http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=7e937213-e5ac-4d5c-a367-67e3d3baf9a6&print=1© 2024 Российская академия наук
Выбирать профессию Глебу Добровольскому пришлось еще в тридцатые годы прошлого века. Сегодня ученый с мировым именем, основатель и лидер знаменитой научной школы служит примером не только для сотен учеников, но и для многих тысяч исследователей разных специальностей. Старейшина корпуса руководителей проектов Российского фонда фундаментальных исследований продолжает бороться за гранты РФФИ...
Вышло как-то неловко: несмотря на протесты, из лабиринта коридоров биофака МГУ к лифту меня выводил ученый с мировым именем академик Глеб Всеволодович Добровольский. Больше часа продолжалось интервью, интересно было все - и настоящее, и прошлое директора Института экологического почвоведения МГУ, автора полутора десятков книг, учебников и около 600 статей. Говорил ученый просто блестяще. Ни разу не споткнувшись, называл массу имен, дат, перечислял события Бог знает какой давности и, что бросалось в глаза, держался чрезвычайно скромно, доброжелательно, так что и не чувствовалась огромная дистанция в положении и возрасте. Глеб Всеволодович родился во время Первой мировой войны, в 1915 году. Участник Великой Отечественной войны продолжает работать - возглавляет собственную научную школу МГУ “Эколого-генетические исследования почв в целях рационального использования земельных ресурсов”. Название академическое, а на практике все выглядит куда прозаичнее.
- С точки зрения обывателя, о почвах должно быть известно все - ведь земледелием человек начал заниматься еще до нашей эры. Что нового можно еще сказать?
- Верно, за 8000 лет земледелия опыт накоплен огромный. Чисто эмпирическим путем, постепенно собирались знания о разнообразии почв, пригодности их для выращивания сельскохозяйственных культур. Вплоть до второй половины XIX века единственное, что заботило практиков, как лучше обработать почвы, какие удобрения внести, какие культуры подобрать, чтобы собрать максимальный урожай. То был чисто утилитарный подход к агрономическому почвоведению, однако весьма результативный. Но постепенно даже плодородие знаменитого русского чернозема стало падать, участились засухи. Вольное экономическое общество России обратилось к молодому геологу, профессору Петербургского университета Василию Васильевичу Докучаеву с просьбой найти причину. Он нашел и объяснил: почвы не только предмет сельскохозяйственного труда, это совершенно особая природная среда. Ее необходимо исследовать, как минералы, растения, животных.
Так родилось научное почвоведение, часто его называют докучаевским. Как утверждал великий натуралист, эта наука изучает взаимодействие органического и минерального миров. Главное в работах корифея - происхождение почв, то есть их генезис. Потому докучаевское почвоведение называют генетическим. Этому понятию соответствует мысль греческого философа Гераклита: только тот может понять сущность вещей, кто знает их происхождение. Благодаря Докучаеву люди стали иначе относиться к почвам, и уже к концу XIX века достигли огромных успехов.
- Как ваши работы связаны с исследованиями Василия Докучаева?
- Связь прямая. Сегодня нас интересует не только происхождение и свойства почв, но и их роль в биосфере, наземных экосистемах. Почвы - многофункциональные природные тела. Они обладают физическими, химическими, биологическими и информационными функциями, оказывают влияние на состояние атмосферы, гидросферы, литосферы, всего живого на Земле. А потому требуют глубоких фундаментальных исследований.
- И служат ключом к прикладным?
- Да, новая методология почвоведения дает конкретные рекомендации. Из-за потепления климата, антропогенного воздействия, поступления в атмосферу углекислого газа существует опасность глобального экологического кризиса. Оказалось, что эмиссия углекислого газа из почв во много раз превосходит суммарные выбросы всей промышленности мира. Поэтому регулирование “дыхания почвы” значит очень много. И зависит от способов обработки, количества распаханных земель, качества вносимых органических и минеральных удобрений. Нельзя бездумно уничтожать леса и распахивать земли - это увеличивает выбросы углекислого газа. Почвы влияют и на состав гидросферы. Владимир Вернадский в свое время сказал: мы недостаточно учитываем роль биохимических процессов в почве, которые фактически определяют химический состав водоемов, рек и самого океана. Негативные эти процессы приближают экологический кризис Земли. Появился даже специальный термин - “тихий кризис” планеты. Он подкрадывается незаметно, так что мы не ощущаем его.
- Но население Земли увеличивается, кормить людей надо - как же не распахивать новые земли?
- На планете осталось всего около 9% общей площади суши, которые можно продуктивно использовать для земледелия. И делать это надо вдумчиво, осторожно. Что касается нашей страны, то уже несколько лет мы добиваемся от Государственной Думы принятия закона об охране почв России. С нами соглашаются... но закона все нет. А без него невозможно учесть состояние почв, рационально использовать распаханные земли. Напомню: только здоровые почвы дают качественные продукты питания.
- Есть ли данные, сколько у нас истощенных почв?
- Площадь пораженных процессами эрозии и антропогенными загрязнениями почв достигает 50-60%. Это очень много. Мы выращиваем продукты, вместе с ними берем из почвы элементы питания растений, но не возвращаем их - происходит истощение земли. А возвращать эти элементы надо в виде органических и минеральных удобрений. Последних мы добываем очень много, в том числе фосфорных. Но большую часть продаем за рубеж, хотя нам самим не хватает. Потому так нужен закон об охране почв, учете их состояния.
- А как становятся почвоведами? Как вы, москвич, выбрали эту специальность?
