http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=765098ce-d9d9-4a03-a402-d8d3d9c12439&print=1© 2024 Российская академия наук
С тех пор как Анатолий Чубайс задумал модернизировать один из крупнейших музеев страны – Политехнический музей, дискуссии вокруг этого проекта не затихают. Сначала, в октябре 2009 года, между ГК «Роснано» и музеем было подписано соглашение о сотрудничестве и учреждён Фонд развития Политехнического музея. Затем, в июле 2010-го, – громкое увольнение Гургена Григоряна, руководившего музеем четверть века, и назначение на его место бывшего министра науки Бориса Салтыкова, никогда до этого не занимавшегося музейным делом.
Заявление о строительстве нового здания музея за МКАД дало почву для подозрений: музей выселят на окраину, а историческое здание в центре Москвы, построенное в конце XIX века, продадут или сдадут в аренду под офисы. «В здании Политехнического музея будет Политехнический музей», – оправдывался Анатолий Чубайс в своём блоге. Для реконструкции решено было нанять самых лучших специалистов. В конце июля по итогам проведённого конкурса на разработку Концепции музея науки в финал вышли четыре зарубежные компании, настоящие профи в создании научных музеев, имеющие много успешных проектов по всему миру. И это тоже вызвало вопрос: почему среди финалистов нет российских фирм? В итоге победителем конкурса стала английская компания Event Communications. Многие вопросы прояснил новый директор музея Борис Салтыков. Накануне объявления победителя он рассказал журналистам о планах по реконструкции здания и модернизации Политехнического музея.
В чём заключается Концепция музея науки на базе Политехнического музея?
– Музей очень старый, ему 138 лет, и он практически не менялся. Современные музеи науки и техники существенно отличаются от тех, что есть у нас в России. На днях вышло постановление правительства о развитии Политехнического музея (постановление от 2 сентября 2010 года № 665 – STRF.ru), его коренной реконструкции, выделении очень больших для нас денег на полную реставрацию здания в центре Москвы. Скорее всего, будет инициировано строительство ещё одного здания, потому что мы очень страдаем от отсутствия фондохранилища. Если говорить о роли музея в будущем, то мы его видим как научно-образовательную дискуссионную площадку. Это означает не только демонстрацию коллекций, но и увлекательные рассказы, взаимодействие с аудиторией – причём очень разной: школьники, студенты, пенсионеры, специалисты. Вся активность должна объединяться под крышей и брендом музея. Поэтому здесь, кроме собственно экспозиции, должны быть площадки для большого количества людей, кинотеатры, дискуссионные клубы. Очень важный момент – использование современных мультимедийных, интерактивных технологий. Музейный мир пережил сильное увлечение этими технологиями, когда много информации транслируется на экранах, экспонаты интерактивные, всё, как говорится, пляшет и играет. Сейчас произошло чёткое разделение развития музеев на два пути. Есть science center – это даже не совсем музей, а скорее, место развлечения для школьников. В определённом смысле это научно-игровая площадка. И есть science museum – собственно музей науки и техники с использованием упомянутых выше технологий там, где надо, в умеренном количестве. Не стоит забывать, что главная ценность музея – реальные образцы. Здесь, в Политехническом музее, специалисты могут прикоснуться к реальным вещам, которые, вообще говоря, единственные в России – а может быть, и в мире. В этом смысле, конечно, мы делаем (и будем делать) не «центр науки», а музей науки и техники на современном уровне.
Расскажите о конкурсе, на котором выбирали разработчика концепции.
– Мне уже надоело отвечать на претензии: «”Мы сами с усами” – почему это мы кого-то приглашаем?» Потому что в данном деле мы не имеем такой мощной структуры, которая взяла бы на себя всё: строительство музея, возведение здания, его наполнение, внутренний дизайн. Естественно, мы обратились к лучшим, по мнению экспертов-музейщиков, мировым компаниям, которые это делали – создавали концепции, строили здания музеев. Оценки в первом туре конкурса выставляло солидное жюри, включающее музейщиков, людей от науки и бизнеса, представителей Минкульта и даже некоторых иностранных деятелей. Победителю будет поручена разработка новой концепции музея. И это будет, по сути, представлять собой техническое задание на архитектурно-инвестиционный проект, который в конце февраля будет объявлен. Совсем не факт, что проект строительства будет создавать та же компания, которая выиграла конкурс на разработку концепции. Это может быть и другая компания. Специфика заключается в том, что один из критериев, по которым будет отбираться компания, – это то, как она собирается взаимодействовать с субподрядчиками, заказчиком. Мы будем партнёрами. Мы не только объясним специфику музея, аудитории, коллекций, но и собираемся участвовать в реальной работе. Окончательная концепция будет сформирована с участием наших специалистов. А конкурс на инвестиционно-архитектурную концепцию нового здания – это следующая стадия. Вряд ли его выиграет кто-то из наших, потому что строительство крупных новых музейных комплексов – не местный конёк.
