Версия для печати
Вернуться к списку

СТАНОВИТСЯ ТАЙНЫМ. ПОЧЕМУ ИЗ РЕФОРМЫ СДЕЛАЛИ СЕКРЕТ?

Июль нынче выдался жарким: вместо ухода в заслуженный отпуск или отъезда в экспедиции ученые участвовали во внеочередных Общих собраниях, выходили на митинги протеста, писали открытые письма руководству страны. Причина всем известна - законопроект “О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ”. Благодаря активным протестам научной общественности планировавшийся блицкриг не удался: третье чтение состоится осенью. От края пропасти отошли, но угроза осталась. О причинах появления подобного законопроекта и разумных путях выхода из создавшейся ситуации рассказывает председатель Сибирского отделения РАН академик Александр Асеев.

- Сообщение о появлении законопроекта прозвучало как гром среди ясного неба. Не только представители РАН, но и члены Общественных советов, Советов по науке при различных министерствах и ведомствах, которых не заподозришь в лояльности к академии, возмущены “келейностью” происходящего и циничным отношением. И президент Владимир Путин, и премьер-министр Дмитрий Медведев, и вице-премьер Дмитрий Рогозин, и министр образования и науки Дмитрий Ливанов бывали в СО РАН в течение последнего времени и очень лестно высказывались о работе наших институтов. Более того, 26 июня состоялось заседание Общественного совета при Минобрнауки, где были представлены планы министерства, но ни слова не прозвучало ни о какой реорганизации. Не было этого вопроса и в повестке заседания правительства 27 июня - законопроект был внесен неожиданно и анонимно. Сегодня государственные деятели при встрече с учеными вместо приветствия говорят: “Я этого не писал...” Словом, происходящее напоминает спецоперацию в тылу врага.

Думаю, появление законопроекта обусловлено политическими и экономическими причинами. Во-первых, сказалось недовольство результатами выборов в РАН и устойчивое заблуждение, что академия - лагерь оппозиции. На самом деле нет больших государственников, работающих для процветания России, чем ученые. От непродуманных действий пострадает прежде всего руководство страны - доверие к власти подорвано у наиболее интеллигентной и высокообразованной части общества. Наука как-то приспособится. Но разве страна выиграет, если ученые соберут чемоданы и уедут работать, например, в Японию, которая испытывает недостаток в кадрах высокой квалификации?

Во-вторых, сыграла роль обычная борьба за ресурсы - мы стоим на пороге очередного кризиса, и имущественный комплекс РАН представляется весьма лакомым куском. Да, есть отдельные примеры академических институтов, в основном в столичном регионе, которые сдают в аренду десятки тысяч квадратных метров. Но наши институты мирового класса - такие гиганты, как Институт ядерной физики, Институт катализа, - сдают в аренду менее 1% площади, причем на арендованных метрах размещаются жизненно необходимые для деятельности института организации - буфет, медпункт. И под флагом борьбы с “разбазариванием государственного имущества” уничтожать эффективно работающие организации, которых в РАН большинство?

В-третьих, законопроект уводит внимание общества от результатов инициатив последних лет в области реорганизации науки, инновационной деятельности, высшего образования, на которые были потрачены огромные средства. Созданные структуры - Российскую венчурную компанию, ГК РОСНАНО, “Сколково” - я называю “телефонами старика Хоттабыча”. Помните, в детской повести-сказке Л.Лагина старик Хоттабыч увидел телефон, восхитился, вырвал из бороды волосок и наколдовал красивый мраморный аппарат, который, правда, не звонил. На правительственных столах стоят шеренги красивых мраморных телефонов - только результатов не видно.

Между тем РАН, получая лишь 62 миллиарда из 370, выделяемых “на науку в целом”, дает свыше 50% печатной продукции, занимает, по данным SCImago Institution Ranking, третье место в мире по публикационной активности после Национального центра научных исследований Франции и Китайской академии наук, по ряду направлений успешно заменяет уничтоженную в 1990-е годы отраслевую науку.

Мы начали обеспечивать комфортные условия жизни и работы для наших сотрудников: обновляются институты, закупается оборудование, строятся новые корпуса (и все решения принимаются на конкурсной основе). В середине июля в Новосибирском академгородке сдан новый дом - молодые ученые получили 65 служебных квартир в бессрочное пользование на безвозмездной основе. То, что сейчас происходит, идет со всем этим вразрез.

Тем не менее законопроект хоть и является творением анонимных авторов, отражает мнение власти, за которую голосовало большинство населения. С этим необходимо считаться. Какой можно найти конструктив во всех этих решениях? Во-первых, вряд ли объединение трех государственных академий нанесет какой-то ущерб нашей работе - у нас давняя традиция взаимодействия с коллегами.

Во-вторых, я публично заявляю, не боясь обвинений в коллаборационизме, что создание Федерального агентства для управления академическим имуществом - благо. Мы 20 лет в одиночку вели борьбу с растаскиванием нашего имущественного комплекса, а федеральные агентства никакой заботы об этом не проявляли. Уверен, консолидация имущества и земель Сибирских отделений РАН, РАМН и Новосибирского государственного университета даст совершенно новые возможности использования ресурсов для решения наболевших вопросов развития территории Академгородка.

В-третьих, в реформировании управления наукой необходимо пойти дальше - на основе потенциала РАН и других государственных академий образовать федеральное агентство (в дальнейшем - министерство) фундаментальных исследований и технологий, как это принято во многих высокоразвитых в плане высоких технологий странах (Германия, Франция, Япония, Южная Корея). Задача агентства (министерства) - тщательно изучать тенденции развития мировой науки, выделять приоритетные направления исследования, разрабатывать дорожные карты, подробно их обсуждать. И только потом - после гласной и серьезной экспертизы - должны на уровне правительства утверждаться приоритетные направления и выделяться средства на финансирование фундаментальных исследований (естественно, на конкурсной основе). Тогда мы сможем выстроить грамотную научную политику, обеспечивающую быстрый прогресс на избранных направлениях. Такое предложение было разработано Президиумом СО РАН еще год назад.

К сожалению, пока не получилось вернуть в законопроект строку о статусе региональных отделений РАН, что отрицательно отразится на развитии регионов. Я недавно был на Продовольственном форуме в Алтайском крае. В этом регионе пока не удалось создать мощный академический научный центр, а проблемы производства агропромышленной продукции на основе новых биотехнологий стоят очень остро. Я посетил недавно созданную с помощью институтов СО РАН лабораторию биоинженерии и биотехнологии, где проводятся удивительно красивые исследования по выращиванию лекарственных трав в пробирках, чтобы установить, от чего зависит содержание в этих растениях полезных компонентов.

Конечно, Алтайскому краю необходим полноценный Институт биотехнологий. Как мы его будем создавать в отсутствие бюджетной строки для СО РАН? Я уже не говорю о глобальных проектах - освоение Арктики, создание нефтегазового комплекса в Восточной Сибири, вхождение сибирских университетов в Топ-100. Как вообще будет происходить развитие регионов? Все задачи будут решаться через Москву? Может, в правительстве и есть какие-то идеи по этому поводу, но они же ни с кем не обсуждаются, все делается тайными административными методами. А такая работа заранее обречена на неуспех и материальные потери.