- Я из “детей Арбата”. Учился в школе, что находилась в Кривоарбатском переулке. А на выбор профессии повлиял отец - он был агрономом и очень общительным, гостеприимным человеком. Я всегда с интересом слушал разговоры наших многочисленных гостей-агрономов. И еще в детстве твердо решил, что обязательно стану натуралистом. Окончил школу в 1931 году. Времена были суровые: выбор за меня сделала специальная комиссия, направив вместо вуза в фабрично-заводское училище получать профессию техника-инструментальщика. Но после ФЗУ поступил на почвенно-географический факультет университета (1933 год). Разрешение все же мне дали, хотя неприятности были.
Получил диплом, поступил в аспирантуру, но уже шел 1939 год, началась мировая война, и меня призвали в армию. Попал в полковую школу пехоты в Иркутске, но в 1940-м был переведен в инженерно-аэродромный батальон Забайкальского военного округа. Произошло это так. В один из приездов в отпуск написал письмо в ЦК партии. Просил, чтобы для дальнейшей службы использовали мои профессиональные знания, полученные в МГУ. Опустил письмо в почтовый ящик... и чрезвычайно удивился, когда меня перевели в авиачасть, где служил сначала техником-геодезистом, а закончил службу инженером аэродромного отдела 12-й Воздушной армии. Обязанность моя была находить удобные места для сооружения как полевых взлетно-посадочных полос, так и крупных аэродромов. Зимой 1940 года нас неожиданно погрузили в эшелон и через всю страну повезли в Карелию - воевать против финнов. Выдали карабин, лыжи, маскхалат, но судьба распорядилась иначе: пока мы ехали, был заключен мир, и я вернулся обратно на границу с Монголией. Во время службы вел почвенно-геоморфологические наблюдения, тогда же опубликовал свою первую научную работу об истории древних речных долин и озер Забайкалья.
Мне предлагали остаться в армии, соблазняя возможностью дослужиться до генеральского звания. Но в феврале 1946-го я демобилизовался, вернулся в Москву и сразу же пошел восстанавливаться в аспирантуре, хотя мне шел уже 31-й год. Учился на Моховой - в родовом гнезде Московского университета. До сих пор это мое любимое место в Москве. Затем переехал сюда, на Воробьевы горы. В сороковые здесь еще были маленькие деревушки. Моя жена участвовала в обследовании местных почв, а спустя всего четыре года после окончания войны скоростными темпами построили высотное здание (в 49-м начали строительство, в 53-м закончили). Помню торжественное открытие нового МГУ - я поднимаюсь по ступеням храма знаний. Подумал: неужели я буду здесь работать! Помню необыкновенное чувство восторга, счастья.
- А на что аспирант в 31 год кормил семью?
- Семья у меня была давно - я женился в 1938 году еще до ухода в армию, а к тому времени у меня росли две дочери. (Моя жена окончила тот же факультет, что и я. Вместе мы прожили 73 года). А жил я не только на аспирантскую стипендию, но и на зарплату начальника экспедиционного отряда МГУ по изучению Сальских степей и нижнего Дона. Мы исследовали огромный край, составляли почвенные карты для проведения мелиорации и орошения почв.
В МГУ я работаю 66 лет. В 1996 году организовал единственный в стране Институт экологического почвоведения. Изучение роли почв в биосфере, наземных экосистемах и в жизни человека - такова его направленность.
- И сколько сотрудников в вашем институте?
- Всего 15, зато специалисты высокого класса. К сожалению, и население, и даже многие ученые до сих пор воспринимают почвоведение как узко прикладную отрасль сельскохозяйственных знаний. В действительности, наука о почве - широкая фундаментальная естественноисторическая дисциплина, близкая геологии, биологии, географии, сельскохозяйственным наукам. Недаром в структурных подразделениях Академии наук и университетах почвоведение в разные годы соединяют то с геологическими, то с географическими, то с биологическими науками. И едва ли не самым большим делом своей жизни считаю создание при поддержке ректората МГУ и наших сотрудников самостоятельного факультета почвоведения - пока единственного в системе университетского образования (17 лет, с 1973 по 1990 год, я был его деканом). Сегодня и в нашей стране, и в большинстве стран мира начинают понимать: почва - незаменимый, уникальный дар природы, без нее невозможно сохранить биологическое разнообразие на Земле, вообще продолжать на ней жизнь! Горжусь, что Россия признана родиной мировой науки о почвах. Это произошло еще в 1927 году, когда на первом мировом конгрессе почвоведов в Вашингтоне вклад Василия Докучаева в эту науку получил высочайшую оценку.
Над моим столом весит портрет этого выдающегося, самобытного ученого, кстати, учителя Владимира Вернадского, всю жизнь его почитавшего. По мере сил стараюсь продолжать, развивать учение великого почвоведа. Для этого, повторюсь, создал научную школу и горд, что в ней работает несколько сотен моих учеников. Благодарен судьбе, сделавшей мне такой подарок: прожить долгую, трудную, но счастливую и не бесполезную жизнь.
- А нынешнюю молодежь почвоведение интересует?
- Да, у нас есть студенты, выбравшие эту профессию. Не скажу, что это коллективное увлечение, как было в эпоху СССР. Сегодня мы опираемся на энтузиастов: они идут в аспирантуру, защищают диссертации и с большим успехом работают по специальности.
- Какую помощь вам оказывает РФФИ?
- Очень большую. С самого начала образования фонда я постоянно получал гранты на проведение фундаментальных исследований, выпуск серии научных трудов, а также карты почвенно-экологического районирования. Правда, в нынешнем году с грустью обнаружил, что две мои заявки на издание интереснейших работ не поддержаны. Но отношусь к этому спокойно. Надеюсь, что мои работы еще выиграют гранты.