http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=8710110e-b7fd-4b7e-919d-897078d6e2ec&print=1© 2024 Российская академия наук
Научные прорывы не происходят по команде
Как известно, Российская академия наук переживает сейчас довольно трудный период. Разработан ее новый устав. В соответствии с изменениями в Федеральный закон “О науке и государственной научно-технической политике” РАН превратилась в государственную академию со многими вытекающими отсюда последствиями, которые, к сожалению, не предусмотрели члены комиссий по подготовке новых редакций Закона о науке и устава. Согласно существующему законодательству, государственная академия наук может финансироваться только по субсидиям. Этот факт стал неожиданностью для многих, в том числе, кажется, и для одного из реформаторов академика А.Некипелова, который огорченно сообщил о нем на Общем собрании академии. Тематика РАН будет формироваться сверху. Президиум академии вместе с Минобрнауки должен предписывать нам, академическим ученым, открывать что-нибудь вроде нового кванта, нового вида излучения типа лазерного и тому подобного, что, естественно, невозможно. Наука начинается в головах ученых, а не в головах их руководителей.
Лауреат Нобелевской премии академик В.Гинзбург опубликовал в 11-м номере “Вестника Российской академии наук” за 2008 год статью, в которой анализируются результаты Общего собрания РАН. Решения, принятые на нем, автор в целом оправдывает. Считает, что, учитывая трудный, переходный период, они, возможно, правильны. С другой стороны, В.Гинзбург пишет о том, что Устав академии нуждается в доработке и что должно быть введено ограничение по срокам пребывания в руководстве РАН десятью годами. Я полностью согласен с этими предложениями.
Следует установить также предельный возраст руководителя, занимающегося административной работой. Это не должно касаться выдающихся ученых, членов Президиума академии. Когда в него входят нобелевские лауреаты и такие авторитеты и знаменитые ученые, как Б.Патон, Е.Примаков или ушедший от нас недавно А.Солженицын, - это, конечно, украшает академию. Абсолютно нет никакой необходимости вводить в обязательном порядке в Президиум РАН руководителей региональных центров. Состав его не должен превышать 15-20 человек.
Когда административной деятельностью занимаются люди за 70 лет, это плохой пример для молодежи. Молодые люди не верят в этом случае в стремление руководства к омоложению академии.
Главная беда РАН - высокий средний возраст ученых. Развитие федеральных исследовательских университетов может в значительной мере решить проблему омоложения науки.
Я полностью согласен с мнением академика В.Гинзбурга о неразумном увеличении количества членов академии. Действительно, когда я был выбран членом-корреспондентом РАН, все участники Общего собрания АН СССР легко умещались в Московском Доме ученых. Членов академии было тогда, я думаю, не более 500 человек. После распада СССР численность членов РАН не уменьшилась, а возросла. Сейчас только академиков - 522. Так много появилось в России выдающихся ученых? Произошло это, конечно, только за счет большой бюрократизации Академии наук. Ее основными и главными представительными лицами стали директора институтов и их заместители, члены многочисленных президиумов, управляющие делами, управляющие имуществом...Кому и зачем это нужно? Разве это хороший пример для молодежи?
Стало системой, когда под директоров институтов выделяются академические вакансии. Между тем если человек становится руководителем института, то не обязательно потому, что он достиг вершин в науке. Особенно заметно эта тенденция прослеживается сейчас, после демократизации системы выборов. Директора, как известно, выбирает весь научный коллектив института и зачастую предпочитает видеть на этом посту не выдающегося ученого, а подходящего человека.
Абсолютно бессмысленна, вредна для академии ставшая системой выборная сессия с молодежными вакансиями. Неужели перестал действовать тезис “лучше меньше да лучше”? Искусственное омоложение членов РАН ведет лишь к понижению ее авторитета.
Непродуманным, считаю, было создание секции нанотехнологий. В стране, где практически нет нанотехнологической промышленности, вдруг появилась масса членов академии по этой специальности. В то же время отрицательное голосование по кандидатуре М.Ковальчука лично для меня было неожиданным. Президиум мог бы убедить Общее собрание проголосовать за него, приложив к этому определенные усилия.