Как будет меняться историческое здание музея?
– Была дискуссия в прессе: не будет ли это бизнес-центр, не будет ли здание «Роснано»? Чубайс уже ответил на это. Старое здание мы будем тщательно реставрировать. Оно состоит из трёх блоков. Средняя часть имеет высокий охранный статус. А боковые – южная и северная – не так ценны в архитектурном смысле. Поэтому статус этого здания пока не «архитектурный памятник», а «музей». Как-то надо решать проблему перекрытия дворов (здесь их два больших). С одной стороны, функциональность музея требует расширения площадей, но с другой – необходимо учитывать мнения тех, кто призван охранять старые памятники. Мы ни в коем случае не собираемся нарушать ансамбль. Есть вещи в оформлении фасадов, которые никто не должен трогать. Но есть и то, что надо менять, ведь здание перестраивалось много раз. Здесь очень много административных помещений, перегородок, которых не было в начальном проекте. В центральном здании находились высокие многоэтажные помещения, которые, скорее всего, будут восстановлены.
Концепция предусматривает строительство ещё одного здания для музея? Что там будет располагаться?
– Необходимо построить новое фондохранение. В экспозициях у нас выставляется примерно 15-16 процентов того, что есть в хранилищах. Это нормально для музея, если хранилища современные и позволяют наращивать обороты. То есть на время реставрации туда можно поставить образцы из экспозиций. Так ведь строилась и Третьяковка: сначала занимались хранилищем, а потом началась реставрация основного здания. Вот так и у нас родилась идея: построить новое фондохранилище и использовать его для экспозиции.
Сколько стоит разработка концепции развития музея?
– Разработка концепции, представленной на конкурс, первого её варианта составила 30 тысяч евро. А полная концепция будет стоить примерно 300 тысяч евро. В целом мы просили у государства 9 миллиардов рублей на весь этот проект. Минфин же «снял» ту часть, которая касалась оборудования и оснащения. Потому что эта часть понадобится к 2015 году, когда реконструкция будет завершена, и сколько оборудование будет тогда стоить, сейчас довольно трудно определить. В этой связи мы получили примерно 7,6 миллиарда рублей. К «начинке» музея вернёмся ближе к 2015 году.
Мы очень рассчитываем на то, что бизнес нас поддержит, что-то выделит – в качестве спонсорских денег. Привлечь спонсоров поручено попечительскому совету, который будет заседать под председательством Игоря Шувалова. Например, РЖД хочет участвовать в экспозиции. Металлурги проявили большой интерес к созданию выставки современных машин, оборудования, способов литья и т.д. Биохимики выступают с инициативой. Мы уже знаем некоторых коммерсантов, которые с удовольствием эту площадку используют, условно говоря, «для своих целей».
Действительно ли новое здание будут строить в Сколково?
– Вы же должны понимать, что в Москве безумная цена земли. Выкупать её, тем более – на государственные деньги, невозможно. С экономической точки зрения, ясно, что второе здание будут строить за МКАД. Далеко от кольцевой делать это тоже нельзя. Нужно строить так, чтобы можно было организовать специальное сообщение. Пока речь идёт о том, что помещение будет находиться за МКАД. Где именно? Ещё точно неизвестно.
Неужели в Сколково будет дешевле?
– Там всё-таки земли федеральные, их не надо выкупать. Сколково получило бывшую землю Сельхозакадемии. Отсюда и возникла идея, но никто ещё не рассматривал её всерьёз, на уровне конкурса.
Когда рассмотрят?
– Я думаю, не раньше, чем мы разработаем концепцию музея. Видимо, к февралю. Из концепции к тому моменту, когда будет объявлен конкурс на инвестиционный проект, должно быть ясно, где начнём строить новое здание.
Какой научный музей в других странах Вы бы взяли за образец?
– Я вас сейчас разочарую: я не видел все музеи. Я видел музеи в Вашингтоне и Нью-Йорке, видел Британский и Берлинский музеи. Некоторые говорят: «Великолепен музей в Барселоне», но я в нём не был. Я не музейщик по призванию и образованию. Моё мнение здесь абсолютно обывательское.
