http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=75fed458-7cd6-462e-ba97-0586f9527989&print=1© 2024 Российская академия наук
В прошлом году Правительством России была, принята "Федеральная целевая программа по снижению рисков и смягчению последствий чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера в Российской Федерации до 2010 года". Одна из ее основных задач - развитие и совершенствование системы сейсмологических наблюдений. АЛЯ ее решения планируется, в частности, создание Координационного прогностического центра на базе Института физики Земли им. О.Ю.Шмидта РАН. Когда он начнет свою работу? Чем именно будет заниматься? На вопросы нашего корреспондента отвечает заместитель директора ИФЗ РАН доктор геолого-минералогических наук Евгений РОГОЖИН.
- Формально, на бумаге, центр уже создан, - говорит Евгений Александрович. Основная его задача - заниматься координацией работ по мониторингу сейсмичности и прогнозированию землетрясений в масштабе всей страны. Один из заказчиков этой программы - Российская академия наук, а генеральный заказчик - Министерство по чрезвычайным ситуациям РФ. Пока я руководитель этого центра - как подразделения Института физики Земли. Но к концу следующего года мы должны построить свое здание на юго-западе Москвы, сразу за МКАД. Сейчас разрабатывается проект, через несколько месяцев начнется строительство.
Научная сторона этого дела такая. Вот уже более 10 лет мы совместно с другими организациями занимаемся прогнозированием землетрясений. Существует долгосрочный прогноз, рассчитанный на десятилетия, среднесрочный - на годы и краткосрочный - на дни, часы, минуты. Так сложилось, что все эти работы ведутся независимо друг от друга. Ими занимаются группы из разных лабораторий и институтов. Координационный прогностический центр необходим для того, чтобы свести все направления вместе. Тогда мы сможем лучше понимать, когда и где можно ожидать землетрясение, и оценить его возможные последствия.
- На каком уровне находится сейчас прогнозирование этих опасных явлений?
- Проведя сейсмологическое исследование района, мы можем сказать только то, что в течение сотен или тысячи лет на данной территории с очень высокой вероятностью произойдет землетрясение такой-то силы. Вроде бы проку от такого предсказания мало, но он все-таки есть. Если строить ответственные или стратегически важные объекты, эксплуатация которых рассчитана на длительный срок, то необходимо знать вероятность возникновения землетрясения. Приведу пример. Когда в 1997 году составляли последнюю карту общего сейсмического районирования России, то были голоса, предлагающие оценить уровень сейсмических воздействий для территории Республики Алтай в восемь баллов. Мы провели детальную работу перед созданием карты. Нашли следы старых землетрясений. И я лично все же настоял, чтобы эта зона была признана девятибалльной. А в 2003 году произошло Алтайское землетрясение. Оно дало девяти-, а местами даже десятибалльный эффект.
- То есть в своих прогнозах вы учитываете также землетрясения, произошедшие в далеком прошлом? Каким образом вы узнаете о них?
- Мы ищем и исследуем оставленные ими на поверхности Земли борозды, оползни, выступы. Затем радиоуглеродным методом определяем возраст сохранившихся следов. Это сотни, тысячи и десятки тысяч лет. А более ранний период нас не очень интересует, потому что в то время сейсмический режим на нашей планете был, по-видимому, другим. Исследовав активность района за последние 10 тысяч лет, мы ставим ему определенный балл по двенадцатибалльной шкале MSK-64. Но здесь необходимо учитывать разные аспекты проведения таких оценок. Например, в Московской области практически нет своих местных землетрясений, и, тем не менее, мы ставим этому региону пять баллов. Почему? В Москве ощущаются толчки из Карпатской зоны.
- А пять баллов - это много?
- Нет. Невысокие здания можно строить без учета сейсмики. Но не следует забывать, что увеличение "этажности^ домов приводит к росту "балльности''. Если на третьем этаже вы будете испытывать воздействие землетрясения в пять баллов, то на десятом - уже в шесть. А чтобы оценить надежность небоскреба, необходимо проводить специальные исследования. Если же этого не делать, может произойти трагедия. В 1980-е годы сильное землетрясение случилось в Мексике на берегу Тихого океана, а за сотни километров, в Мехико, разрушилось несколько высотных зданий.
- По каким признакам можно узнать о надвигающемся катаклизме?
