Версия для печати
Вернуться к списку

Хватит играть в молчанку! Научная Цусима – 3

Расследование «АН» «Научная Цусима» («АН» №13 от 8 апреля 2020 г.) вызвало грандиозный скандал в Академии наук и Министерстве науки и высшего образования РФ. Напомним вкратце, что речь в нём шла о незначительных по должности конкретных чиновниках из Миннауки, которые из-за непрофессионализма или сознательно срывают сроки регистровых ремонтов судов российского научного флота и, следовательно, важнейшие экспедиции в Арктику и Антарктику. И в конечном итоге играют на руку нашему потенциальному военному и экономическому противнику, который мечтает окончательно выдавить остатки российского присутствия из Мирового океана.

А это, по мнению многих учёных, тождественно выдавливанию нашей страны из недалёкого будущего, в котором биологические и минеральные ресурсы Мирового океана будут играть колоссальную роль. Сегодня вопрос ремонта научных судов, присутствия отечественной науки в океане – вопрос геополитического выживания России. И это, увы, не преувеличение…

Голодные игры

В далёкие 80-е годы прошлого века у нас в простой советской школе регулярно собирали какие-то мелкие деньги на помощь голодающим детям Африки. Чуть повзрослев, с той же целью мы сдавали металлолом и макулатуру.

Прошло сорок лет, а в Азии и Африке, которые после падения СССР стали насквозь капиталистическими, лепёшка хлеба правит людьми. Земля-матушка уже не может прокормить почти 8 млрд паразитов, которые живут на ней. А к 2100 г. население достигнет почти 11 миллиардов. Голодные кровавые игры уже объявлены, выигравших в них не будет.

По данным Всемирной продовольственной организации (ФАО), из 8 млрд откровенно голодает 900 миллионов. 1, 7 млрд не получают физиологической нормы пищи. 30 млн ежегодно умирают именно от голода!

– Недостаток пищи порождает массовую миграцию. Сегодня 280 голодных миллионов бродят по миру. Две России! Мы знаем законы войны, но не знаем законов массовой миграции, так как человечество с таким масштабом проблемы ещё не сталкивалось. Что с ними делать? Стрелять на границе? Нельзя. Сажать? Тюрем не хватит. Принимать как равных? В Германии приняли. И сто тысяч мигрантов поставили всю страну в позу из «Камасутры»! А если бы туда пробилась пара миллионов?

Казалось бы, нам какое дело до этого? Но если хотя бы часть этой голодной, обозлённой огромной армии встанет на наших границах, то никакие пограничники, никакая гвардия или танки их не остановят! И это не фантазии, это, как мы видим по странам Европы, прогнозируемая реальность. Но об этом сегодня никто не думает, не могут или не хотят, – говорит академик РАН Михаил Флинт.

Мудрый Флинт прав: десяток миллионов горячих чернокожих парней могут свергнуть любое правительство и пройти кровавым катком по любой стране. Поэтому рано или поздно, но «бремя белого человека» развитым странам придётся взваливать на себя. Просто из инстинкта самосохранения кормить голодные страны. А так как твердь земная рожать в два раза больше продуктов просто не сможет, то так или иначе придётся идти на поклон к океану. И не обязательно самим брать из океана, но нужно иметь право на квоты и этими квотами распоряжаться по государственному усмотрению. Можно их, в конце концов, продавать, как предлагали делать с квотами на выбросы углекислого газа.

Аргумент директора ИО РАН Алексея Сокова:

– ПРЕДЛОЖЕННАЯ Минобрнауки в нацпроекте «Наука» программа (строительство двух больших «флагманских» научных судов и модернизация пяти старых судов 1980-х годов постройки) на первый взгляд должна способствовать выходу из кризиса в сфере исследования Мирового океана.

Однако это не только не решит имеющиеся проблемы, но может их усугубить. Это связано с двумя факторами: нерациональной структурой будущего научного флота ИО РАН после реализации намеченных мероприятий и отсутствием выстроенных механизмов по финансированию флота и морской экспедиционной деятельности на этих судах.

С учётом того, что к 2024 году 6 судов должны быть списаны ввиду возраста и ухудшения эксплуатационных характеристик, новый флот будет состоять из семи судов неограниченного района плавания: пяти судов водоизмещением более 6 тысяч тонн и двух судов водоизмещением около 2, 5 тысячи тонн.