Например, в апреле я посетил Лондонский музей науки. Если сравнивать: очень похож на Политехнический, кроме одного – в Лондонском всё суперсовременное, и есть замысел в отдельных экспозициях. Имеются и оригинальные экспонаты. Одновременно есть интерактив для школьников, которые могут играть и баловаться на этой технике. У нас же, к примеру, зал космонавтики слегка бессистемный. Там много экспонатов, очень ценных, но нет замысла.
Предполагается ли обучать персонал для работы в модернизированном музее?
– Сам лично выступаю за обязательное обучение. Это вопрос денег. Вообще, что касается персонала, это очень важный фактор. Здесь есть великолепные музейщики, которые за скудную зарплату делают очень многое. Однако в деятельности музея участвуют и люди, от которых можно избавиться. Скажем так: у нас 120 залов. Первое, что приходит в голову: почему не сделать видеонаблюдение, как положено? Отвечают: «Дорого, денег нет». Но если в каждом зале ставить по смотрителю, это будет 120 человек. Они получают по 7 тысяч рублей. Так что дороже? Конечно, есть люди, которые 20 лет здесь работают, их нельзя просто выгнать, но можно взять как волонтёров. Другой пример: в одном из отделов музея работают 20 человек. Их просишь сделать какую-то функцию, они отвечают: «Нужна единица». А что, в таком случае, делают остальные 19 сотрудников? Здесь привыкли нанимать людей на 10 тысяч рублей. А я лучше оставлю в отделе 7 человек и буду им платить втрое больше.
Какие планы по представлению музея в интернете?
– Это тоже больная тема. Сейчас в музее этим занимаются два отдела: условно говоря, IT-отдел и отдел новых технологий. Конечно, надо их объединять с сокращением штата, искать нового IT-директора. В музее сегодня работают 600 человек. Когда американские коллеги из тех, кто в конкурсе участвовал, услышали эту цифру, они не поверили: «Сколько?! 600? Ну, музей большой, но у нас-то работают 160-180 человек в подобном музее». Ещё бы – там всё напичкано электроникой, датчиками…
Можно ли сравнить наш музей и зарубежные аналоги по бюджету?
– Грубо говоря, бюджет западных музеев на порядок больше. Наш бюджет на реконструкцию и строительство ещё ничего – порядка 300 миллионов долларов. А как дальше жить? Первое, что приходит в голову: из 600 человек оставить 250, остальным повысить зарплату. Использовать спонсорские деньги, на которые мы рассчитываем. И главное: бюджет современных музеев примерно на 20-25 процентов состоит из денег государства или штата. Остальное – спонсорство и заработок. Что такое заработок? Магазины, рестораны, услуги – деньги делают на всём. У нас такие вещи почти не развиты. Нет магазинов. Есть советская столовая.
А какая часть музейных площадей пойдёт под «развлекаловку»?
– Если говорить о музеях, то, может быть, нет такой мерки «по площадям», всё меряется по объёму посещений. Если, условно говоря, музей посещает 5 тысяч человек в день – ресторан должен иметь соответствующую вместимость. Та же история с магазином. Нельзя допустить, чтобы в маленький магазинчик набилась тысяча человек. Кроме того, в нашем музее есть помещения, которые изначально сдавались в аренду. Известен следующий интересный факт: когда музей был построен, он жил за счёт аренды, государство почти ничего не вкладывало. Его шикарные фасадные окна – всё это были торговые ряды. За счёт аренды он получал половину бюджета – самостоятельно.
Этим вопросом я занят как раз сейчас. Вот, например, есть угловое помещение с витражами, которые смотрят прямо на метро. Выясняется, что там два раза в неделю окна заклеивают бумагой (для затемнения) – в этом помещении «надувается» мобильный планетарий. Сеанс длится полтора-два часа. Идея хорошая, детишкам нравится. И это называется коммерческое использование. Я отдам это помещение ресторану или банку и получу в 10 раз больше денег, чем с планетария. Зарабатывать можно совершенно честно, потому что мы госучреждение, и вся аренда идёт через Минкультуры. Министерство даёт нормативы, которые сильно не перепрыгнешь. Однако, по крайней мере, это реальный заработок. А планетарий мы можем поместить в зал космонавтики, подвинуть экспозиции. Просто никто не занимался этим серьёзно. Зарабатывать надо!