Версия для печати
Вернуться к списку

УЧЕНЫМ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК ЕСТЬ ЧТО ПРЕДЛОЖИТЬ.

Нам нужна «новая атомная бомба» — оружие, которое позволило бы России следующие 60 лет обойтись без больших войн

Выступление на круглом столе «Цивилизационное развитие и вооруженные конфликты будущего», прошедшего 22.10.2015 в рамках Второй Всероссийской научно-практической конференции «Аналитика в стратегическом развитии и безопасность России: взгляд в будущее-2030».

Историки говорят, что когда Мария-Антуанетта стала королевой Франции, то она пригласила свою мать погостить у неё. Ознакомившись с ходом дел, мать встревожилась и предупредила дочь о больших бедах, которые той грозят. По мысли матери, большие опасности ждут Францию и дочь, потому что, став королевой, Мария-Антуантта не готовится к революции и не готовит её. Печальный финал и его влияние на историю этой страны известен.

На наш взгляд, мы имеем дело со схожей ситуацией в оборонно-промышленном комплексе России (ОПК). Политики, военные, аналитики, учёные не планируют войн будущего, которые могут ожидать нас уже через 10−15 лет, не готовятся в должной степени к наступающей революции в области вооруженной борьбы. Соответственно, исследователи, инженеры, конструкторы уделяют гораздо меньше внимания оружию будущего, чем оно того заслуживает.

История показывает, что будущее в целом, а в военной сфере особенно, наступает гораздо быстрее, чем планировали. Поэтому нам хотелось бы обратить внимание коллег на ряд рисков и угроз в этой области и ошибки, которые было бы важно не совершить. Их цена может оказаться очень высокой.

Мы оба работаем в Академии наук — организации, которая с 1724 года и по сегодняшний день стремится заглядывать в будущее. Это неудивительно. Экономика, технологии, армия и ОПК — это сегодняшний день. Образование, планирование и прикладные исследования — завтрашний, фундаментальная наука, стратегия, идеология — послезавтрашний.

В военной области задачи могут решаться на нескольких уровнях — техническом, тактическом, оперативном, стратегическом и, наконец, на уровне большой стратегии, где военные задачи рассматриваются в экономическом, демографическом, геополитическом контексте. Из всех них мы коснёмся только первого и последнего из этих уровней.

Пример исследований, которые были рассчитаны на дальнюю перспективу, однако понадобились очень быстро, дают работы Института прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН (ранее ИПМ АН СССР):

Совершенствование атомной и водородной бомб в рамках Атомного проекта СССР, в котором участвовало 800 тыс. человек (Минсредмаш);

Обеспечение космических полетов в рамках Ракетно-космического проекта СССР, в котором координировалась деятельность 1,5 млн человек и 1200 заводов (Минобщемаш);

Разработка систем управления сложными объектами.

Этот институт создавался в годы холодной войны, когда в ходе острого научно-технического соперничества США и блок НАТО стремились поставить под вопрос само существование нашей страны и мировой системы социализма.

Отцами-основателями этого института были научный руководитель советского атомного проекта, академик Игорь Васильевич Курчатов, основоположник космической отрасли страны, академик Сергей Павлович Королёв, президент Академии наук СССР, первый директор ИПМ, академик Мстислав Всеволодович Келдыш.

Институт занимался фундаментальными работами, сыгравшими, в конечном итоге, принципиальную роль в сохранении суверенитета и СССР, и нынешней России.

Первыми и важнейшими задачами института было совершенствование ядерного оружия, обеспечение баллистических ракет и космических аппаратов, а также создание компьютерных систем управления сложными объектами, в той части, которая касалась применения методов прикладной математики и математического моделирования.

Для решения этих задач были привлечены десятки институтов Академии, созданы огромные отрасли промышленности. Остается удивляться, как много было сделано в первые годы существования Института, и насколько быстро идеи учёных находили практическое воплощение. Зачастую результаты фундаментальных исследований воплощаются в конкретные технологии, изделия, возможности примерно через полвека. Однако война или её угроза как бы «ускоряют время» и многократно сокращает путь от фундаментальных разработок к практике.

Оглядываясь на недавнюю историю Академии и её работу в интересах ОПК, стоит подчеркнуть несколько моментов.

Выдающиеся учёные и руководители научных организаций, работавших на будущее и на оборону, смогли преодолеть огромное сопротивление и консерватизм руководителей, считавших, что «того, что есть, более чем достаточно» и «надо просто этого выпускать больше».

