http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=8032da8f-6ab3-4958-97c6-5daa038b2803&print=1© 2024 Российская академия наук
— Ноль — такое количество людей в мире погибло в результате употребления ГМО. Почти весь инсулин, необходимый для диабетиков, получен с использованием генетически модифицированных организмов. С чем тогда связана такая активность противников ГМО?
— В Америке был проведен социологический опрос, который показал, что примерно 82% американцев выступают за маркировку ГМО. Но тот же самый опрос продемонстрировал, что 81% опрошенных выступают за обязательную маркировку продуктов, содержащих ДНК! ДНК есть во всех живых организмах, и население этого просто не понимает.
По-видимому, люди также не понимают, что такое ГМО, и поэтому боятся этого страшного слова из трех букв.
Такая ситуация играет на руку, например, некоторым торговым компаниям, которые получают больше прибыли от товара с этикеткой «не содержит ГМО». По опросам ВЦИОМа, три четверти россиян признаются, что готовы заплатить больше за продукты, не содержащие ГМО. Противником ГМО, активно раскачивающим лодку, является также химическая промышленность, производящая пестициды.
Им невыгодны ГМО, устойчивые к вредителям.
И есть еще люди, которые выезжают на самой этой маркировке, создают черные списки продуктов, которые, по их мнению, содержат ГМО, и так далее.
— А как относиться к ученым, которые выступают против ГМО?
— Нужно понимать, что таких ученых можно по пальцам одной руки пересчитать. Они просто очень громкие, и их постоянно показывают по телевизору. В США 89% всех ученых считают, что ГМО не опаснее, чем обычные продукты. Сторонников ГМО среди биологов еще больше. Я среди своих коллег не знаю никого, кто выступал бы против ГМО.
— Зачем нам вообще нужны ГМО? Ведь существует мнение, что сорта растений и породы животных, полученные методом селекции, способны сполна обеспечить население планеты продовольствием.
— Если вы прекратите использовать пестициды, то ничего выращивать не сможете. ГМО являются альтернативой пестицидам, в том числе вредным для здоровья. Поэтому вопрос не только в обеспечении продовольствием, вопрос еще в обеспечении качественным продовольствием. Кроме того, ГМО позволяют выращивать то же самое количество продуктов на меньшей площади, так как растения не съедают вредители, а это наносит меньше ущерба окружающей среде. А иногда «не-ГМО» выращивать просто невозможно.
Вот еще пример: на Гавайях в 1950–1960-х годах из-за вспышки вирусной инфекции пропали почти все посевы папайи. В течение десятилетий гавайцы пытались вывести устойчивую к вирусу папайю методами селекции, но ничего не получалось, пока не придумали ГМ-папайю. Также ГМО способствуют биоразнообразию:
на севере можно выращивать растения, которые устойчивы к холоду, на юге — к засухе.
Или, например, вам нужен витамин А, но получать его химическим путем дорого. Поэтому можно просто создать с помощью генной инженерии «золотой рис», богатый бета-каротином, из которого получается витамин А, и бесплатно его выращивать.
— Какие глупые и недоказуемые аргументы приводят противники ГМО?
— Один из самых глупых — что ГМО приводят к смене пола у людей.
— В чем преимущество ГМО перед селекцией?
— Во-первых, селекция требует больше времени. Во-вторых, в случае с ГМО мы точно знаем все о конечном результате: какой был использован ген, токсичен ли белок. В случае селекции мы не знаем, какие генетические изменения привели к полученному признаку.
— Науке не известно ни об одном факте вреда от ГМО. А были ли небезопасные результаты селекции?
— Были небезопасные результаты культивирования. Например, в СССР пытались выращивать борщевик Сосновского. И это привело к проблемам, потому что он убежал в дикую природу и стал сорняком, с которым было сложно бороться. Если человек до него дотронется, а потом протянет руку к солнцу, будет сильный ожог. У меня так однокурсник пострадал, не сильно, правда.
— Генотерапия — это тоже генетическая модификация, направленная на внесение изменений в генетический аппарат соматических клеток человека в целях лечения заболеваний. Методика получения ГМО и генотерапия — это одна и та же методика?
— Они отличаются, потому что одно дело, когда вы хотите модифицировать одну клетку, из которой потом вырастет целый организм, а другое дело, когда вы хотите изменить часть клеток уже взрослого организма. Типичная проблема: у человека гемофилия, кровь не сворачивается, потому что есть мутация в гене, который отвечает за свертывание крови. Тогда вы можете взять ген, который нужен для свертывания крови, и специальный вирус, который пытается доставить этот ген прямо в клетки печени.