Почему данная структура нерациональна? Первое. Отсутствие судов регионального класса водоизмещением менее тысячи тонн, критически необходимых для выполнения исследований в прибрежных/шельфовых регионах океана (на малых глубинах), а также в Чёрном, Балтийском и Каспийском морях. Второе. Невозможность обеспечения непрерывных комплексных исследований одновременно на всех судах неограниченного района плавания в связи с нехваткой квалифицированных специалистов (на фоне отсталой системы воспроизводства и пополнения научных кадров в сфере изучения океана). Третье: очень высокая вероятность простоя новых и модернизированных судов «у стенки» ввиду недостаточного финансирования морской экспедиционной деятельности (в рамках существующей системы бюджетное финансирование затрат на научный состав экспедиций отсутствует). И наконец, несмотря на модернизацию, НИС «Академик Мстислав Келдыш», НИС «Академик Николай Страхов» и НИС «Академик М.А. Лаврентьев» 1981–1984 годов постройки выработают свой ресурс к 2030 году.

Мы, Академия наук и Институт океанологии, предлагаем более рациональную и менее затратную структуру. Один ледокол, два больших судна водоизмещением 6 тысяч тонн, три средних (около 2, 5 тысячи) и три небольших (около 1 тысячи тонн). Такая структура флота ИО РАН позволит оперативно и с наименьшими кадровыми и финансовыми затратами проводить исследования во всех приоритетных для государства районах Мирового океана, Арктики, Антарктики, внутренних и окраинных морях России.

Национальный проект «Наука» предусматривает увеличение финансирования на проведение морских экспедиционных работ в течение 2019–2024 годов. Так, в 2024 году на эти цели предусмотрено выделение из бюджета 2 279 500 000, 00 рублей. Согласно предварительным расчётам, эта сумма обеспечит загрузку научно-исследовательского флота в конфигурации, предлагаемой Минобрнауки России с учётом 3%-ной годовой инфляции, до 41% в год. В то время как для научно-исследовательского флота в конфигурации, предлагаемой ИО РАН, загрузка могла бы быть увеличена до 51%.

Что имеем, не храним

Океанолог Флинт рисует и другие неприятные, но весьма вероятные сценарии для нашей элиты.

– Две главные проблемы освоения Мирового океана: что там есть, какие ресурсы? И как их взять, удовлетворив жёсткие требования международного сообщества? Так как мир свихнулся на экологии, то для решения любых задач в океане в первую очередь надо доказывать, что ты своими действиями не причинишь вреда океанским экосистемам. А для этого нужно банально много лет подряд проводить экспедиции. Накапливать научный материал и предъявлять его миру. И это решает задачу вторую. Сейчас весь океан похож на панцирь черепахи. Он весь разделён на сектора, в которых правят бал, то есть дают разрешение на разведку, добычу, лов, различные международные комиссии во главе с бюрократами поперёк себя шире. Так как морская стихия объявлена всемирным достоянием, то на любой чих требуется «справка», что твои действия не причинят вреда экосистеме. Для того чтобы выписать эту «справку», опять же нужны экспедиции, обоснования, регулярная демонстрация научного флага. Нет кораблей – нет экспедиций, нет экспедиций – нет науки, нет науки – нет прохода, – констатирует академик.

«Нет прохода» означает, что «дорогие россияне» через несколько лет могут лишиться части своей морской рыбы, не говоря уже о получении будущих квот на добычу ресурсов в открытом океане. Нам их попросту не дадут: «Идите в своё Азовское море и там ловите!» Сейчас 90% биологических ресурсов добываются в 200-мильных экономических зонах. И добываются так, что лет через десять вылов упадёт процентов на сорок. Промысловые популяции деградируют, не успевая восстановиться. Средний размер особи минтая – 22 см, а несколько десятков лет назад, когда только начали его добывать, был 50 см.

Конечно, в пампасах Мирового океана ресурсов ещё ого-го как много. Но – «нет прохода»!

– Мировой океан – последний не поделённый ресурс на нашей планете. И делёж его активно идёт. Перефразируя Марка Твена: «Надо купить себе немного моря. Говорят, Бог его больше не производит!» А «купить» море сегодня можно только признанными научными результатами. Таковы правила международной игры и большой геополитики, – продолжает Флинт.

