http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=7fe2255e-bc90-488f-8fba-f77872184643&print=1© 2024 Российская академия наук
Познание в широком смысле
Институт философии РАН только что завершил фундаментальный проект – издание «Энциклопедии эпистемологии и философии науки» (М., 2009). Об истоках проекта, его миссии и перспективах рассказывает главный редактор и составитель энциклопедии Илья Касавин – член-корреспондент РАН, доктор философских наук, профессор, заведующий сектором социальной эпистемологии Института философии РАН, главный редактор журнала «Эпистемология & философия науки».
– Илья Теодорович, насколько нужны сегодня такого рода издания, как «Энциклопедия эпистемологии и философии науки»?
– Это ожидаемый вопрос. Конечно, он возникает, потому что это очень масштабное и крупное издание. (Объем издания – 1248 страниц энциклопедического формата. – А.В.). На его подготовку было потрачено много сил – свыше 150 авторов (философов, социологов, психологов, физиков, математиков и др.) работали над этой энциклопедией шесть лет. Среди них – три академика и четыре члена-корреспондента РАН, члены других академий, более 100 докторов наук. Если следовать кантовской логике, я бы даже дополнил ваш вопрос: «для чего?» вопросом «как это возможно?». К чему все эти усилия – это одна сторона вопроса. А другая – как же все-таки этих людей удалось уговорить так долго работать…
Эпистемология – это современное, калькированное с английского языка, название теории познания. Или просто – философское учение о познании.
Философия науки – это изучение собственно научного познания. И не только познания, но и того, какова эта самая наука. В том числе и наука как социокультурная форма деятельности, как институт. Все это входит в сферу интересов философии науки.
А вот объединение эпистемологии и философии науки выполнено было не случайно, для того чтобы преодолеть разрыв, который в последние годы здесь наметился. Это важно и для исследователей, и для преподавателей философии, и для студентов – все они будут читать нашу энциклопедию.
– Вы и журнал уже пять лет издаете, очень интересный, на мой взгляд, под таким же названием – «Эпистемология & философия науки»…
– Совершенно верно. Это – некоторая философская программа, направленная на пропаганду значения серьезной, теоретической, академической философии. Но, возвращаясь к первому вопросу, – зачем и как это стало возможно?
Такого рода проект не вытекает впрямую из каких-то практических потребностей общества. Не вытекает из тех возможностей, которые общество и государство философам предоставляют. Это, если хотите, наоборот – некий challenge, вызов, нечто призванное обратить на себя внимание, доказать ценность и состоятельность философии. Желание ответить на этот вызов и заставило всех нас трудиться практически на энтузиазме.
– В энциклопедии определенное место уделено анализу эзотеризма, алхимии, мистических учений… Авторы этих статей, казалось бы, полагают, что это равноправные с наукой способы познания окружающего мира. Можно ли уравнять в правах научный способ познания и все другие?
– Это очень важный вопрос, в особенности в наши дни. Сегодня наука и философия испытывают серьезные трудности и не получают достаточного финансирования от государства, а коллектив Института философии РАН в год его восьмидесятилетия – не могу об этом промолчать – даже хотят выселить в никуда из законно занимаемого здания в центре Москвы. Сегодня мы должны отстаивать самоценность науки и рациональной философии, в этом и состоит основная задача энциклопедии.
Мы не можем уравнять в правах научное и вненаучное познание. У них совершенно разные права и разные возможности.
Истина, конечно же, есть непременный идеал познания. Мы хорошо знаем, что наука в своих высших достижениях дает нам объективное знание о мире, которым мы можем руководствоваться в практике, в том числе и в социальной. И большие сомнения существуют по поводу того, что религиозное или мистическое знание такого рода возможность нам может дать. Однако это взгляд на вещи с точки зрения здравого смысла, который вполне состоятелен, но представляет собой только исходный пункт философского рассмотрения.
Эпистемолог же, как и всякий ученый-гуманитарий, подходит к самым разным культурным феноменам с выражением любопытства и со стремлением их изучить. Одно дело – поставить задачу изучения не только науки, но и иных культурных феноменов: а нет ли в них чего-то такого, что тоже напоминает нам познание. И другое дело сказать: наука и магия – это одно и то же. Это фактически неверное утверждение, которое на руку только тем, кто хочет дискредитации науки и философии...
– Допустим. Но вот цитата из вашей вступительной статьи к энциклопедии: «Сегодня все шире укореняется мнение, что научное познание не только не универсально, но, напротив, представляет собой, как говорят математики, предельный, вырожденный случай».
– Вот именно! И это совершенно верно. Конечно же, научное познание не универсально. Вы что – будете читать Эйнштейна, если столкнетесь с какими-то проблемами в личной жизни? Нет, не будете.