Наличие Академии позволило организовать комплексную, системную научную проработку грандиозных научно-технических проектов, взаимодействие институтов и научных школ, развивающих различные подходы и разные области знания.

Работа над фундаментальными проблемами, над принципиально новыми подходами, на которую была многие годы сориентирована Академия, дала выдающиеся результаты и для страны в целом, и для ОПК. В частности, М.В. Келдыш был принципиальным противником попыток «приземлить» Академию, сориентировав её на прикладные технические задачи, как бы они ни были важны. История подтвердила правоту выдающегося учёного и организатора советской науки.

Важно осознать, что именно сейчас человечество проходит важнейшую бифуркацию в своей истории, определяет свою судьбу на много веков вперед. В математике есть очень важное понятие — бифуркация, происходящее от французского bifurcation — раздвоение, ветвление. В точке бифуркации предыдущая траектория развития изучаемой системы теряет устойчивость.

В ней появляются новые возможности или исчезают те, которые были раньше. Можно сказать, что в этой точке система делает выбор и определяет путь своего будущего развития. Здесь малые воздействия имеют большие последствия, которые в будущем отыграть не удается. Именно в точке бифуркации сейчас находится система международных отношений, экономика, система вооружений, всё человечество. Именно в XXI веке осознанно или бессознательно будет сделан выбор, который определит судьбу нашей цивилизации.

В самом деле, индустриальная фаза развития завершается. Страны-лидеры строят у себя постиндустриальную экономику. Но при таком устройстве, как показывает опыт развитых стран, 2 человека из 100 работают в сельском хозяйстве и кормят себя и всех остальных, 10 — в промышленности, снабжая всех необходимыми товарами; 13 — в управлении. И тут встает вопрос вопросов — чем же должны заниматься оставшиеся 75 человек?

Барак Обама и ряд других лидеров Запада считают, что путь в будущее связан с построением многоэтажного мира. По их мысли, в результате самоорганизации возник единый мировой организм, в котором одни страны и регионы выполняют роль «мозга» (конечно, это США), другие — рук (например, сейчас это Китай, а затем Индия), третьим уготована роль менее престижных органов. В таком подходе изначально заложено неравенство, и 75 человек просто не нужны (хотя некоторых из них можно развлекать, занимать, содержать). Ряд радикальных представителей американской элиты считают, что на нашей планете есть место только для одного миллиарда человек. Войны, эпидемии, «стихийные» бедствия, однополые браки, легализация наркотиков и ряд других социальных технологий в этом контексте выступают как способ «стряхнуть» «лишних людей» и тем самым сэкономить ресурсы для оставшихся.

Альтернативная траектория связана с утверждением традиционных ценностей. Библия настаивает, что для Бога «нет ни Еллина, ни Иудея», что люди равны. Идея справедливости является ключевой в исламе. С Нового времени на знамена были подняты «Свобода, Равенство, Братство». На современном повороте истории традиционные ценности отстаивает президент РФ В.В. Путин, полагающий, что крайне опасно внушать какой-либо социальной группе представление о её исключительности, чем бы это ни было обусловлено. С этой точки зрения, люди должны быть равны в главном — в праве на жизнь. И тогда возникают совсем другие проблемы — как накормить семь с лишним миллиардов человек и создать им приемлемые условия для жизни, не загубив планету.

Это различие подходов принципиально. Надежды части российской элиты на то, что можно «договориться с Западом» иллюзорны. Ей просто надо перечитать и принять всерьёз пророчество патриарха американской геополитики Збигнева Бжезинского: «Америка в XXI веке будет развиваться против России, за счет России и на обломках России».

По сути, есть два крайних варианта идеологии, — коммунистический, настаивающий на равенстве людей, и фашистский, основанный на их принципиальном неравенстве по какому-либо признаку. Компромисса здесь нет. Вопрос лишь в том, какие силы отстаивают тот или иной выбор. Поэтому война очень и очень вероятна.

Известный американский футуролог Олвин Тоффлер выделил три волны цивилизаций. Основой цивилизаций Первой волны является сельское хозяйство, минеральные ресурсы, сырье, продажа невосполнимых природных богатств за рубеж. Их символом является мотыга.

В основе цивилизаций Второй волны лежит производство промышленной продукции, развитие соответствующих технологий. Их символ — сборочная линия.

Основным источником развития цивилизаций Третьей волны являются знания, информация. Такие цивилизации лидируют в области науки, дают миру культурные стили и образы массового сознания, представляют финансовые ресурсы и военную защиту, основанную на высокотехнологичных вооруженных силах.

