http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=6def3bb3-7a05-479f-a2b5-11d5ea56c191&print=1© 2024 Российская академия наук
Два подхода к изданию научно-популярной литературы
Представленные в этом выпуске БН две книги по-своему замечательны. По сути, они – иллюстрация двух подходов к изданию научно-популярной литературы. Несмотря на все недостатки этих изданий – в одном случае концептуального плана, в другом – издательско-полиграфического, – читать их было интересно. И, как оказалось, еще интереснее сопоставить их на одной газетной полосе. В одном случае – продраться сквозь издательские завихрения, чтобы добраться до уяснения того, о чем хотел сказать автор, но помешал переводчик; в другом – узнать «как оно было на самом деле», несмотря на все усилия автора, которого постоянно исправляет и поправляет научный редактор. Все это само по себе увлекательное занятие. Чувство, которое при этом владеет читателем, хорошо описал классик отечественной научно-художественной литературы Даниил Данин – «Жажда ясности».
Покрасневшая Луна
Это любопытная книга. Но насколько она любопытна, настолько же – если не в большей мере – она и странная. Автор-итальянец, профессор... Впрочем, вот его визитка с задней обложки: «Массимо Капаччоли – всемирно известный астрофизик и космолог, преподавал в университете Падуи, а затем в Неаполе, где сейчас является почетным профессором. М. Капаччоли – автор более 500 научных статей, некоторых университетских руководств и десятка книг для широкой публики. Журналист и популяризатор, он регулярно сотрудничает с различными газетами».
Почему-то Массимо Капаччоли решил написать историю о том, как русские, а потом – советские не полетели на Луну. Повествование хронологически охватывает первые 50–60 лет, если отсчитывать с 1910 года. Опирался итальянец в основном на рассказы украинских инженеров из Харькова (кстати, Капаччоли – профессор Харьковского университета), некоторое количество широко известной среди историков космонавтики мемуарной литературы и на свои собственные стереотипы. Они, эти стереотипы, хорошо описываются известной в медиасфере формулой: «Никогда не позволяй правде вставать на пути красивой истории».
Собственно, итальянец и пишет не документальное исследование, а драматическое произведение. Так, как он понимает, видит и представляет. «Начиная с новаторских идей Константина Эдуардовича Циолковского, обосновавшего возможность космических полетов, Массимо Капаччоли в живой и захватывающей манере рассказывает обо всех этапах космической гонки, уделяя особое внимание роли СССР. Таинственный «главный конструктор» Сергей Павлович Королев, первый искусственный спутник Земли, собака Лайка, отважные космонавты Юрий Гагарин, Валентина Терешкова, Алексей Леонов – все они стали символами и настоящими чемпионами беспрецедентного состязания. Эта история не только про огромные машины и сложные механизмы, эта история про устремления и амбиции, самоотверженность и патриотизм, подлость и ревность, про успехи, ошибки и прихоти судьбы», – отмечает издательская аннотация… В общем, читателя ждала бы очередная космоопера с элементами pulp fiction.
2 июля 1965 года. Эдвард Уайт, пилот космического корабля «Джемени-4», стал первым американцем, вышедшим в открытый космос. За два с половиной месяца до этого в открытый космос впервые вышел советский космонавт Алексей Леонов.
Но тут в дело вступил ответственный редактор книги, член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института истории естествознания и техники им. С.Т. Вавилова РАН, летчик-космонавт России Юрий Батурин. «Должен извиниться перед читателем за то, что сделал все, что мог, для затруднения восприятия книги. Примечания никто не любит, а мне пришлось написать их почти семьсот! (660 – если быть буквалистом. – А.В.). Конечно, можно читать текст, не обращая на них внимания, – смысл книги без них не теряется. Пожалуй, для начала так и нужно поступить. Но потом, независимо от того, понравится ли вам повествование автора или нет, советую прочитать книгу еще раз, обращая главное внимание на примечания. Вы удивитесь, насколько реальность отличается от ее описания», – предупреждает Юрий Батурин в предисловии ответственного редактора. (Оно называется «В погоне за идеалом» и заняло 30 страниц.)
Я читал эту книгу сразу – с примечаниями. В итоге получилось своего рода параллельное чтение: итальянская «драматургия» vs русская историческая действительность… Приведу еще одну цитату из вступления ответственного редактора. «Мне показалась интересной задача на примере одной книги о документально зафиксированных событиях показать, зачем нужны историки науки и техники, и даже шире – зачем нужны историки, – пишет Юрий Батурин. – Ответ простой: для восстановления ушедшего в глубины времени мира в реальных формах и истинной «геометрии» . Роль историка науки сродни функции «чистильщика», оберегающего, насколько это возможно, историю от мифологической составляющей, накапливаемой во взаимных искажающих отражениях».
