http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=8a671ef1-c95a-4045-9284-f49fddf9a183&print=1© 2024 Российская академия наук
– Командор, мы вам предлагаем испытательный полет.
– Новый тип корабля?
– Нет, новый тип экипажа!
(Станислав Лем, «Дознание пилота Пиркса»)
Ученые Института медико-биологических проблем Российской академии наук (ИМБП РАН) готовят оригинальный эксперимент. Нет, об экипаже из роботов-андроидов, как у Лема, речь пока не идет. Все гораздо интереснее: провести имитацию полета к Луне поручено экипажу, состоящему только из женщин.
Андроиды Лема «тихо курят в сторонке» по сравнению с идеей ИМБП: навскидку не удается припомнить ни одного сюжета, где бы экипаж космического корабля состоял исключительно из представительниц прекрасного пола. Для симуляции облета Луны было отобрано 10 кандидаток, но только шести из них предстоит провести в условиях, близких к реальному полету, восемь суток. Всего в программе задействовано около трех десятков молодых ученых. Старт запланирован на 28 октября.
Изоляционный эксперимент
Правильное название мероприятия – изоляционный эксперимент. Наиболее известным подобным исследованием был международный проект «Марс-500», который ИМБП проводил совместно с зарубежными партнерами. После «возвращения» экипажа с Марса в 2011 году прошло достаточно времени для того, чтобы начать запуск целого ряда новых программ на обновляемом НЭК – наземном экспериментальном комплексе. В институте особо отмечают, что подобных многофункциональных комплексов, где можно провести имитацию космического полета в максимально возможном в земных условиях объеме, в мире нет.
НЭК может сымитировать все параметры и условия реального космического полета, за исключением радиации и невесомости. В планируемом «полете» на Луну НЭК будет использоваться не полностью, так как лунный корабль, по идее, меньше марсианского. В нем нет ряда компонентов, например кают-компании. Также не будет использоваться имитатор поверхности, поскольку «высадка» на Луну на этот раз не планируется. В институте подчеркивают, что «Луна-2015» – лишь начало новой серии экспериментов.
Однако помимо нового типа экипажа возник ряд других вопросов. И первый из них – почему, собственно, Луна? Спутник Земли находится по космическим меркам совсем рядом. На Луну, помимо десятков автоматических станций, летали люди. Правда, женщин в лунных экипажах Apollo не было, но зато женщины, особенно из-за рубежа, весьма успешно осваивают орбиту. Этот и многие другие вопросы, связанные с экспериментом «Луна-2015», «НГ-Науке» помогли прояснить руководители программы и ее непосредственные участницы.
Гендерный перекос на орбите
Если посчитать, сколько всего женщин побывало в космосе, то гендерное неравенство абсолютно очевидно: из более чем 500 летавших в космос мужчин всего 60 женщин. И что самое печальное – «страна Гагарина» отправила на орбиту только четырех. Рекорд по числу летавших в космос женщин принадлежит США – 45 человек. Даже в таких «мало летающих» странах, как Канада и Япония, и то нашлось место для двух представительниц прекрасного пола.
Сергей Пономарев, руководитель проекта «Луна-2015», старший научный сотрудник ИМБП, кандидат медицинских наук: «В США вышла работа, где отмечается важность экспериментов с участием женщин. Как правило, в подавляющем большинстве опытов принимают участие мужчины. Мы считаем, что медико-биологических противопоказаний для полетов в космос женщин нет никаких». Если так, то остается одно: политическое решение советского руководства, которое в итоге сказалось на подготовке женщин-космонавтов в России. В ИМБП надеются, видимо, со временем исправить эту ситуацию, тем более что участие в изоляционных экспериментах может стать одной из ступеней к реальному подъему на орбиту.