СССР с 1950-х годов стремительно двигался к экономике, основанной на знаниях, к цивилизации Третьей волны. Однако ряд ошибок на этом пути и выбор, сделанный элитой страны в 1991 году, привёл наше отечество к геополитической катастрофе.

В настоящее время Российская Федерация является цивилизацией Первой волны с ярко выраженной сырьевой ориентацией. Более 20 лет её превращали в сырьевой придаток Запада, разваливая образование, науку, обрабатывающую промышленность, и многого добились на этом пути.

Именно с этим и связаны главные трудности в защите нашей страны. Россия, будучи цивилизацией Первой волны, должна парировать угрозы со стороны цивилизации Третьей волны, находящейся на гораздо более высоком технологическом уровне.

В самом деле, от 80 до 95% боевых возможностей современного оружия определяется его электронной компонентой. США являются мировым лидером и в разработке, и в производстве многих видов электроники и компьютерной техники, в то время как Россия в течение многих лет решает проблему создания современной элементной базы, но решить её пока не может. В течение десятилетий многие виды российских вооружений были «посажены» на западные комплектующие. Обеспечение национальной безопасности требует быстрого изменения этой нетерпимой ситуации.

Президент РФ назвал распад СССР самой крупной геополитической катастрофой ХХ века. И действительно, если до начала разрушительных реформ валовый внутренний продукт Советского Союза составлял 60% от американского и впятеро превосходил китайский, то сейчас ситуация кардинально изменилась.

Важнейшим фактором большой стратегии России на времени жизни нескольких поколений будет экономическая и демографическая слабость нашей страны. За последние десятилетия очень усилились позиции мира ислама. Поэтому попытку США «переформатировать Большой Ближний Восток» и посеять религиозную рознь в этом регионе можно рассматривать как способ сдерживания этого нового центра силы в мире.

Сопоставление экономических и демографических потенциалов разных цивилизаций показывает, если пользоваться шахматной аналогией, что в позиционной, медленной игре у нашей страны нет шансов остаться среди главных геополитических субъектов XXI века. В этом случае она оказывается «фигурой», которой будут «играть» другие цивилизации, тем или иным способом используя её в своих больших проектах. Это предопределяет динамичную, комбинационную игру России на мировой шахматной доске и активное использование тех возможностей и преимуществ, которыми пока располагает наша страна.

Поэтому и вхождение Крыма в состав России в 2014 году, и помощь Сирии в 2015 году, и демонстрация возможностей крылатых ракет морского базирования могут рассматриваться как элементы нового курса нашей страны, направленного на защиту собственных национальных интересов и своих позиций в мировой системе международных отношений. Исходя из этого, можно ждать и дальнейших активных, парадоксальных действий РФ в мире. Это требует точного и эффективного государственного управления. Как это не раз бывало в отечественной истории, внешняя политика, задачи которая страна решает в мире, начинают «подтягивать» и меняют внутреннюю политику.

Продолжение активного внешнеполитического курса оказывается несовместимо с колониальным сценарием развития экономики, со ставкой на «иностранные инвестиции», которых нет и не будет, и на либерально-олигархическую модель, показавшую свою неэффективность.

Известный английский политик Уинстон Черчилль говорил, что крупные государства ведут себя на мировой арене как бандиты, а мелкие — как проститутки. Заглядывая в XXI век, американский политолог Ф. Фукуяма писал о глобализации, конце истории и окончательной победе либеральных ценностей, которые должен выбрать каждый здравомыслящий человек. Его оппонент — С. Хантингтон — напротив, рассматривал наступившее столетие как эру беспощадной схватки 8 цивилизаций, сложившихся на Земле, в борьбе за тающие ресурсы. История не подтверждает эти полярные подходы. Период глобализации заканчивается — человечество оказалось слишком разнообразно и неоднородно, а противостояние в пространстве смыслов, ценностей и идеологий становится всё более жёстким. Кроме того, остается шанс на диалог цивилизаций, а не на их конфронтацию.

По нашим нынешним оценкам и моделям коллег, основными действующими лицами на исторической арене XXI века станут ещё более крупные стратегические субъекты, чем цивилизации. Их внутренний рынок должен превышать 400 миллионов человек, а валовой внутренний продукт — $20 трлн. Пока очевидных кандидатов на такие роли три: это США с их провинциями Мексикой и Канадой; Европейское сообщество и Китай

В случае успеха Евразийского интеграционного проекта и людей, и экономических возможностей такому объединению для того, чтобы отстаивать свой суверенитет в конкуренции с другими центрами силы, будет не хватать. Поэтому ключевой проблемой большой стратегии для России на ближайшие десятилетия будет поиск и организация взаимодействия с адекватными союзниками. В качестве таковых видятся два. Это Индия — многонациональная страна с огромным демографическим и экономическим потенциалом, по цивилизационному коду во многом схожая с Россией и решающая близкие проблемы. Если раньше союзник мог быть лишь в непосредственной географической близости, то сейчас «мир стал меньше» и ситуация изменилась. В качестве союзников, как и Россия противостоящих американскому диктату, может рассматриваться группа латиноамериканских стран во главе с Бразилией, демонстрирующей впечатляющие успехи в последние десятилетия.