Не буду приводить конкретные примеры работы «чистильщика» – лучше прочитать книгу. Поверьте, параллельное чтение, сравнение двух вариантов истории советского и американского лунного проектов – это захватывающее чтение! И, честно говоря, комментарии спасают книгу.
Вернер фон Браун на фоне двигателей ракеты-носителя «Сатурн-5» его конструкции, доставившей космический корабль «Аполлон-11» на Луну. Астронавты Нил Армстронг и Базз Олдрин станут первыми землянами, сделавшими шаги по поверхности спутника Земли.
Вообще комментарии – это очень специфический и… самостоятельный жанр. Кстати, со своей богатой историей. Достаточно вспомнить первый и пока единственный перевод на русский язык сочинения Исаака Ньютона «Математические начала натуральной философии», которое предпринял в 1914–1916 годах выдающийся русский механик, академик Алексей Николаевич Крылов. Историк математики Адольф Павлович Юшкевич подчеркивал: «Перевод «Начал», сделанный А.Н. Крыловым, превосходен по литературным достоинствам; спорны лишь несколько математических оборотов речи и терминов. Не менее замечателен он своим научно-комментаторским аппаратом. Читать Ньютона без комментариев – дело очень трудное. В своих 210 комментариях А.Н. Крылов аналитически излагает предложения «Начал», мастерски раскрывая читателю смысл многих неясных пунктов, дает ценные исторические и филологические справки и т.д. Комментарии Крылова в значительной мере определили стиль того научного аппарата, который сопровождает нынешние советские издания классиков науки».
Комментарии Юрия Батурина несколько другого рода: ему приходится вступать в полемику с авторским текстом Массимо Капаччоли, который, кстати, с симпатией относится к нашей стране, это чувствуется. И все же именно комментарии делают книгу «Красная Луна» не просто очередным проходным текстом, а документальным историческим исследованием…
И все же один пример, просто как иллюстрация к сказанному. Почему-то он больше всего меня впечатлил. Рассказывая о выходе Алексея Леонова в открытый космос (первый в истории человечества), Капаччоли отмечает: «В Москве было 10:30. Пуповиной, связывающей космонавта с космическим кораблем, был пятиметровый эластичный фал». Батурин поправляет астрофизика: «Восход-2» стартовал в 10:00. А.А. Леонов покинул космический корабль в начале второго витка, а точнее – через 1 час 35 минут после старта, т.е. в 11:35.
На самом деле фал был длиной 7 метров. А.А. Леонов удалялся от корабля до 5 метров 35 сантиметров, но при этом фал не вытягивался полностью в струну. Фал не только страховал космонавта. В его состав входили: амортизирующее устройство, стальной трос, шланг аварийной подачи кислорода и электропровода, по которым на борт корабля подавались данные медицинских и технических измерений, а также осуществлялась телефонная связь с командиром корабля».
Вот зачем нужны историки науки – чтобы сохранить реальную память цивилизации.
Кирби Р. История инженерного дела. Важнейшие технические достижения с древних времен до XX столетия
Более ровные каналы
Понятно, что сейчас в России не самое лучшее время для серьезных издательских проектов. И тем не менее уже само название книги, как мне казалось, подразумевает увлекательное чтение и рассматривание не менее интригующих картинок… Увы, «История инженерного дела» – хороший пример того, как можно качественно испортить в принципе неплохую книгу.
«Книга богато иллюстрирована и написана простым доступным языком, не отягощенным большим количеством технических терминов и деталей». Издательская аннотация, мягко говоря, лукавит: все с точностью до наоборот. Все иллюстрации – черно-белые и очень плохого качества. Хотя их действительно «богато». Понятно, что они взяты скорее всего из оригинального издания (ссылка на источники картинок отсутствует). Но обработать картинки хотя бы в Photoshop – вполне можно было. Кстати, нигде не указан и год издания оригинала, с которого был сделан перевод. Короткий поиск в интернете дал такой результат: «Engineering in History», McGraw-Hill, 1956 год. Это многое может объяснить… Например, явную «америкоцентричность» представленной истории инженерного искусства.
Так, в главе «Дороги, каналы, мосты» никакого упоминания не удостоились инженерные шедевры мостостроения в России. Например, мост в Красноярске через Енисей, построенный в 1895–1896 годах; в 1900 году на Всемирной выставке в Париже была представлена его модель, которая удостоилась Гран-при и золотой медали – «За архитектурное совершенство и великолепное техническое исполнение».