Причём эти чёртовы правила распространяются на всё, что прячется в толще воды и на дне. В том числе на запасы полезных ископаемых. А их там столько, что хватит наследникам до десятого колена! Например, железомарганцевые конкреции (ЖМК) занимают до 10% абиссальных равнин (глубины 4–5 тыс. метров). Ресурс примерно оценивается в 35–40 млрд тонн. Кобальтоносные марганцевые корки (КМК) – подводные горы (1000–3500 метров). Ресурс – до 35 млрд тонн. Глубоководные полиметаллические сульфиды (ГПС) – ресурс до 4 млрд тонн. Ресурсы Мирового океана превышают сушу по никелю в 6 раз, по кобальту – в десятки раз, по марганцу – в 2 раза, по молибдену – в 2, 6 раза. Причём процентное содержание металла в подводной руде может на порядки превосходить их содержание в рудах на суше!

За прошлые советские заслуги в исследовании океана нас «наградили» разрешением вести геологоразведку с правом последующей добычи на трёх участках. В районе Магеллановых гор кобальтоносные марганцевые корки. Извлекаемый запас – 35 млн тонн. Добыча должна начаться с 2031 года. ЖМК в районе Кларион-Клиппертон (Тихий океан). Ресурс оценивается в 450 млн тонн. Марганца в руде – до 30%. Срок окончания лицензии – 2021 год. Глубоководные сульфидные руды на Срединно-Атлантическом хребте. Ресурс оценивается в 100 млн тонн. Начать добычу должны в 2028 году.

То есть в следующем году по тихоокеанскому участку мы обязаны предоставить в Международный орган по морскому дну, работающий в рамках Конвенции по морскому праву ООН, полученные научные данные, заявить об имеющемся оборудовании, а главное – экологически безопасных технологиях для добычи этих ресурсов. Иначе он просто «уйдёт» от нас. И скорее всего, к американцам. А что предоставлять? За последние два с лишним десятка лет в стратегически важных районах океана поработали десятки иностранных экосистемных экспедиций, а российских – две или три, да и то мимоходом и, как говорят сами учёные, совершенно неполноценных с точки зрения аппаратурного обеспечения. Причины банальны. Первая – денег нет, но вы держитесь. Вторая – в стране, которая почему-то величает себя великой океанической державой, нет никакой стратегической программы исследований Мирового океана! Нет никакой программы освоения ресурсов океана и геополитической защиты национальных интересов! Естественно, нет ни специального подводного оборудования, ни экспедиций, следовательно, никаких новых научных данных!

Кто будет отвечать за это безумие? Ведь у каждого провала, у каждого ЧП есть фамилия. Есть имя. Есть отчество.

Я вам пишу

В России есть, похоже, единственный человек, который по должности должен отвечать за изучение океана, за выработку госпрограммы, за весь научный флот. Вы думаете это какой-то академик? Вице-премьер или министр? Нет, это уже знакомая замдиректора департамента координации деятельности научных организаций Минобрнауки как бы кандидат наук Наталья Голубева. Та, которая отказала в регистровом ремонте научно-исследовательских судов.

Повторю для запоминания: за весь научный флот России, за всю так и не разработанную программу исследования Мирового океана, который Владимир Путин недавно назвал приоритетом в научных исследованиях, отвечает человек, учившийся на кафедре метеорологии и климатологии! Человек, который ни разу не был в экспедициях. Который по бюрократическому статусу – замдирдеп – «никто и зовут его никак»! Давайте за охрану наших слуг народных будут отвечать солдаты-срочники, а за их питание – слесари-сантехники? Для планеты и человечества океан всяко важнее, чем чиновник!

Через несколько дней после первой публикации в редакцию прилетело письмо: «Мы, научные сотрудники Тихоокеанского океанологического института им. В.И. Ильичёва Дальневосточного отделения Российской академии наук (ТОИ ДВО РАН), возмущены откровенно лживой статьёй «Научная Цусима»… эта статья является эталонным образчиком клеветы. …стиль изложения статьи, переход на личности, употребляемые эпитеты – всё это создаёт впечатление (и даже уверенность) заказной статьи». Подписанное пятью сотрудниками ТОИ, кстати, бывшего филиала Института океанологии РАН.

Далее «уверенные» товарищи поливают из брандспойта московский институт: «всё развалили», всё расформировать, всех уволить, миллиард отдать нам, и вообще все москвичи – козлы. А Голубева – отличный специалист, хороший и чуткий товарищ, член профсоюза, комсомолка и просто красавица. Требуем снять статью, расстрелять автора и половину редакции. Бодливой корове Бог рога не дал, а так, наверное, лично бы шлёпнули.

