Версия для печати
Вернуться к списку

ИЗ ПРОВАЛА

В течение всего 2005 года критика запланированной Минобрнауки сегрегационной реформы образования была одной из ведущих тем нашей газеты. Последствия этой реформы могли быть катастрофичны для страны. И потому их нельзя было допустить. Общество, образовательное сообщество, СМИ поднялись против этой реформы - она захлебнулась, не начавшись.

Основной итог прошедшего года

Прошедший год разворачивался для системы образования драматично. За три недели до его начала - 9 декабря 2004-го правительство в силу своей неразборчивости и некомпетентности, не напрягая хилый мозговой ресурс, в основном одобрило предложенные Минобрнауки так называемые Приоритетные направления развития образовательной системы Российской Федерации. Это означало объявление войны образованию.

Впервые в новейшей истории российского образования давался старт новой реакционной образовательной политике, направленной на насаждение платности образования, на его социальную сегрегацию и коммерциализацию. Образование превращалось из средства обогащения духовного, культурного и интеллектуального потенциала нации, ускорения социально-экономического развития страны, роста ее конкурентоспособности в инструмент оскопления и того, и другого, и третьего.

Однако мы живем в столь непредсказуемой, зазеркальной стране, что в ней одни фундаментальные пороки правительственной политики подчас перечеркивают другие. Феноменальный провал монетизации льгот, выплеснувший на улицы миллионы возмущенных граждан, поверг власть в такой шок, что она почла за лучшее приостановить все остальные намеченные социальные, точнее - антисоциальные реформы.

Это был первый, предупредительный залп и по гусеницам вышедшей на старт антисоциальной образовательной реформы. Бульдозер реформы забуксовал. После чего Минобрнауки на полгода впало в небытие. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Вместе с тем было бы наивно полагать, что только один залп остановит "реформаторов", разгоряченных перспективами сверхдоходности идей сегрегации и коммерциализации образования. Именно поэтому общество, образовательное сообщество, СМИ восстали против этих идей и реакционной образовательной реформы в целом, обрушив на нее шквальный огонь жесточайшей критики. Только что вышедшая книга "Реформа против образования (по материалам СМИ)" в полной мере отразила этот гневный общественный протест.

Апогеем общественного протеста стало обращение работников образования к президенту страны, в котором они твердо заявили, что "не могут мириться с таким проведением реформ, которое ведет к дальнейшему углублению дифференциации населения, деградации человеческого потенциала и как следствие - к росту социальной напряженности в обществе". Под этим обращением стояло более ТРЕХ МИЛЛИОНОВ подписей. Это был беспрецедентный образовательный референдум, остановивший реформу на подступах к образованию.

Впервые, повторю, за последние 15 лет правительство двинулось по тропе откровенной реакции в образовании. И впервые в 2005 году обществу удалось это движение сломать. Власть вынуждена была дать задний ход. Ибо она бесчинствует лишь до тех пор, пока не встречает общественного сопротивления.

Эта остановка реакционной образовательной реформы силами общества и образовательного сообщества и есть основной итог прошедшего года в сфере образования. И от того, насколько и впредь общество будет мужественным и активным, зависит последующее развитие событий в этой сфере.

Рыночные носороги из Минобрнауки, правда, попытались пойти напролом, заявив, что "трех миллионов подписей для них мало, так как в сфере образования работают 5, 5 млн. человек". Но благо во власти, помимо подобной преобладающей популяции, еще есть хоть немного, но думающих людей, адекватно оценивающих ситуацию. Способных сделать выводы из того факта, что на конец 2005 года 97 процентов всех забастовок в России были проведены работниками образования. И не без влияния этих сохранивших здравомыслие людей Минобрнауки пришлось не только пригасить свой разрушительный "реформаторский" пыл, но и признать многие допущенные им грубейшие ошибки. В частности - обвальный сброс ПТУ с федерального на региональный и муниципальный уровень, что едва не привело к крушению системы начального профессионального образования.

Президент В. Путин был первым, если не единственным реальным политиком во всей нашей заскорузлой власти, кто увидел и масштаб общественного протеста против планируемой реформы образования, и опасность зреющего социального взрыва, и отложенные последствия того и другого для 2008 года. И потому он вынужден был вмешаться в дела образования.

