такой приоритет, который, честно скажу, нам в начале нашей работы и не снился. А так как у нас в крови за время войны выработалось чувство величайшей ответственности за всю свою работу (действовал режим мобилизационной экономики, который предписывал все задания выполнять строго в срок при высоком качестве), то и в мирное время это чувство сохранилось у всех. Когда я говорю: у всех - это значит от министра до рабочего включительно. Никто не представлял себе, что если ты получил задание, то можно плюнуть на это дело и трава не расти. Ведь во время войны за срыв задания грозил трибунал. После войны их уже не было, но внутреннее ощущение ответственности сохранилось.
То есть скептики были посрамлены.
Скептики перестали критиковать ракетное вооружение после того, как мы поставили на ракету вместо тротилового заряда атомную бомбу и провели реальный пуск ракеты средней дальности на 1,2 тысячи километров с настоящей атомной бомбой. Всем стало понятно, какая страшная перспектива у этого оружия.
В это время холодная война достигла такого ожесточения, что, действительно, создалась угроза ядерного нападения со стороны США на основные экономические, стратегические центры страны. Мы были достижимы, потому что американские базы в Европе, Турции имели возможность принимать американские самолеты - носители атомных бомб.
Мы могли, конечно, разрушать эти базы в случае войны, но это уже после того, как понесем огромные потери, а достать территорию США нам было нечем. Поэтому перед коллективом Королева была поставлена задача в кратчайшие сроки создать баллистическую межконтинентальную ракету, способную преодолеть дальность не менее 8 тысяч километров.
СДЕЛАЛ БОМБУ - ПРИЗЫВАЙ РАЗОРУЖАТЬСЯ Как это было сделано?
Эта ракета создавалась как носитель водородной бомбы, способный долететь до США. Лишь на четвертом пуске 21 августа 1957 года она пролетела заданную ей дальность.
Но когда мы захотели определить точность попадания по цели, то не нашли на земле следов. Головная часть, в которой должна находиться водородная бомба, была сожжена при входе в плотные слои атмосферы. Мы не научились делать достаточно надежного теплозащитного покрытия для головной части, которая несла это страшное оружие мощностью 3,5 млн тонн в тротиловом эквиваленте (Хиросима была уничтожена 20 килотоннами). Одной такой бомбы было вполне достаточно для уничтожения города любой величины, даже такого как Нью-Йорк.
Наше политическое руководство, несмотря на то что ракета еще не была доведена до боевого качества, опубликовало 27 августа сообщение ТАСС: в СССР создана межконтинентальная ракета, способная поразить любую точку земного шара, испытания термоядерной бомбы успешно проведены. Ну а в его в конце - призывы к миру и разоружению.
За рубежом это не вызвало никакой паники, потому что все считали это мистификацией. И США, понимая, какие трудности надо преодолеть ученым и промышленности, чтобы создать подобного рода оружие, не поверили в то, что русские действительно это сумели сделать.
Но Королев еще за год до начала летных испытаний этой ракеты, Р-7, сумел через высших правительственных чиновников провести постановление о том, что в связи с работами по Международному геофизическому году нам предписывалось разработать и, если повезет, запустить искусственный спутник Земли.
Сергей Павлович очень болезненно относился к проблеме отечественного приоритета во всех делах. Кстати, одним из инициаторов этой затеи был Михаил Клавдиевич Тихонравов, соратник Королева еще по довоенным работам, тогда трудившийся в закрытом военном институте. Его оттуда за увлечение идеей искусственных спутников и космонавтикой чуть не выгнали. "Ваше дело заниматься боевыми ракетами, а не фантазировать", - предупреждали его.
Такого рода генералы были не только у нас, но и в США. Может быть, мы еще и поэтому тогда обогнали их. Предложение Королева было принято и одобрено Хрущевым.
И первый спутник Земли запускали с помощью той же ракеты, на которой планировалось доставить в США водородную бомбу?
С ракеты сняли все, что не требовалось для боевого полета, и 4 октября 1957 года произвели пуск. Больше всего мы переживали, выйдет ли она по всем своим параметрам на нужную скорость. Никто не боялся за спутник - что с ним может случиться, - а боялись за нормальную работу первой и второй ступени.