Мы бы не стали говорить об этом письменном привете из 1937 года, таких после каждого материала с десяток, если бы не две примечательные фразы. Институт океанологии РАН, мол, не умеет управлять, «чему можно привести множество фактов: от срыва сроков до отправления экспедиций с неисправным оборудованием, о чём в ИО РАН были заранее информированы». И второе: суда «ходили под фрахтом… означает, что эти суда арендовались для коммерческой деятельности. Куда поступала прибыль от коммерческого использования этих судов? На оснащение флота современным научно-исследовательским оборудованием? Вопрос остаётся открытым.

Минобрнауки потребовало вывести из фрахта два этих судна, так как научные суда должны заниматься наукой, а не использоваться для коммерческих целей. Это решение можно только поддержать».

Начнём, пожалуй, с фрахта. «Научные суда должны заниматься наукой, а не использоваться для коммерческих целей». Аминь! И вовеки веков! Позор той стране, в которой на научных «пароходах» катают весёлых иностранных туристов. Если, конечно, ещё при постройке не планировалась многофункциональность. Как, например, у лучшего в мире научного ледокола «Хили» (Healy, США), который менее половины времени используется учёными, а оставшуюся часть года – Службой береговой охраны. Но это пример государственного подхода.

Открою секрет, для того чтобы ходить в экспедиции, нужны, как ни банально звучит, деньги. Причём государственные деньги и, знаете ли, большие деньги. Стоимость работы того же «Мстислава Келдыша» – 1 млн 400 тыс. наших злотых в день!

Сегодня на все экспедиции всех морских институтов страны щедрое правительство выделяет 1 млрд с небольшим рублей в год. Средняя зарплата нашего министра – 700-800 тысяч. То есть порядка 10-11 млн в год. Таковых у нас 31 человек, не считая челяди. В среднем набегает полмиллиарда рублей. Все наши научные экспедиции и 31 избранный…

Несчастный, выделенный только благодаря решению президента Путина миллиард «набиуллинских» рублей как манна небесная размазывается по тарелке. И денег хватает только на 7 судов из 12. Средняя загрузка, т.е. время не у стенки, а в экспедиции – всего чуть больше ста суток. При среднемировой норме более двухсот. Остальное время НИСы подпирают причальную стенку и тратят деньги налогоплательщиков впустую.

– Мы подсчитали, что если бы сейчас выделялось около 3 миллиардов рублей в год (порядка 40 млн долларов, тьфу!), то мы бы работали в экспедициях по среднемировым нормам. Но государство в лице учредителя Миннауки, вероятно, рассчитывает, что нам хватит и этого, – щёлкает калькулятором директор Института океанологии Алексей Соков.

По его словам, именно фрахт с параллельными научными работами позволил сохранить два относительно современных НИСа: «Академик Сергей Вавилов» и «Академик Иоффе» до сего дня, причём благодаря вложениям фрахтователя в абсолютно лучшей из всех академических судов форме.

Но вот уже полтора года они терпеливо ожидают ремонта, просто сжирая деньги – 70–80 млн бюджетных руб. в год на каждое. А это полный регистровый ремонт большого судна или 100 экспедиционных суток в море. Интересно, что никаких официальных бумаг в институт не приходило. Просто какой-то министерский имярек взял и с какого-то «гондураса» не стал продлевать фрахт. Устно, под ковром, непонятно кто «нагнул» российский бюджет на несколько сотен миллионов рублей! И это без ремонта. В СССР была серьёзная – вплоть до «вышки»! – статья УК: «Хищение госсобственности в особо крупных размерах». И расстреливали, знаете ли…

Главное, что позволил фрахт, – проводить уникальные долговременные исследования по климату в Северной Атлантике, важнейшие работы в Антарктике, в центральной части Атлантического океана. Все переходы к месту работ, на которые у отечественной науки не было денег, оплачивал фрахт. В чём мотивировка запрета? Нет ответа. Денег на эти суда у самого министерства нет. Теперь они стоят без ремонта (его делал фрахтователь), а учёные остались без экспедиций.

Печально, но очевидные вещи: «кто не хочет кормить свою науку, будет кормить чужую экономику» никак не дойдут до тех, кто у нас отвечает не только за финансирование (эти глухие напрочь!), но и за разумное использование тех относительно небольших финансов, которые даёт Силуанов.

На честном слове и на одном крыле

В прошлом году России из-за «отсутствия научного присутствия» в Антарктике хотели резко ограничить квоты на вылов криля, а в традиционных для отечественного промысла областях планируют сделать охраняемые районы. До оглохшего правительства наконец-то что-то дошло, и срочно, кровь из носу, «вчера» стали собирать экспедицию в Южный океан. Ответственные – всё та же Голубева и замминистра Медведев.