Создание альтернативной системы из исследовательских университетов обоснованно и, может быть, заставит наше академическое руководство по-новому взглянуть на то, что происходит вокруг. Особенно хотелось бы сказать о Сибирском отделении академии. Наше отделение объединило прекрасный университет и систему из нескольких десятков академических институтов. Была задумана цепь окружающих его институтов прикладного профиля. По сути, академиком М.Лаврентьевым был заложен Технопарк, территориально расположенный на некотором удалении от Академгородка. Создание национального исследовательского университета на его территории превратило бы весь комплекс в действительно настоящий исследовательский центр уровня знаменитых Массачусетского или Калифорнийского технологических институтов, других подобных образований.
Что разделяет Новосибирский научный центр и университет сейчас? Разделяет, несомненно, принадлежность к различным агентствам. Сейчас не время говорить о передаче университета в Академию наук, хотя я и был когда-то сторонником этого. Нужно предпринять все усилия, чтобы на базе Новосибирского государственного университета был создан исследовательский университет. Для этого есть, конечно, препятствие, заключающееся в том, что в НГУ недостаточно штатных докторов наук, ученых академического уровня. В университете практически нет своих исследовательских лабораторий. Это все необходимо исправлять, и, мне кажется, это легко сделать за счет перехода ряда ведущих ученых Сибирского отделения РАН в исследовательский университет вместе с определенным количеством сотрудников при условии, конечно, выделения на это вакансий и дальнейшего строительства производственных площадей.
Странно, что Академгородок до сих пор не наукоград. Я представляю его себе наукоградом с названием Лаврентьевск. Будь так, это решило бы массу проблем Сибирского отделения и принесло пользу России. Для окружающего мира Новосибирский университет - символ Сибири, российской науки. В томе по науке знаменитой Оксфордской энциклопедии НГУ отмечен как выдающееся учебное заведение. Конечно, составители энциклопедии полагали, что в Новосибирском научном центре и университет, и институты Сибирского отделения РАН представляют единое целое.
А ведь так и должно быть! Надо объединить их, поставив во главе одного руководителя, который будет совмещать должности ректора университета и председателя СО РАН. Я не призываю делать это сейчас, но для будущего такой вариант - неплохая перспектива.
В рейтингах ведущих университетов мира, в число которых включают несколько сот вузов, российских - от трех до шести. Очень важно для повышения престижа страны, нашего образования переломить в ближайшее время эту ситуацию к лучшему. Среди отечественных вузов, которые могут занять достойное место в подобных рейтингах, должен быть и наш Новосибирский университет. У него для этого есть все возможности. Не хватает лишь малого - стремления попасть в престижный перечень. И это главное, в чем мы отстаем от таких вузов, как МГУ им. М.В.Ломоносова, МФТИ, МГТУ им. Н.Э.Баумана, которые понимают важность этого процесса. От нас требуются только определенные организационные усилия. Я хорошо знаю Томский политехнический университет - и он может претендовать на то, чтобы занять хорошее место в этих списках.
Вернусь к вопросу о финансировании. Это одно из важнейших обстоятельств, сдерживающих развитие Академии наук. Оно было бы достаточным, если бы равнялось хотя бы пятой части той суммы, которая идет на финансирование науки в Соединенных Штатах. Это позволило бы сделать колоссальный рывок в развитии российской фундаментальной науки.
Считать расходы на науку в долях от бюджета и радоваться их увеличению на один процент - дело бессмысленное, потому что все равно это будет несопоставимо с тем, что идет на развитие науки в ведущих странах мира.
Говоря о трудностях академии, нельзя не сказать о ее обеспеченности научной литературой. У нас практически вымерло научное книгоиздательство. Ученые не имеют иностранных монографий, мы пользуемся литературой конца 1980-х. В те годы существовали мощные издательства, выпускающие зарубежные монографии, активно работающие реферативные системы, переводились все ведущие журналы. Библиотека СО РАН, которой я пользовался в 1958 году в аспирантуре, была гораздо более насыщена переводной и отечественной научной литературой и переводными журналами на русском языке, чем сейчас. Интернет и компьютер дали очень много, но никогда это не заменит книгу, в которой ты делаешь пометки, возвращаешься к ней. За рубежом издается колоссальное количество журналов и монографий, недоступных для российских ученых. Значит, они почти ничего не знают о тех 97 процентах теоретических и технологических новинок, которые создаются за пределами России.
Ученые, в том числе и я, не раз писали о некоторых из этих проблем и в “Поиске”, и в иных средствах массовой информации, говорили о них с различных трибун. Делает ли что-либо руководство РАН для исправления положения? Уверенности нет. Во всяком случае, ни мне, ни другим членам академии об этом ничего не известно.