В последние годы постоянно ведутся разговоры о многополярности современного мира. В военном измерении это не так. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить оборонные бюджеты ведущих стран. Военный бюджет России, по оценкам зарубежных экспертов составляет $83 млрд., Китая — $216 млрд.; США — более $ 600 млрд. Суммарные военные расходы стран-членов военного блока НАТО превышают $950 млрд. Годовой бюджет одной американской компании «Локхид-Мартин» превышает $36 млрд., что сравнимо с половиной оборонного бюджета России.

В этом контексте и в настоящее время, и в обозримом будущем ключевое значение для России будет иметь её стратегическое и тактическое ядерное оружие. Любые вопросы, связанные с его сокращением, должны рассматриваться с предельным вниманием и осторожностью — на сегодняшний день это наш единственный военно-стратегический козырь.

Следуя идеям, развитым генералом армии М.А. Гареевым на нескольких международных конференциях, ядерное оружие сегодня может нивелировать преимущество ряда стран в военной электронике. Электромагнитный импульс, возникающий при ядерных взрывах ряда типов, может вывести из строя большинство электронных систем и заставит вернуться к способам ведения боевых действий 1950-х годов. Поэтому наше ядерное оружие следует беречь как зеницу ока.

Нынешняя военно-стратегическая ситуация очень близка к той, которая имела место столетие назад. На рубеже ХХ века слабеющим доминантом была Великобритания, над владениями которой никогда не заходило солнце. Её могущество основывалось на контроле за главным энергоносителем эпохи — углем — и на военно-морской мощи. Однако появился новый энергоноситель — нефть. И новые хищники — США, Германия, отчасти Россия — стремительно развивались и претендовали на свою долю мирового пирога.

Ныне глобальное доминирование США опирается на контроль за главным энергоносителем нашей эпохи — нефтью, который дополняется лидирующими позициями в высокотехнологичном секторе экономики и мировых средствах массовой информации, роль которых очень велика.

Однако сейчас происходит энергетическая революция и экономика новых центров силы развивается существенно быстрее американской, да и американская политика «управляемого хаоса» на Ближнем Востоке и в других регионах мира вызывает всё больше протестов.

Во многом благодаря усилиям США заложена финансовая основа Третьей мировой войны. На смену промышленному капиталу в качестве главного властного ресурса, как и предсказывал В.И. Ленин в книге «Империализм как высшая стадия капитализма», пришел финансовый капитал. В самом деле, глобальный валовой продукт составляет $80 трлн, а объем финансовых инструментов, которые, казалось бы, должны обслуживать реальный сектор экономики, превысил $1200 трлн.

Финансовый «хвост» давно и уверенно «виляет собакой» реальной экономики. И это является одним из главных источников геополитической и геоэкономической неустойчивости современного мира. На линиях цивилизационных разломов, как и перед Первой мировой войной, уже полыхают пожары локальных войн. Вопросы обороны страны и национальной безопасности вновь выходят на первый план.

В соответствии с теорией великого русского экономиста Н.Д. Кондратьева, войны, революции, кризисы определяются большими волнами технологического развития, занимающими 40−50 лет. За это время осуществляется техническое перевооружение, формируются новые локомотивные отрасли экономики, происходит смена технологических укладов.

В первой половине ХХ века экономическое развитие определяли III и IV технологические уклады и отрасли, связанные с ними: чёрная металлургия, тяжёлое машиностроение, большая химия, производство автомобилей, самолётов, электромоторов.

Сталин накануне Второй мировой войны характеризовал её как «войну моторов». Именно превосходство в авиационных, танковых, судовых и автомобильных двигателях давало решающее преимущество на поле боя. Первая и Вторая мировые войны — войны индустриальной эпохи, для которой характерны массовое производство, массовое потребление, массовое образование, массовая культура, массовые армии и оружие массового уничтожения.

С 1970-х годов вектор экономического развития определяет V технологический уклад и его локомотивные отрасли — электроника, телекоммуникации, компьютеры, интернет, малотоннажная химия, методы работы с массовым сознанием, позволяющие «затачивать» покупателей под появляющийся на рынке товар.