В свое время академик Т. Заславская, говоря об агрессивном отношении нынешнего правительства к науке и образованию, отмечала: "Министром науки и образования назначен человек, который, похоже, хотел бы искоренить и то, и другое" ("Новая газета", 28-30 марта 2005 г.). Эти слова отнюдь не были преувеличением. Как показал опыт, они имели под собой веские основания.

Ситуация в образовании в середине 2005 года один в один воспроизводила ситуацию в сфере науки конца 2004-го. Тогда Минобрнауки под сурдинку Всемирного банка попыталось разгромить науку, приватизировав до 90 процентов отечественных научных учреждений. Это, естественно, вызвало бунт ученых, которые провели акцию протеста и потребовали немедленной отставки министра образования и науки. В итоге в дело вынужден был вмешаться президент страны, потребовав поиска адекватных средств обновления и реорганизации российской науки.

Летом 2005 года абсолютно аналогичную ситуацию мы имели уже в образовательной сфере: накат реакционной реформы Минобрнауки на образование, бурный протест общества и педагогического сообщества и вновь - вынужденное вмешательство президента.

Нечто подобное происходило и в здравоохранении, в социальной сфере в целом. Власть встала перед необходимостью проведения системных мер. Так появились "сентябрьские тезисы" президента В. Путина.

Национальный проект - суррогат модернизации образования

И с политической, и с социальной точки зрения "сентябрьские тезисы" президента прозвучали именно тогда, когда это было необходимо. Время было выбрано предельно точно. Общественное недовольство и общей социальной, и образовательной политикой правительства подходило к точке кипения. Чтобы разрядить взрывоопасную ситуацию, президент выступил с предложением реализации ряда проектов в социальной сфере.

В политическом плане, однако, президентские тезисы выглядели явно неоднозначно. В них более чем отчетливо было видно понимание опасности нынешнего социально-экономического курса правительства (в первую очередь для власти), поскольку он уже не раз приводил к серьезным социальным потрясениям. Но в тезисах, по сути не улавливалось адекватного понимания вредоносности этого курса для страны, который парализовал ее развитие.

С одной стороны, говоря словами И. Хакамада, президент "давно уже понял, что правительство - это такой черный ящик, в котором тонет все". С другой стороны - возникают сомнения, понимает ли должным образом президент то, что давно уже поняло по меньшей мере полстраны и что четко сформулировал директор Института международных экономических и политических исследований РАН академик Р. Гринберг: "Главную угрозу для нашей страны представляет собственное правительство, которое работает крайне неэффективно. России угрожает только некомпетентность собственных начальников, которые даже из сверхдоходов, получаемых от нефти, не могут извлечь должной выгоды" ("Независимая газета", 05. 09. 05).

В этом смысле - соотнесенности понимания опасности и недопонимания (или недооценки) вредоносности нынешнего социально-экономического курса правительства - президентские тезисы - весьма трудная для власти и весьма паллиативная корректировка курса "влево". Так как власть убедилась, что избранный ею крайне "правый курс" отторгается, а подчас и разбивается преобладающе "левым" общественным сознанием. Водораздел между ними - глубоко укорененное в российском народе ЧУВСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ, которого напрочь лишено нынешнее правительство либеральных фундаменталистов.

Как отмечалось в прессе, "негативная реакция общества на любые инициативы властей в сфере социальной политики летние опросы общественного мнения показали, что подавляющее большинство россиян (до 80 процентов) категорически не приемлет каких-либо серьезных преобразований в системе здравоохранения и образования. В обществе накопилась большая усталость от проведения реформ. Кроме того, мы имеем ситуацию резко снизившегося доверия к власти, что тоже делает маловероятной позитивную реакцию" ("Московские новости", 16-22. 09. 05).

"Резко снизившегося доверия к власти" - это еще мягко сказано. По данным "Деловой России", власти не доверяют 96 процентов населения страны. В этих условиях нельзя было не провести определенную "левую" корректировку курса. Как нельзя было серьезно не переформировать правительство, чего, однако, не было сделано. Хотя, как справедливо заявляет М. С. Горбачев, "нам нужно другое правительство уже сейчас". Но не только нам - президенту тоже. И в электоральных интересах, и в интересах страны.

Ярчайшим проявлением стратегической слепоты и функциональной недееспособности нынешнего правительства является имитационная деятельность Минобрнауки и в частности так называемый национальный проект в области образования. Этот "проект" подробно рассмотренный нами в предыдущей статье, оказался крайне неудачным ("Россия", 27 октября - 2 ноября 2005 г.). Называя вещи своими именами, приходится констатировать, что анонимные и явно некомпетентные разработчики данного квазипроекта весьма серьезно подвели президента.

