http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=6b312a74-d3ea-4b03-9832-56db67b79400&print=1© 2024 Российская академия наук
Ученые сравнили процессы популяционной эволюции у голого землекопа – загадочного африканского грызуна, и у вида Homo sapience. Дело в том, что голые землекопы живут до 20 лет и более, что беспрецедентно для малых грызунов. При этом они обладают особой социальной организацией, похожей на муравейник или улей: размножение отдается на откуп одной матке и нескольким фертильным самцам, а остальные животные выполняют роль рабочих и в спаривании не участвуют. Благодаря такой социальной организации старение, которое рассматривается сегодня биологами как дань эволюции, перестало играть для землекопов значительную эволюционную роль. Грызунам удалось так замедлить процесс своего индивидуального развития, что они «многократно продлили период молодости, что и привело к резкому замедлению процесса старения».
В 1881 году немецкий биолог-эволюционист Август Вейсман заявил: «Я рассматриваю смерть не как первичную необходимость, но как нечто приобретенное вторично в качестве адаптации». То есть, когда-то смерти не было.
Как сообщается в пресс-релизе МГУ им. М.В. Ломоносова, «ученые в результате математического анализа продолжительности жизни, периода способности к деторождению и других показателей пришли к выводу, что процессы старения у современного человека также замедлились». При этом авторы статьи высказали мнение, что «пролонгация молодости» у людей произошла благодаря социальной организации. То есть, вид человек разумный, согласно гипотезе, начал движение по эволюционному пути, который уже прошли африканские голые землекопы.
Заметим только, что в случае человека движущей силой этого процесса, в отличие от популяции голого землекопа, стала не «голая» биология, но социальная организация человеческого общества. Хотя феномен неограниченной продолжительности жизни африканского грызуна до сих пор так и не разгадан.
Около 40 лет назад в Африке была обнаружена особь животного, близкого родственника мыши, которое не стареет, – Heterocefalus glaber, голый землекоп. Мышь живёт два-три года. А та самая особь голого землекопа жива до сих пор. И сколько она проживёт ещё – никто не знает. Эксперимент продолжается. «При этом у голого землекопа не бывает рака, диабета, иммунная система – как у подростка, и размножается он без ограничений, – отмечает академик Владимир Скулачёв. – Голый землекоп не проще устроен, чем мышь; он иначе устроен», - отмечает академик Скулачев в книге «Жизнь без старости» (2015).
На одной из презентаций книги академик Владимир Скулачёв подчеркивал: «Главная задача – пригласить человека в общество нестареющих существ». «Общество» это включает, например, гренландских китов, которые живут больше 200 лет; некоторых видов моллюсков (зафиксированный на сегодняшний день рекорд долгожительства – 507 лет). И тут завязывается сложный эволюционный узел.
«…Выживание, как ни странно, не есть наивысшая ценность в эволюционной игре, - подчеркивают Владимир Скулачев и его соавторы по книге. - Чаще борьба идёт за размножение; побеждает не тот, кто дольше проживёт, а тот, кто сумеет наиболее эффективно размножиться в условиях, когда все вокруг хотят того же самого и норовят оттяпать кусок твоей еды, а при возможности и кусок тебя самого. И стратегия в этой игре зависит от тысячи факторов и от решений миллионов других игроков. В одних условиях может оказаться выигрышным сделать ставку на скорость плодиться быстро и не жалеть себя; в других – наоборот, сделать краеугольным камнем самосохранение и размножаться медленно, но верно, максимально оберегая себя и потомство».
Казалось бы, какое это имеет отношение к проблеме бессмертия (или, по крайней мере, максимально возможного продления жизни)? Самое непосредственное!
«Первое: главное не жизнь, а эффективность размножения. Второе: любое живое существо вынужденно жертвовать одним во имя другого, потому что доступные ресурсы и энергия ограничены…
Отсюда следует простой вывод: тратить ресурсы на поддержание жизни живому существу имеет смысл только в том случае, если у него есть ещё шансы оставить потомство… Чем меньше шансов оставить потомство, тем меньше ресурсов и энергии следует тратить на самоподдержание», - пишут авторы и приводят весьма впечатляющие примеры, доказывающие сказанное.
Самка одного из видов богомола отгрызает голову самцу в конце полового акта. Очень долго считалось, что это – пример самой изощрённой жестокости в мире насекомых. Но биологи установили, что у самца богомола семяизвержение наступает… только после обезглавливания! Самец паука Argiopaauranta спонтанно умирает во время спаривания. Так же организован половой акт у «чёрной вдовы» – австралийского паука Latrodectushasselti.
Но, как это не парадоксально, именно в неотвратимости данного эволюционного правила авторы находят источник оптимизма для вида Homosapience:
«Наблюдаемое в природе положение вещей полностью подтверждает эту логическую цепочку. Насекомые, грызуны и прочие мелкие и беззащитные животные обычно имеют короткий век, а рекордсменами по продолжительности жизни являются такие неуязвимые гиганты, как киты, крупные рыбы и черепахи. Птицы и летучие мыши, получив дар полёта, могут позволить себе жить долго и обзаводиться потомством без лишней спешки – уйдя из кипучей битвы за жизнь на поверхности земли, они снизили риск своей смерти. Мы с вами тоже можем служить иллюстрацией этого явления: человеческий разум дал нам как виду уникальную возможность свести к минимуму большую часть опасностей, подстерегающих высших обезьян в природе. И по продолжительности жизни мы также с солидным отрывом опережаем всех наших родственников-приматов. То есть, пара сотен тысяч лет эволюции в относительно комфортных условиях уже привела к тому, что продолжительность жизни человека заметно увеличилась. И если нам так хочется жить до 200 лет – нужно всего-навсего подождать еще пару сотен тысячелетий, продолжая существовать в цивилизованном и безопасном мире. Но мы хотим жить дольше уже сейчас или хотя бы через несколько десятков лет! Даёшь эликсир молодости!».
Что ж, эволюционный оптимизм – это совсем не плохая новость для человека разумного.
В 1881 году немецкий биолог-эволюционист Август Вейсман заявил: «Я рассматриваю смерть не как первичную необходимость, но как нечто приобретенное вторично в качестве адаптации». То есть, когда-то смерти не было. Академик Скулачёв и его соавторы по книге – молекулярный биолог Максим Скулачёв и биохимик Борис Фенюк – десять лет назад начали проект по созданию вещества, которое “может превратить нас в существа нестареющие”.