- Сейчас известно порядка 20 методов, базирующихся на разной природе предвестников. Сейсмический метод основан на изучении отклонений от так называемой фоновой сейсмоактивности, которая своя в каждом регионе. Например, на Камчатке каждый день наблюдается 4-5 и более умеренных по силе, и слабых толчков. И вдруг наступает затишье: в течение месяца нет никаких событий. Или, наоборот, обстановка как-то активизируется, возникают глубокофокусные толчки. Любое заметное изменение сейсмического режима может оказаться предвестником сильного землетрясения. Другой предвестник - перераспределение напряжений в Земле, вызывающее аномальные электромагнитные процессы в ионосфере, которые исследуются специальными приборами. Еще один метод базируется на изучении воды в режимных скважинах, пробуренных на определенную глубину. Перед землетрясением уровень воды в них может упасть, скажем, на два метра, кроме того, происходят метаморфозы и с самой водой - она нагревается, меняет свой химический состав, выделив какой-нибудь газ, например, радон... На Северном Кавказе таких параметрических скважин несколько десятков, в идеале там можно определить эпицентр аномальных явлений. Работы, связанные с сейсмологическими исследованиями, проводят большие коллективы. Но их результаты никто в масштабах страны вместе не сводит, не анализирует, не обрабатывает. Чтобы не потерять важную информацию, рассмотреть все данные в комплексе, как раз и нужен координационный центр.
- Могли бы вы привести пример удачного предсказания какого-нибудь землетрясения в России?
- В январе 1997 года мы заметили аномальное изменение сейсмичности на Камчатке. Было затишье, затем активизация, а еще ранее отмечались специфические глубокие толчки в Охотском море и под полуостровом. Мы проанализировали всю имеющуюся информацию, сделали прогноз и отправили докладную в Российский экспертный совет по прогнозированию землетрясений. А в конце года в центральной части восточного побережья Камчатки произошло Кроноцкое землетрясение силой около девяти баллов. К счастью, это было в зоне, где почти никто не живет. Жертв и разрушений не было. В апреле 2006 года случилось Олюторское землетрясение в Корякин. За несколько недель до этого мы обнаружили, что Камчатка, Курилы и Командорские острова в течение полумесяца находились в абсолютном затишье. Нигде не было даже незначительных толчков, которые в этих местах происходят каждый день. Тогда я тоже написал докладную, что на Камчатке ожидается еще одно сильное землетрясение. Но вот с местом ошибся, полагая, что оно, скорее всего, будет на юге полуострова или в районе Командорских островов, а оно случилось на севере, в Корякин. Этот прогноз по времени и силе был правильный, а по месту - ошибочный. Землетрясение же на Алтае мы предсказали в долгосрочном плане. На территории России до распада СССР практически не было сильных землетрясений начиная с 1952 года. После 1991 года, когда Россия стала самостоятельной страной, их произошло более 10 за 16 лет. Причем большая часть - на Дальнем Востоке. Тем не менее предсказывать все эти события у нас не получается. Да и во всем мире успешный прогноз не превышает 10 процентов.
- Почему так мало?
- Есть недостатки и в теории, и в данных наблюдений... У нас довольно слабая сейсмологическая сеть по сравнению с Японией, США или Китаем, где есть и полигоны, и масса геофизических станций. Но даже в этих странах больших успехов в краткосрочном прогнозировании не достигают. Многие землетрясения возникают внезапно. В принципе ясно, где их ожидать, но вот когда? Это сложный вопрос, так как до сих пор нет хорошей теории, описывающей процессы, протекающие внутри Земли. Однако необходимо отметить, что в России ситуация постепенно улучшается. Появились новые станции на Дальнем Востоке и Сахалине. На Кавказе сейчас развивается система сейсмологических наблюдений, в частности в Северной Осетии организована хорошая сейсмическая сеть. Так что я с некоторым оптимизмом смотрю в будущее. Но точного на 100 процентов предсказания от нас ждать все же не следует. Мы каждый день слышим метеорологический прогноз. А ведь он в основном в точности сбывается только если погода устойчивая. Хотя все, что происходит в атмосфере, можно непосредственно наблюдать и измерить. Почему же тогда природа преподносит сюрпризы? Да потому что процессы, протекающие в окружающем мире, как правило, нелинейные. А как изучать те изменения, что происходят в недрах Земли? Поверхность можем наблюдать - и все... А о том, что творится внутри, судим только по косвенным признакам.
- Евгений Александрович, чем привлекательна ваша работа?
- Для меня самое интересное - изучать следы землетрясений. Сразу же после случившегося события я стараюсь как можно скорее приехать на место и зафиксировать все замеченные последствия. После сильных землетрясений это обычно грандиозные деформации. Представьте, идет дорога - и вдруг смещается на два метра. Или трещина в горах, петляющая на протяжении сотни километров. Если в ближайшее время после главного толчка мы все это не задокументируем, то лет, скажем, через 10 уже можем ничего там и не увидеть. Мы изучаем следы современных землетрясений, чтобы потом находить следы древних природных катастроф и в результате - лучше предсказывать будущие.