– Первая экспедиция в Южную Атлантику, намеченная на конец 2018 года, не состоялась. В МОН «ошиблись» и деньги не перевели вовремя. Меня уговорили готовить новую. Причём по поручению правительства и по инициативе Министерства иностранных дел на Научную программу по изучению экосистем Антарктики «для укрепления позиций России в этой удалённой части Земли в целях защиты геополитических интересов страны» выделили 350 миллионов рублей. Огромные по меркам морской науки деньги. И началась чехарда с закупками нового импортного (своего-то нет!) оборудования. Сто раз менялись требования. В июне 2019 года правительство выделило дополнительные деньги на покупку оборудования. Процесс затянулся до 1 ноября. И мы пошли в эту важнейшую экспедицию (в целях защиты геополитических интересов страны!) без новой аппаратуры, – рассказал «АН» с борта «Мстислава Келдыша» начальник экспедиции доктор наук Евгений Морозов.

Перед выходом в «ревущие 40-е» и ещё более грозные 50-е широты вместо нормального ремонта, по словам Морозова, провели «косметический», лишь бы судно «двигаться могло». Как обычно: «денег нет».

– Ремонт был настолько «косметическим, что ещё до выхода вышла из строя одна из четырёх машин главного двигателя. Весь рейс мы ходили с меньшей скоростью на трёх машинах, каждая из которых попеременно выходила из строя: перегрев, лопались трубы и др. Машинная команда всё время была занята починкой. Несколько раз выходило из строя подруливающее устройство. Это значит, что при работе на станциях мы не могли держаться в заданной точке. А при заходе в порт могли и не встать к причалу. Вышли из строя две важные лебёдки для глубоководных работ. С трудом поднимается якорь. Ему надо помогать краном – плохо работает гидравлика. Не работают успокоители качки – вышли из строя много лет назад. Кончились картонные масляные фильтры (!), мы сутки стояли на рейде в Монтевидео и ждали, когда их привезут. Потеряли сутки рабочего времени, которые стоят полтора миллиона рублей. Еле-еле работает кондиционер. За полтора месяца до окончания рейса вышел из строя опреснитель. Героическими усилиями машинной команды его починили. Но мы идём в режиме жёсткой экономии пресной воды. При такой работе судна нас могут задержать в любом порту и не выпустить в море, – начальник экспедиции Морозов, похоже, сам в шоке. И не верит, что они уже идут домой и скоро этот кошмар закончится.

Закончится? Это, как говорится, вряд ли. В середине мая, если «Келдыш» благополучно и на честном слове дойдёт до порта приписки – Калининграда, ему предстоит встать на регистровый ремонт с докованием. По смете это должно обойтись в 150 миллионов. Как рассказали в институте, таких денег уже просто нет. Значит, вновь будут ремонтировать не от потребности, а от наличия возможностей. А может быть, и вообще не будут. Ведь в институт до сих пор министерством не переведены никакие деньги на ремонт. А летом по плану Арктика.

Доктора наук Евгения Морозова уже «обрадовали», что ему готовить в последующие зимы ещё две экспедиции в Антарктику. В этом году – на «Академике Сергее Вавилове». По графику, утверждённому замминистра Медведевым ещё в октябре прошлого года, «Вавилов» должен был встать под ремонт ещё в начале апреля. Как вы думаете, встал? «Денег нет, но вы держитесь».

Значит, либо вновь пойдут в шторма на честном слове и на одном движке, либо антарктическая экспедиция «для укрепления позиций России в этой удалённой части Земли в целях защиты геополитических интересов страны» будет позорно сорвана… Ремонт-то регистровый – без него вообще в море не выпустят.

Аргумент члена научно-экспертного совета Морской коллегии при правительстве Российской Федерации, профессора МГТУ Вячеслава Зиланова:

– Российский рыбопромысловый флот из-за объективных и субъективных причин покинул отдалённые районы лова в Мировом океане и вот уже почти 30 лет ведёт промысел в основном в российской 200-мильной исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе Дальневосточного и Северного бассейнов. Объёмы годового вылова снизились по сравнению с советским периодом более чем в 2 раза и составляют в последние годы 4,6–5,3 миллиона тонн. Несмотря на все усилия, капиталистическая Россия так и не смогла достигнуть общего вылова советской России (в современных границах) в последние годы её существования, а это 6,9–7,7 миллиона тонн.