Как рассказали организаторы проекта, в «Луне-2015» участвуют две девушки, которые потом планируют поступить в отряд космонавтов. С «космической» мотивацией у остальных участниц эксперимента тоже все в порядке. Даже если не все с детства мечтали о космосе, то работа в ИМБП сделала космос главной составляющей их работы. Елена Лучицкая, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник ИМБП РАН, участница проекта: «Я не могу сказать, что прямо с детства мечтала о космосе, но за время работы в ИМБП у меня появилась возможность к нему прикоснуться, а поучаствовать в чем-то таком, что реально похоже на космический полет, – это уже воплощение каких-то мечтаний».
Следующая станция – Луна
Луна была выбрана целью эксперимента по целому ряду причин. Во-первых, освоение спутника Земли стоит в числе приоритетов Федеральной космической программы. Во-вторых, существующий план не предусматривает длительного изоляционного эксперимента. В-третьих, «Луна-2015» – волонтерский молодежный проект с использованием ограниченных ресурсов. И в-четвертых, как сказала Елена Лучицкая, начинать надо с малого: «Нужно учитывать, что «Луна-2015» – молодежный эксперимент при участии ИМБП и его руководства. Но далеко не все вещи мы можем воплотить. И потом, к глобальным вещам надо подходить постепенно. Это была молодежная инициатива, когда молодые ученые, от руководителя, техперсонала до участников, берут на себя ответственность за проведение достаточно серьезного эксперимента. Мы понимаем, что когда-то это все надо будет делать самостоятельно, и мы должны этому научиться, начиная, скажем, от расчета питания до подготовки документации и проведения самого эксперимента. То есть одна из главных целей – обучающая».
Пресс-секретарь ИМБП, медиаменеджер проекта Олег Волошин объяснил, что планируемый «полет» – начало новой большой программы изоляционных испытаний: «Проект «Луна-2015» – волонтерский. За работу по нему деньги никто не получает. У нас нет поддержки РАН, и Роскосмос нас не финансирует. Все делается силами института, который тратится на содержание и работу НЭК, закупку еды, страховку и аутентичные гигиенические комплекты и другие текущие расходы. Этот проект – один из серии экспериментов.
За основу сценария восьмидневного полета к Луне был взят полет Apollo-10. «В рамках нашей подготовки и тестирования мы встречались в РКК «Энергия» с кандидатами в отряд космонавтов. Они, как инженеры, обосновали реальную длительность полета в восемь суток», – говорит участница проекта, сотрудница отдела психологии и нейрофизиологии ИМБП, аспирантка Дарья Счастливцева.
«Сроки взяты не с потолка. Были проведены все необходимые расчеты, в том числе и баллистиками. «Высадки» на поверхность в этом эксперименте не будет. Но одно из испытаний предусматривает дистанционное управление луноходом «с орбиты», – поясняет Елена Лучицкая. Также лунному экипажу предстоит выполнить перестыковку космических аппаратов – «подлет», выход на орбиту Луны, работа на орбите в течение двух суток и возвращение на Землю. Работа экипажа в скафандрах не предусмотрена.
Изоляционный эксперимент все же не настоящий космический полет, поэтому любой участник может без объяснения причин отказаться от дальнейшего участия даже тогда, когда изоляция уже в процессе. В институте пояснили, что предоставление возможности отказа – стандартное право любого испытателя любого эксперимента. Олег Волошин рассказал, что за всю историю работы НЭК был лишь один случай отказа: по ходу программы SFINCSS длительностью 270 суток один из испытателей покинул гермообъект через четыре месяца.
Восемь суток на науку
Один из критериев отбора в экипаж – своеобразный конкурс научных работ. Соискатель должен представить комиссии план научной работы, которая будет проведена по ходу изоляции. Даже на вопрос: «Что вы будете делать в свободное время» одна из кандидаток, научный сотрудник Татьяна Шигуева, сказала, что и тогда можно позаниматься наукой: «На досуг много времени не будет, и каждая из участниц выберет дело по своему вкусу: книжки почитать, посидеть за своими научными заметками, будем, может быть, смотреть фильмы, беседовать. Кстати, групповая дискуссия входит в число опытов».