Наука занимается своей, достаточно узкой, областью. Она не исчерпывает нашей жизни. Было бы наивно полагать, что с помощью научных методов мы сможем решить все наши личные или социальные проблемы. И никакой нормальный ученый такого мнения не придерживается. Идеология сциентизма, которая на этом настаивает, как раз лежала в основе марксистской теории. И от этого, конечно же, следует отказаться.
Надо предоставить людям – во всех демократических обществах это сделано – возможность верить в то, во что они хотят. Вы же не хотите запретить нашим гражданам ходить в церковь? Это не исключает того, что светское образование должно строиться на научных знаниях; что в промышленности эффективнее использовать результаты науки, а не магии; что медицина в первую очередь должна опираться на научные исследования и клинический опыт, а только во вторую – на некоторые ненаучные верования. Так, вызывает одобрение то, что теологию не включили в состав научных специальностей ВАКа, хотя такое намерение было. Это ведь нам, ученым и философам, удалось доказать, что теология и наука – вещи разные.
Хочу подчеркнуть, многие ученые отделяют друг от друга сферу науки, сферу религии, сферу повседневного опыта и так далее. Мы исходим из этой же позиции: мы разделяем все эти сферы знания, и значит, их надо и изучать по-разному.
– Разве вы разделяете? Наоборот, вы создаете некий «микс».
– Сегодня имеет место тенденция радикального расширения предмета теории познания. Если раньше, скажем, в трудах таких классиков, как Маркс, Кант, Поппер, наука понималась как единственно достойный для философского исследования вид знания, то сегодня это не так.
Так, мы знаем, что повседневное знание и сознание исследуются социологами, ведь они изучают мнения людей по поводу современного общества. Социология – типично научный способ исследования повседневного знания. Значит, оно существует наряду с научным. Эпистемолог также изучает повседневность как тип знания, пусть и иными методами.
– Тогда – несколько вопросов непосредственно по тексту энциклопедии. Об одном и том же предмете у вас пишут часто две-три статьи разные авторы. В чем здесь задумка была?
– Такого рода опыт уже фрагментарно использовался в предшествующих энциклопедических изданиях. Скажем, была издана в 1970 году «Философская энциклопедия» (пятитомное издание, 1960–1970 годы – А.В.), и там ряд статей был подготовлен с противоположных или дополняющих друг друга позиций. Например, знаменитая статья «Идеальное» была написана двумя философами, которые публично вели споры, которые и нашли отражение в «Философской энциклопедии».
В «Энциклопедии эпистемологии и философии науки» предпринята попытка комбинировать конфликтующие или дополняющие друг друга позиции по некоторым вопросам. Если мы посмотрим статью «Сознание», то она написана тремя авторами, которые занимают разные позиции: академик Владислав Лекторский опирается на традицию аналитической философии, Виктор Молчанов пишет ту же самую статью с позиций феноменологии, а известный психолог Владимир Зинченко выражает свою позицию как философствующий ученый.
– По-моему, издание получилось не совсем обычным еще и вот по какой причине. Ведь энциклопедический жанр подразумевает фиксацию опыта на данный момент. У вас же – очень много полемики, сослагательного наклонения. Может быть, вы просто за формой (вернее – в форме) энциклопедии «протащили» очень толстый сборник исследовательских работ?
– Иной и не могла быть энциклопедия теоретической философии в период столь бурных трансформаций в данной области. Это – книга, которая имеет под собой определенную идеологию, даже политику, если хотите. Имеет определенную структуру. Мы пытались совместить изложение того, что в нашей философии устоялось, и одновременно дать представление о том, что находится на переднем крае науки.
Сегодня, в эпоху краха всех и всяческих парадигм, очень трудно зафиксировать – и в особенности это справедливо для российской философии – то, что устоялось. У нас сегодня философия заново становится. Это становление мы и пытались отрефлексировать. А, кроме того, пытались сделать некоторый прогноз, отразив это в исследовательских статьях.
Если вы откроете четырехтомное издание «Новой философской энциклопедии», которая вышла в 2001 году, там тоже найдете много исследовательских статей. Мы продолжаем эту линию, но в более специализированном плане. Это – дисциплинарная энциклопедия. И в этом смысле – это действительно нечто новое. Задача состояла в том, чтобы не только создать некоторый теоретический труд, пусть даже и очень оригинальный, которому нет аналогов в мире…
– Неужели действительно нет аналогов?!
– Как это ни удивительно, но это действительно так. И тому есть довольно банальное объяснение. Конечно же, в Англии, в Америке или в Германии достаточно специалистов в этой сфере, больше, чем у нас, к сожалению. Они, безусловно, могли бы собраться в некий коллектив и создать подобного рода проект. Но чтобы такую энциклопедию собрать, скажем, в Германии, нужно не меньше двух миллионов евро, а мы ее сделали, располагая всего двумя миллионами рублей. Финансирование в основном было получено от Российского гуманитарного научного фонда, за что ему огромная благодарность…
– Вы в своей вступительной статье специально отмечаете, что заказывали статьи для энциклопедии только авторам, для которых русский язык – родной. Поясните, пожалуйста, с чем это было связано?