Главный, фундаментальный порок этого "проекта" состоит в том, что он не имеет никакого отношения к ключевым задачам модернизации и развития российского образования. Это какой-то аппаратный суррогат модернизации, выброшенный неизвестно зачем (разве что как некачественный PR) на образовательный прилавок. Он состоит из локальных, разрозненных, спорадических мер, явно пролоббированных отраслевыми или корыстными интересами различных околообразовательных групп. Как справедливо отмечалось на семинаре в Высшей школе экономики, эти меры не только "не дадут желаемого эффекта", но "в ряде случаев могут привести к противоположным результатам" ("Первое сентября", 6. 12. 2005 г.).

Мало того, разработчики документа, что также уже подчеркивалось в прошлой статье, то ли по безграмотности, то ли по неприятию этой идеи, не включили в "проект" даже личную инициативу президента, заявленную 20 июня с. г. о введении в стране бесплатного обязательного 11-летнего общего образования. Между тем именно эта инициатива имела фундаментальный, общенациональный характер. И совсем не только потому, что она пресекала на корню все потуги Минобрнауки ввести платность школьного образования - что само по себе полностью совпадало с общественными требованиями и ожиданиями. Но главное потому, что она имела глубокий системный смысл и определяла долгосрочную стратегию развития образования, его базового звена - средней школы, через которую проходит вся нация. Соответственно эта инициатива была нацелена на подъем образовательного уровня нации, на обогащение ее человеческого капитала. Она отвечала реальным вызовам времени, потребностям страны и внутренней логике развития самого образования. Отвечала интересам всех, а не только избранных (которым был преимущественно адресован "национальный проект").

Если говорить жестче, президент в июне задавал социально-гуманитарную парадигму развития образования, соответствующую задачам социального государства. В сентябре ему подготовили тезисы в сегрегационно-технократичес-ком ключе, в котором преимущественно и выстраивается сегодня как социальная, так и образовательная политика.

И тем не менее специфика (и парадокс) политики состоит в том, что рожденные временем, конкретно-историческими условиями генеральные политические идеи всегда пробивают себе дорогу. Даже через дебри дремучих мозгов тех сановников, которые руководят различными отраслями, либо не понимая, либо не принимая эти идеи. В данном конкретном случае этот политический парадокс состоял в двух вещах.

Президент берет инициативу на себя

Первое. "Широта кругозора наблюдателя, - писал в начале XX века адмирал С. О. Макаров, - определяется высотой его положения". В этом плане, а также в силу большей политической и социальной ответственности президент страны по определению обязан видеть дальше и больше, чем отдельные отраслевые управители.

Отчетливо понимая, что недовольство общества антисоциальной и антиобразовательной политикой постоянно нарастает, президент вынужден был вторично повернуть правительство лицом к образованию, как это он уже один раз сделал на заседании Государственного совета 29 августа 2001 г. Инерции того президентского шага хватило на три года. В 2004 г. новое правительство вновь повернулось к образованию спиной, встав на путь антисоциальной политики в образовании. И снова президенту, учитывая общественное напряжение, пришлось резко корректировать позицию правительства. Один из результатов этой корректировки - увеличение бюджетных расходов на образование в 2006 г. на 30 процентов.

Второе. Почти за два года деятельности Минобрнауки никто в стране (включая, вероятно, и президента) так и не понял, в чем состоят цель, суть, содержание предлагаемой министерством образовательной реформы. Конкретные же шаги Минобрнауки только накаляли обстановку, вызывая жесткий отпор общества.

Почти такое же резкое общественное неприятие вызвал и так называемый национальный проект в образовании. Предложенные им случайные, лоскутные меры не имели никакой проектной идеи, никакого связующего, объединяющего начала и главное - никакой национальной значимости.

Учитывая эти обстоятельства, а также серьезное недовольство общества и педагогического сообщества немощью и некомпетентностью Минобрнауки, которое явно не понимало ни насущных, ни стратегических проблем обновления и развития образования, президент опять же вынужден был, поверх голов и министерства, и "национального проекта", самостоятельно сформулировать важнейшие задачи модернизации образования на ближайший период. Эти задачи были поставлены в поручениях президента правительству от 10 декабря прошедшего года.