С этой экономикой связан другой вид войн, в которых победу приносит доминирование в киберпространстве, контроль над массовым сознанием и сознанием элит («Сначала победа, потом война», пробирка Колина Пауэлла и т.д.), разведовательно-ударные комплексы. Характерный пример войны, которая становится возможной на этом уровне технологического развития — война в Заливе (Ирак 1991 год). Как признают сами американские стратеги, эту войну выиграли не полмиллиона солдат, переброшенных на территорию Ирака, а 2000 человек, не покидавших Америку. Они сидели у экранов мониторов и разрушали системы управления, наводили беспилотники, блокировали счета иракских офицеров и генералов, готовили дезинформацию, манипулировали массовым сознанием населения противника, деморализуя его.

Военные технологии идут от Клаузевица, рассматривавшего бой и уничтожение живой силы противника как главный инструмент войны, к Сунь-Цзы, считавшему вершиной военного искусства — одерживать победы, не выходя на поле боя. На войне в Заливе возникла известная концепция сетецентрических войн.

К сожалению, в нашей стране недооценили темпы, масштабы и глубину происходящих перемен в технологическом пространстве, а затем Россия втянулась в бесплодные разрушительные реформы.

Мы «пропустили» этот технологический уклад. В результате этого разведка, управление и связь являлись, а в значительной мере и сейчас являются «ахиллесовой пятой» российской армии… И здесь ситуацию, конечно, нужно выправлять.

В настоящее время страны-лидеры технологического развития переходят к VI технологическому укладу. Его локомотивные отрасли — биотехнологии, робототехника, нанотехнологии, новая медицина, полномасштабные технологии виртуальной реальности, новое природопользование, когнитивные технологии. И за всем этим стоят новые типы военных технологий и новые виды войн, которых мы ещё не видели. На этом рубеже очень важно было бы заглянуть в будущее, понять, к чему следует готовиться и какая военная техника нам будет нужна через 10, 15, 20 лет.

Обратимся к наиболее обсуждаемым перспективным разработкам нынешнего оборонного комплекса России, о которых принято писать в превосходных степенях.

Это, очевидно, тяжёлая ракета «Сармат», перспективный стратегический бомбардировщик (ПАК ДА), переоборудованный тяжёлый крейсер и штурмовой танк «Армата». Оставим в стороне стоимость этих проектов, время, через которое создаваемая военная техника поступит на вооружение, и многочисленные способы «обесценить» это оружие, доступные возможным противникам, методы добиться того, чтобы эти системы не сыграли никакой роли в возможных конфликтах. (Военная история ХХ века изобилует примерами таких разработок). Зададим себе только один вопрос — к какому технологическому укладу относится всё это оружие.

Ответ, который обычно дают на этот вопрос, не задумываясь, и военные, и гражданские эксперты — к четвертому. И это подтверждает известную истину, что генералы обычно готовятся к позапрошлой войне.

Американские индейцы могли сколько угодно совершенствовать луки и стрелы, боевую выучку и даже в ряде случаев одерживать победы. Но противостоять колонистам, которые имели ружья и находились на другом технологическом уровне, им было очень и очень трудно. Финал этой печальной истории известен. Некоторые филологи утверждают, что название «Манхэттен» происходит из восклицания на одном из индейских языков «Нас обманули!». Этот остров белые выменяли на стеклянные бусы. Очень хочется, чтобы с нами этого не произошло.

Наши стратегические оппоненты действуют иначе. Обратим внимание на широко обсуждаемые разработки департамента перспективных исследований министерства обороны США. Это робот-собака, способный быстро переносить довольно тяжёлый груз через пересеченную местность; транспортное средство нового типа — летающая субмарина; роботы-насекомые, автомобиль, способный преодолевать сотни километров по улицам, магистралям и бездорожью без управления человеком.

И здесь мы оставим в стороне обсуждение организации таких парадоксальных инженерных проектов, их удивительно низкую стоимость для американского министерства обороны и их военные перспективы и зададим тот же вопрос — к какому технологическому укладу их следует отнести.

И здесь ответ очевиден — к шестому, но в любом случае не ниже пятого, что гораздо ближе к тем войнам, которые уже показались на горизонте. Располагая несравненно меньшими ресурсами (кадровыми, технологическими, финансовыми, организационными) мы не можем позволить себе делать то, что не имеет перспективы.

Условно говоря, нам нужна «новая атомная бомба» — оружие, которое позволило бы России следующие 60 лет обойтись без больших войн.