Сергей Пономарев: «Программа очень насыщена не только психологическими экспериментами, но и биологическими, химическими и многими другими. Будем смотреть, как происходит адаптация к гермообъекту в ранний период. Мы планируем использовать центрифугу короткого радиуса как перспективное средство профилактики в длительных космических полетах. Такие центрифуги имитируют нагрузки земного притяжения».
Анна Куссмауль, кандидат биологических наук, главный специалист Исследовательско-аналитического центра ОАО «Объединенная ракетно-космическая корпорация», участница проекта «Луна-2015»: «У нас сейчас есть методики для отбора в космонавты мужчин. Для женщин у нас особенной методики нет. Есть много факторов, по которым женщин нельзя подбирать по мужским методикам. Например, взаимодействие с аппаратурой. Не факт, что тот или иной прибор или устройство, которое удобно мужчине для использования на борту, будет так же удобно женщине».
Имитация полета обычно предполагает разного рода нештатные ситуации – симуляция аварий и неполадок. Программа «Луны-2015» не предполагает создания серьезных аварийных случаев, хотя, как предполагают участницы, что-то все же может произойти.
Выпить чашечку кофе
Чашечку кофе членам экипажа, может быть, и позволительно выпить, а вот с ванной, как говорится, все сложно. Короткая экспедиция не предполагает наличия на борту душа, поэтому экипаж «Луны-2015» будет использовать гигиенические комплекты разработки собственного института. Точно такие же средства гигиены используются на Международной космической станции (МКС). Что касается продуктов, то скромный бюджет не позволит кормить «лунный» экипаж на 100% аутентичной космической пищей. Будут использоваться замороженные и сублимированные продукты, по меню схожие с орбитальными. В институте отметили, что космонавты питаются не только специально произведенными продуктами, но и просто проверенными, например овощами и фруктами.
Каждый из испытателей может взять определенный набор личных вещей. Однако существует список запрещенных к «провозу» предметов, схожий с тем, что создан для авиаперевозок. Но в отличие от самолета в «объем» нельзя проносить ничего, что содержит спирт. Это связано с особенностями работы дорогостоящих воздушных фильтров, которые спиртовые испарения могут вывести из строя. Тут же стоит отметить, что система подачи воздуха – замкнутая, как и на космическом корабле…
Руководитель проекта «Луна-2015» Сергей Пономарев сказал, при каких условиях опыт будет признан успешным: «Все испытатели должны полностью отработать весь срок внутри гермообъекта, чтобы не было выходов ни по медицинским показаниям, ни по личным. Также должна быть полностью выполнена утвержденная научная программа».
Сюда же, кажется, можно добавить, что и хороший медийный «выхлоп» также не помешает и будет отчасти способствовать развитию перспективных идей и проектов ИМБП.
Нобелевская премия по социологии-2015 была бы нашей
16:44 13.10.2015 (обновлено: 23:16 13.10.2015) Алексей Панкин 3134291
Если бы у Нобелевской премии существовала номинация "Социология", то в этом году она была бы российской и наверняка вызвала бы в России не споры и сомнения, а прилив национальной гордости, считает член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня" Алексей Панкин.
Алексей Панкин, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
Минувшим летом в горных высях западной общественно-политической мысли случилось событие экстраординарное. Моя простонародная бабушка невероятные происшествия подобного рода комментировала словами: "Теперь, должно быть, еще и помидоры в Антарктиде прорастут". Так что же стряслось?
Британский журнал London Review of Books ("Лондонское книжное обозрение"), один из главных законодателей интеллектуальной моды в англоязычном мире, опубликовал большой материал, посвященный современному советскому российскому ученому-обществоведу. И не в одном номере, а в двух подряд. Такого — вообще про кого бы то ни было — не упомнят даже ветераны-читатели с многолетним стажем. Причем посвящен материал не какому-нибудь ярому борцу с "кровавым режимом", что можно было бы списать на нынешнюю конъюнктуру, а вполне себе спокойному кабинетному исследователю. И написал о нем эссе сам Перри Андерсон, один из крупнейших современных макросоциологов, к тому же пользующийся репутацией "важнейшего интеллектуального эссеиста англоязычного мира после сэра Исайи Берлина".