– Повторяю, задача состояла не только в том, чтобы создать теоретически значимый труд, но и в том, чтобы цементировать научное сообщество, которое занимается философским исследованием познания. Это сообщество в течение последних двух десятилетий переживает нелегкие времена. Раньше в нем работали наиболее талантливые люди, которые искали неполитической ниши.
Собрав свыше 150 специалистов в этой области, именно и в первую очередь – россиян, мы (льщу себя надеждой) получили представление о том, в каком состоянии это сообщество сегодня находится, и, наверное, дали некоторую надежду этим людям, что оно будет укрепляться и развиваться.
И все же я вам должен сказать, что не так-то просто было, запланировав и даже заказав написание тех или иных статей, получить их от авторов. Их надо еще написать. Я вам приведу поразивший меня пример.
Ни в одном отечественном энциклопедическом издании до сих пор не было статьи «Философия сознания», а ведь это одно из главных направлений развития мировой философии. Мы решили эту лакуну восполнить. Оказалось, что никто не в состоянии написать эту статью, хотя мы предлагали всем наиболее крупным специалистам в этой области ее подготовить. В итоге нам пришлось обратиться к Рому Харре, оксфордскому философу и одновременно профессору психологии в Вашингтоне. Через неделю он прислал текст. Это был единственный случай, когда мы обратились к автору из дальнего зарубежья. В этом смысле, если хотите, наше издание имеет вполне патриотический характер.
– В энциклопедии есть статья «Цитирование в науке» Ирины Маршаковой-Шайкевич. Очень подробная, фактурная социологическая статья. Но что мне не хватило – так это именно философского осмысления: а как возникший институт цитирования и импакт-факторов изменил мировую науку как социальный институт, способ получения знаний, коммуникации между учеными…
– Андрей Геннадьевич, ваш вопрос чрезвычайно интересен. Но не только в нашей энциклопедии, но вообще в нашей философии вы на него ответа не найдете. Потому что это достаточно новая тема и ее еще не успели разработать.
Если мы приводим в нашей энциклопедии статьи историков и социологов науки, то нельзя от них всякий раз требовать философских обобщений. Они изучают некоторые факты, относящиеся, скажем, к социальному бытию науки, но перед ними не стоит задача философски осмыслить эти факты.
В том-то и дело, что мы публиковали в энциклопедии не только статьи по философии науки, но те статьи, которые дают информацию для философов и побуждают их к собственной работе.
Я хотел бы привлечь внимание к тому, чем – среди прочего – эта энциклопедия отличается от энциклопедического словаря. В словарях обычно есть статьи о персоналиях. Мы решили от этого отказаться. Информацию о том, когда родился Аристотель или когда умер Платон, можно найти во всех других энциклопедических изданиях. Для нас было важно раскрыть содержание их идей. И это было сделано через статьи об их работах. Такого количества и качества статей о трудах философов и ученых, как мне представляется, ни в одном другом издании найти нельзя. И мне кажется – это очень полезно, так как далеко не все в состоянии найти эти труды, прочитать их, тем более что многие из них – на иностранных языках. Человек понимает, чего он не знает, но знать должен. По крайней мере потребность знать то, чего я еще не знаю, «Энциклопедия эпистемологии и философии науки» полностью удовлетворяет.
– Тем более жалко, и даже удивительно в некотором роде, что нет статьи, посвященной «Математическим началам натуральной философии» Ньютона. Ведь это одна из основополагающих для европейской да и для мировой науки работ. Именно в концептуальном плане.
– Вы правы, это – редакторская ошибка. У нас была эта статья, написанная Кирсановым, к сожалению, уже умершим. В силу технической недоработки она выпала из окончательной верстки. Это типичный пример того, что некоторые вещи, по разным причинам, не попали в издание, хотя необходимость их присутствия очевидна. Постараемся учесть это в следующем издании.
– Есть статьи «Алхимия» и «Астрология». Но нет статьи, посвященной третьей тайной науке – каббале.
– Это верно. У нас есть несколько авторов, которые такую статью могли бы написать. Но то, что нам предлагали, нас не удовлетворило.
– Мне нравится ваш жесткий редакторский подход. В этом смысле, может, и хорошо, что в энциклопедии отсутствует статья «Нанотехнологии»…
– Я должен сказать, что в журнале «Эпистемология & философия науки» мы сделали ряд публикаций, посвященных нанотехнологиям. Но в области философского осмысления этого научного и технологического феномена еще очень много неясного. Это как раз тот случай, когда мы избегали вещей не совсем ясных, для того чтобы не создавать у людей иллюзию ясности: вот, дескать, в энциклопедии это прописано – теперь мы знаем, что это такое. Думаю, что это как раз такое перспективное поле для исследований, которым надо заниматься.