Если вы возьмете другой вирус, то он встроит ген в другие клетки. Таким образом, при генотерапии используются немного другие технические подходы. Генотерапия — это очень перспективная технология, однако ее вклад в благополучие человечества пока несравнимо меньше, чем вклад генной инженерии растений и микроорганизмов.
— Как вы считаете, возможно, что в будущем будут созданы ГМ-люди, живущие намного дольше, чем сейчас?
— На мышах уже проводили опыты, когда им до рождения вносили множество генных модификаций, в результате мыши жили примерно в 1,5 раза дольше. Для продления жизни взрослой мыши нужны другие подходы. Сейчас возможно продление жизни взрослым мышам на 20–30%.
А вообще, мне кажется, продление жизни человека — это вопрос времени.
И никакие законы физики продлению жизни не противоречат. То, доживем ли мы до создания технологий, существенно продлевающих жизнь, зависит от того, как интенсивно мы будем развивать биотехнологии.
— Генетика была признана лженаукой в СССР. А что происходит с отечественной генной инженерией сейчас?
— В законодательстве происходит очевидное ухудшение ситуации, потому что люди, которые не разбираются в генной инженерии, пытаются принимать законы в этой сфере, наслушавшись очень странных людей вроде Ирины Ермаковой, которая считает, что мужчины произошли от амазонок-гермафродитов. Второй момент касается науки. Генная инженерия — область, где сложно отстать от мирового уровня. Просто потому, что можно адаптировать уже существующие биотехнологии к тем культурам, которые произрастают в России.
Этим у нас занимаются, и даже есть определенные научные достижения. Но коммерциализировать эти разработки у нас невозможно: слишком высоки риски, что примут какой-нибудь антигэмэошный закон и ваш бизнес просто закроют.
Отношение общества к ГМО стабильно негативное. И во многом это негативное отношение вызвано плохо работающими журналистами, которые создают видеосюжеты по теме, в которой они не разбираются, нагнетают страхи и не слушают профессиональных молекулярных биологов.
— Если говорить о спорах между сторонниками и противниками ГМО, то чем это противостояние в России отличается от стран Запада? И с чем это связано?
— Общественная и научная дискуссии по поводу ГМО в России и на Западе имеют похожий характер. Разница в том, что на Западе политиков консультируют настоящие специалисты. Поэтому ГМО в США разрешены и используются. В Европе против ГМО выступает лобби «зеленых». Они преследуют благородные цели, но при этом им не хватает образования. Они не понимают, что та же генная инженерия может помочь окружающей среде, например уменьшить использование пестицидов на полях. Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Там, где «зеленое» лобби слабее, например в Испании, ГМО активно выращиваются. В России же рассматривают очень странный законопроект, который может навредить развитию биотехнологий.
Он не запрещает импорт ГМО, но мешает выращивать отечественные сорта.
— Насколько биоэтика и биоэтические принципы мешают современной науке? Ведь если бы раньше биоэтика была столь сильна, мы бы никогда не получили результатов таких экспериментов, как «Третья волна», Стэнфордский тюремный эксперимент или эксперимент Милгрэма.
— Биоэтика, с одной стороны, очень нужна, с другой — она шагнула слишком далеко. После опытов доктора Менгеле все схватились за голову и поняли, что биоэтика необходима. И начали появляться различные принципы: нельзя ставить на людях опыты без их согласия, нельзя подвергать животных ненужным страданиям. Но специалисты, которые все это придумали, давно ушли на пенсию, а их последователи поняли, что все основные вопросы уже решены. И довели дело до абсурда.
Например, если в ресторане можно заказать живую устрицу и разрезать ее ножом, полив лимонным соком, то в лаборатории то же самое с устрицей проделать не получится. Научную публикацию завернут, потому что не были соблюдены биоэтические принципы. От биоэтики особенно страдают область клонирования человека и область исследования человеческих эмбрионов. Я думаю, что скоро какая-нибудь перспективная страна даст отпор всем комиссиям и скажет: «Мы будем ставить опыты в этой сфере!» В эту страну сразу побегут инвестиции, и там откроется огромное количество влиятельных компаний.
— Но этой страной будет не Россия?
— Скорее всего, это будет Китай. А могла бы быть Россия!