Ранее проведённые Северной рыбопромысловой разведкой (Мурманск) исследования запасов мезопелагических рыб в водах Антарктики позволили специалистам прогнозировать возможный вылов порядка 0,5–1 миллиона тонн. Но даже для освоения этого объёма у России нет современного добывающего флота. Тем более что эти объёмы необходимо будет защищать в межправительственной международной организации по сохранению морских живых ресурсов Антарктики (АНТКОМ), да и в ряде других организаций.

И несмотря на то что их решения носят рекомендательный характер, но в силу статьи 15 пункта 4 Конституции РФ (если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора) они часто становятся обязательными к выполнению.

Так как наши финансовые возможности, состав рыбопромыслового флота при отсутствии специализированного современного научно-исследовательского и поискового флота фактически не позволяют рассчитывать на освоение биоресурсов в отдалённых районах Мирового океана, включая воды Антарктики, то стоит сосредоточиться на районах Северного полушария Мирового океана. Там кладовая атлантической и тихоокеанской сайры, окуней, кабан-рыбы, бериксы, морского бекаса, мезопелагической рыбы, водорослей и ряда других объектов промысла.

Например, запасы макруруса на Срединно-Атлантическом хребте (имеются обоснования учёных ПИНРО) позволяют добывать не менее 80–100 тысяч тонн ежегодно. Макрурус – рыба пищевая, она нарасхват шла у нас в стране. Имеется соответствующий промысловый опыт его облова, обработки и сбыта. Тихоокеанской и атлантической (макрелещуки) сайры в открытой части Северного полушария можно добывать не менее 1–1,5 миллиона тонн. Водоросли, они в только прибрежной части, у нас в 200-мильной зоне Северного полушария можно брать не менее 500–750 тысяч тонн.

Именно в водах Северного полушария за сравнительно короткий период российское рыболовство может увеличить свой годовой вылов до 6,5 –7,5 миллиона тонн, что обеспечит население страны рыбопродукцией и позволит наращивать экспорт без ущерба для поставок её на внутренний рынок.

Тенденция же введения морских заповедных районов, инициаторами которого являются ряд природоохранных организаций и некоторые прибрежные государства, действительно становится угрожающей для развития рыболовства в открытых районах Мирового океана. Так, Австралия, Новая Зеландия добились введения заповедника площадью в один миллион квадратных километров в водах Антарктики. Один миллион квадратных километров! Без всяких серьёзных научных обоснований. По существу, это было политическое решение. И Россия, как ни странно, его поддержала.

В другом районе, в водах Договора о Шпицбергене от 1920 года, Норвегия также неоднократно выступала и выступает о введении различных морских заповедников. Цель – создать как можно больше закрытых районов для рыболовства, чтобы вытеснить из них наш рыбопромысловый флот, работающий там круглогодично и весьма результативно. Вновь политика. Пора нашим соответствующим органам, и прежде всего МИДу, на это реагировать, чтобы защитить отечественные интересы в области рыболовства.

Политика России по управлению, сохранению и использованию морских живых ресурсов Мирового океана должна осуществляться в национальных интересах и основываться как на соответствующих международных договорённостях, так и на российском законодательстве.

Непотопляемое…

После выхода первой части «Научной Цусимы» редакция готовилась к судебным разбирательствам: клевета, поклёп и нравственные страдания, мол, одолели. Но кроме странного письма, которое мы упомянули, «молчание было им ответом». Ни сама Голубева, ни её начальник историк Швед, ни притча в министерских языцех замминистра Медведев не нашли в себе мужества поговорить с автором и изложить свою позицию. А ещё лучше попросить приехать Алексея Сокова и Михаила Флинта (или самим к ним приехать – дело-то государственной важности), позвать автора и мозговым штурмом решать, как спасти научный флот, российскую океанологию, наш статус в Мировом океане, а не некоторые части тела. Имеется в виду кресло, конечно. Об этом у нынешних «великих» чиновников и речи не может быть.

Но какой, к чёрту, океан, какой флот, какая наука? Тут новый министр пришёл, кто его знает, лучше сидеть мышкой под веником. А вдруг барин осерчает? А то, что Морозову и товарищам зимой в Антарктику идти на судне без ремонта, так это... авось, пронесёт!

Подписывать в тёплом тихом кабинете документы на экспедицию, зная, что судно неисправно, зная, что его фактически могут арестовать, что там шторма и ветра, – это просто за гранью. И если не дай бог что-то случится, как вы в глаза своим детям смотреть будете? Или всё «божья роса»?