И вот на орбиту искусственного спутника Земли вышла вторая ступень ракеты, от нее отделился этот шарик, который и начал свистеть на весь мир знаменитым "бип-бип-бип". Земляне имели возможность простым глазом наблюдать в лучах заходящего или восходящего солнца искусственную звезду! А радиолюбители - принимать на волнах 15,7 м его сигналы.
Но визуально наблюдали не сам шарик (он был слишком мал для наблюдения с того расстояния, на которое вышел), а вторую ступень ракеты, которая была такой большой бандурой, отражающей достаточное количество солнечного света, чтобы можно было простым глазом, даже без бинокля, наблюдать ее как искусственную звездочку.
Тот простейший спутник - небольшой полированный шарик с четырьмя антеннами - сейчас знает весь мир. Это было сделано как замена отстававшего по срокам тяжелого искусственного спутника. Шарик мы делали почти на коленке, очень быстро.
Надо было успеть сделать пуск до того, как запустят американцы. До нас дошли слухи (да они и не скрывали это, а сообщали в открытой печати), что американцы будут запускать искусственный спутник Земли в связи с Международным геофизическим годом в 1958-м.
А ЛАЙКУ ЖАЛЬ Сравнимо ли было ваше настроение, когда вы все услышали это "бип-бип-бип", с тем изумительным настроем, когда вы на Рейхстаге расписывались?
Нет, это не сравнить. Для нас (но не для Королева), его ближайших соратников и заместителей, запуск этого шарика казался какой-то детской забавой.
Мы, ракетчики, уже так сроднились с ракетой Р-7 и были очень огорчены, что она по техническим причинам (несовершенная теплозащита и т.п.) не может в ближайшее время стать грозным оружием, потому что водородную бомбу на нее ставить было нельзя.
Мы считали, что Королев и Тихонравов просто убедили наше правительство, которое и разрешило им (кстати, без поддержки министра обороны: ему это было ни к чему) истратить боевые ракеты для пуска спутника. Мы не понимали тогда политического и исторического значения этого события. И даже наши средства массовой информации - даже газета "Правда" - не сразу среагировали на это.
Только когда во всем мире поднялся невероятным шум и шквал восхищения дошел наконец до Москвы, мы поняли, что действительно сделали кое-что исторически важное.
Ну, а раньше нас это сообразил Никита Сергеевич Хрущев. Мы-то мечтали после запуска первого спутника хоть немножко передохнуть и перевести дух после такого количества тяжелейших испытаний. Но он позвонил прямо по "кремлевке" Сергею Павловичу и сказал, что требует до 7 ноября, то есть до 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции обеспечить пуск второго искусственного спутника Земли.
Королев не пришел в восторг, ибо времени не оставалось. 4 октября мы осуществили запуск, а где-то 7 октября последовал этот звонок.
Торжественные даты - дело святое.
Оставалось меньше месяца, и осуществлять пуск другого шарика просто не было смысла. А если неудача? Это ведь испортило бы весь праздник.
Здесь опять-таки сказался полководческий гений Королева. Было решено, что не надо опять никакого искусственного спутника. Мы на второй ступени, поскольку она и выходит на орбиту искусственного спутника Земли, поставим кабину и постараемся там создать за это время хоть какие-то элементарные жизнеобеспечивающие условия для собаки.
Так и была создана - меньше чем за месяц, на коленке, без всяких чертежей, а только по указаниям инженеров, которые переселились в цеха, где жили и спали в течение двух недель (на заводе экспериментального машиностроения в Подлипках), - кабина для собаки Лайки, получившей всемирную известность.
Кабина была поставлена под обтекатель на вторую, уже готовую к пуску ракету Р-7. И 3 ноября 1957 года был произведен пуск второго искусственного спутника Земли, которым была, по существу, вторая ступень ракеты Р-7.
Опять-таки в мире это вызвало шквал восторга, за исключением Англии, из которой пришел резкий протест по поводу жестокого отношения к животным.
А Лайка не вернулась.
Возвращение на Землю в те времена было невозможно. Эта техника была отработана значительно позднее, только в 1960-х годах.