Подтасовка результатов исследований широко распространена в научном сообществе, и это ставит под вопрос степень доверия к науке в целом, утверждают ученые из мюнхенского института CESIFO. «Эксперт» разбирался, к чему приводит практика «натягивания совы на глобус» в научной работе и почему борьба с ней оказывается неэффективной.

Доверяй, но проверяй

Немецкие ученые задались вопросом о доверии своим коллегам не от нечего делать. Квазинаука существовала во все времена, но по мере ускорения научно-технического прогресса число публикаций, содержащих подтасовки результатов экспериментов ради соответствия той или иной теории, нарастают лавинообразно. По оценке американского борца за чистоту науки Джеффри Билла, лжеученые зарабатывают несколько миллиардов долларов в год на публикациях своих «сенсационных» открытий.

Это явление в научном мире является точным аналогом коррупции в экономике: и то, и другое обесценивает инвестиции, направляемые на достижение тех или иных результатов. Некоторые псевдонаучные «открытия» за счет своей сенсационности проникают (с помощью журналистов, не умеющих или ленящихся проводить фактчекинг) в общественное сознание, порождая трудно опровергаемые предрассудки, например, что вакцинация от COVID-19 может приводить к аутизму у детей, и т.д.

Однако научную «коррупцию» сложнее выявить в силу закрытости ученого сообщества, поэтому выявлять такие факты могут только другие ученые.

В России эту функцию выполняет движение «Диссернет» (а до декабря 2022 г. — еще и Комиссия по борьбе с лженаукой РАН, сейчас ее функции переданы Экспертному совету РАН). По данным основателей «Диссернета», в России рынок фальшивых публикаций достигает $50 млн в год. Впрочем, альтернативных оценок данного рынка нет.

Три главных греха в научном сообществе — это подлог данных, воровство чужих работ и лженаучные публикации. Эти грехи сплошь и рядом присутствуют «пакетом», заявил «Эксперту» вице-президент Сколковского института науки и технологий («Сколтех», входит в группу ВЭБ.РФ) Михаил Гельфанд.

«Берется чужая работа, в ней заменяются ключевые слова, вписываются другие цифры — тем самым и заметаются следы плагиата, и создается впечатление оригинального исследования. Причем для таких липовых „ученых“ не важно, списывают они серьезное исследование или какую-то ерунду, — говорит Гельфанд. — За счет таких псевдоученых и процветает рынок „призрачных авторов“, которые за деньги пишут диссертации под именем заказчика. На сетевых маркетплейсах открыто публикуются сотни объявлений о поиске авторов научных работ, начиная от студенческих, сделанных методом cut & paste, и заканчивая на самом деле оригинальными диссертациями. Сейчас гонорар за докторскую диссертацию „под ключ“ доходит до полутора миллионов рублей. Иногда даже случаются курьезы, когда заказчик судится с исполнителем из-за того, что оплаченная работа не прошла через ученый совет».

Борцы с фальсификациями утверждают, что такая порочная практика распространяется далеко за пределы сугубо научной сферы. По мнению исследователей из CESIFO, вопрос доверия еще более остро стоит, когда дело касается статистических докладов, банковских отчетов и прочих коллекций «больших данных». Если политики принимают решения, исходя из подтасованной отчетности, это приводит к критическим и иногда катастрофическим просчетам в масштабах целых государств.

Как коррупция в экономике подрывает экономику, так и подтасовки в науке дезориентируют научное сообщество, говорит Михаил Гельфанд.

«Ученая степень перестает быть индикатором квалификации ученого, разрушается институт репутации, искажается объективность университетских рейтингов. Когда российским университетам стали спускать в качестве KPI число научных публикаций без учета их качества, был открыт ящик Пандоры. Один (печально известный теперь) университетский профессор пару лет назад поставил рекорд, публикуя по две статьи в неделю. Большинство из них были или вольными переводами зарубежных публикаций, или просто наукообразной ерундой. Но ведь университеты их закупали оптом!», — указывает вице-президент «Сколтеха».

На честном слове

Исследователи из CESIFO поставили два эксперимента, в которых сознательно «провоцировали» участников на нечестные поступки. В первом ученые из США, Канады, стран АТР и Европы выполняли простую работу: подбрасывали монетки. Если орел или решка выпадали нужное заказчикам число раз, бросавшие получали по 5 евро. Результат подкидываний нужно было занести в протокол «эксперимента» Бросавшие могли заработать таким образом максимум 25 евро.

Во втором эксперименте испытуемым давали две анкеты. В одной содержались вопросы общего типа («Как давно вы последний раз ездили на море?»); во второй вопросы носили профессиональный характер («Как давно вы посещали семинар по своей специальности?»).

Испытуемые не знали, что они сами являлись подопытными: бросание монеток и анкетирование требовались для их проверки на честность. Только когда эксперименты были завершены, участники узнали об их истинной цели.

Исследователи из CESIFO обнаружили, что процент «обманщиков» в странах Европы и АТР оказался выше, чем в Северной Америке. В Китае в подтасовке признались 2,7% участников, в Польше — 2,1% (но здесь встает вопрос о том, насколько правдивы были респонденты уже в этом вопросе).

В результате анализа «экспериментов над экспериментаторами» около 2% из 1300 участников признались, что хотя бы раз за свою практику «позволяли себе» подгонять эксперименты in vitro под нужные им выводы (обычно умалчивая о результатах, противоречащих желаемым). Эта цифра считается в пределах «статистической погрешности», то есть не позволяет сделать вывод о том, что ученые склонны к обману больше или меньше представителей любой иной профессиональной группы. Зато около 30% участников покаялись в том, что использовали выводы других ученых без должной проверки, веря коллегам на слово, и вот эта цифра в научной практике граничит как минимум с профессиональной халатностью.

Организаторы «ловли на живца» делают вывод: в каждом ученом (а шире — в каждом человеке) могут комфортно уживаться две личности. В своей повседневной ипостаси человек может быть несомненно порядочным и заслуживающим доверия. Но если на весах лежит его авторитет в профессиональном сообществе, этот же человек легко жертвует этикой.

Есть и такой неоднозначный способ удовлетворения самолюбия ученых (не обязательно с приставкой «псевдо») как журналы, публикующие статьи за деньги — так называемая система OASPA, напоминает Гельфанд.

«В этой модели нет ничего плохого, если журнал применяет качественное рецензирование поступающих материалов. Но ее побочным эффектом является очень низкий барьер входа в научное сообщество — любой желающий может такой журнал основать и зарабатывать на предоставлении площадки для публикаций всем, кто объявляет себя ученым, без какого-либо рецензирования работ научными авторитетами. Такая методика особенно процветает почему-то в Индии. Она сильнейшим образом девальвирует ценность научной деятельности как таковой», — констатирует он.

Экспериментаторы полагают, что роль в разном уровне правдивости/лживости сыграли особенности национального менталитета в каждом из регионов, которые неизбежно «заражают» и тамошних ученых. Эксперименты проводились анонимно; тем не менее, можно допустить, что на самом деле обе названные цифры выше, так как не все респонденты готовы сознаться в факте обмана даже самим себе. В целом же, результаты эксперимента разочаровали его инициаторов: «Нужно предпринимать дальнейшие меры к тому, чтобы сознательное искажение результатов научных исследований происходило реже» — делают они очевидный вывод.