Тем более не упомянут Иван Петрович Кулибин (1735–1818) и его проект постоянного деревянного моста через Неву. Конструкция моста состояла из 12 тыс. деревянных брусков разного размера, скрепленных 50 тыс. винтов и скоб. Каждая часть моста могла выниматься по отдельности «для починки или перемены, не разстроивая всей связи онаго». Длина пролета – 140 сажень (около 300 м); мост мог бы выдержать более 50 000 пудов (820 т). Кулибин строит модель моста в масштабе 1:10. Через князя Потемкина добивается академической экспертизы своей модели. Получает отзыв самого Леонарда Эйлера – «учителя математиков второй половины XVIII века»! «Славный Математик Эйлер поверил представленное Кулибиным трудное исчисление и, найдя его совершенно правильным, с примечаниями чрезвычайно лестными для неученаго Математика, напечатал оное в Комментариях Академии наук», – пишет Павел Петрович Свиньин (1787–1839) в книге «Жизнь рускаго механика Кулибина и его изобретения» (1819).
Паровоз Джорджа и Роберта Стефенсонов «Ракета», 1829.
Едва ли не единственное упоминание России связано с перечислением инженерных прорывов при транспортировке крупных объектов: «Русским удалось переместить гранитный блок весом 1500 тонн и размером 42 на 21 и 17 футов на расстояние 5 миль на цилиндрических валах к берегам Невы и переправить его по воде, чтобы он послужил постаментом для статуи Петра Великого в Санкт-Петербурге». Всё.
В главе «Гидравлическая и санитарная инженерия» – ни слова про английского инженера Джозефа Вильяма Базалджетта. Между тем это именно ему после «великой вони» в Лондоне 30 июня 1858 года, когда миазмы, исходящие от катастрофически загрязненной Темзы, достигли такой интенсивности, что в Вестминстере Парламенту пришлось прервать заседание, было поручено создать новую систему канализации. Базалджетт – личность легендарная в истории города. К 1866 году большая часть Лондона была подключена к канализационной сети, а полностью работы завершены в 1875 году. К тому времени (1874 год) Джозеф Базалджетт стал обладателем титула «сэр». Проект, реализованный Базалджеттом, считался одним из новых чудес света.
Таких примеров можно привести много. Однако… Огромное количество имен инженеров-изобретателей, которые вряд ли знакомы российскому читателю (и даже специалистам), вводит Кирби с соавторами – это несомненное достоинство книги. В этом, возможно, главная ее ценность для отечественных историков науки.
Концепция паровой турбины Джованни Бранки, ок. 1629.
Теперь о второй части процитированной выше издательской аннотации – «…и написана простым доступным языком, не отягощенным большим количеством технических терминов и деталей».
Вообще-то детали бывают самым важным, ради чего вообще стоило бы браться за создание книги об истории инженерного дела. Так что это сомнительная похвала авторам.
Но вот «скорострельность» перевода бросается в глаза. Чему равняется в более привычных единицах «римский фут» или что такое «пуццолан»? Ни ссылок, ни примечаний переводчика. Более или менее облагороженный подстрочник, фактуру которого еще надо перепроверять. Типичная ошибка переводчика: переоценивать знания читателя и недооценивать его интеллект.
Да и просто перевод небрежен. «Гидравлические инженеры», «два инженера эллинских времен», «более новый акведук», «еловые деревяшки», «плоское кованое железо», «санитарные инженеры»... Или вот шедевр: «Строительство 1200-футового тоннеля началось в 1825 году. Он предназначался для автомобильного (sic!) транспорта…»
Совершенно невозможно читать (и тем более – понять) словесные описания нюансов устройства паровых машин – они запутаны и неточны: «Уатт обратил внимание на потери тепла между ходами поршня в модели насоса Ньюкомена, который он ремонтировал, поскольку стенки цилиндра должны были охлаждаться и снова нагреваться в каждом цикле. Он продолжал применять пар при атмосферном давлении и частичный вакуум, но использовал отдельную камеру для конденсации пара, связанную, но изолированную от цилиндра, который он окружил паровой рубашкой, чтобы стенки оставались горячими. Тем самым он сэкономил три четверти топлива, которое тратил Ньюкомен».
С фамилиями у переводчика – беда! Джозайя Уэджвуд вместо устоявшегося и принятого в современном русском языке Веджвуд; Уильям Гилберт вместо Гильберт и т.д.
Многие действительно важные инженерные достижения (объекты) описаны (переведены) так, что понять что-либо почти невозможно. В общем, «…к 1822 году Ампер твердо определил как опытным, так и эмпирическим путем термодинамику». «Более того, предназначенные для внутренних перевозок суда, как правило, путешествовали по рекам и каналам, которые были более ровными и гладкими, чем дороги…»
Жаль. Хорошую книгу можно было бы сделать, несмотря на то даже, что оригинал явно устарел. (С 1956 года много интересного и концептуального обнаружили и сформулировали историки науки и техники.) Но как бы там ни было, пока мы имеем в своем распоряжении только вполне небрежный черновик. Впрочем, и он может оказаться полезным – для подготовки школьных рефератов, например.