"До сих пор в широких общественно-научных кругах Запада были известны два советских имени: Бахтин и Зиновьев. Теперь появилось третье", — написал мне принесший благую весть профессор Георгий Дерлугьян, наш соотечественник, много лет работающий за рубежами Родины.
А поскольку эти строки пишутся в разгар так называемой нобелевской недели, то я могу с полным основанием сказать: если бы у Нобелевской премии существовала номинация "Социология", то в этом году она была бы нашей. И, в отличие от некоторых наград в имеющихся номинациях, вызвала бы в России не споры и сомнения, а прилив национальной гордости.
Кто же этот герой, вознесший славу отечественного обществознания на мировые высоты? Рассказываю: Дмитрий Фурман, главный научный сотрудник Института Европы Российской академии наук, скончавшийся в 2011 году в возрасте 68 лет. Это был крупный ученый и подвижник-просветитель. Оглядывая его работу с некоторой временной дистанции, вообще поражаешься, как такое было под силу одному человеку.
Творчество Фурмана четко разбивается на две части. До перестройки и распада СССР он занимался сравнительным религиоведением — в социологическом, естественно, а не теологическом плане. Он изучал, как догматика ведущих мировых религий и конфессий — протестантизма и православия в христианстве, иудаизма, индуизма, конфуцианства — влияет на развитие и современность принявших их народов, обществ и государств. И это давало огромную базу для сравнения траекторий их сегодняшнего исторического движения.
Он первый после Вебера сказал новое слово в историко-материалистическом изучении религии, утверждает Перри Андерсон. Если учесть, что Макс Вебер, умерший в 1920 году, является одним из основоположников современной науки об обществе, подобная оценка равносильна причислению к лику великих.
В конце 1980-х — начале 1990-х годов, когда Советский Союз зашатался под ударами национализма, он принялся за изучение СССР. Результатом стал десяток монографий и множество фундаментальных статей, посвященных большинству бывших советских республик. Занимаясь Украиной, учил украинский, Молдавией — румынский, Азербайджаном — турецкий. В июле 2011 года неизлечимо больной Фурман поставил последнюю точку в монографии, посвященной Киргизии, и на следующий день умер. Лишь Грузия, Туркмения, Узбекистан и Таджикистан не успели стать для него предметом пристального исследования. Критерием сравнения постсоветских республик для него была степень приближения к "норме", каковой он считал демократию, а в ней главным — возможность сменяемости власти путем свободных выборов.
Таким образом, после него осталась и целостная картина мира, и масса сведений и наблюдений, позволяющих понять, что движет политическими и общественными процессами в окружающих нас республиках.
С творчеством Фурмана произошла парадоксальная вещь. Как человек громадной эрудиции и к тому же наделенный даром выражать свои мысли коротко, ясно и образно, он был востребованным колумнистом и актуальным комментатором и в прессе, и на радио и телевидении. А вот его фундаментальные труды остались незамеченными соотечественниками. Они — особенно в постсоветское время — выходили малыми тиражами. Да и карьеру в журналистике, политологии, политике стало возможно сделать, либо вообще не имея фундаментального образования, либо досконально изучив одну тему без понятия о том, как она сопрягается со смежными.
Здесь, наверное, уже можно ставить точку, привычно посетовав, что слава в очередной раз пришла к нашему соотечественнику из-за рубежа и посмертно. И поблагодарить на прощание Перри Андерсона за блистательное изложение на сотне страниц содержания десятков трудов, что дает нам точку входа в творчество Фурмана.
Но напоследок все-таки скажу о теме, которая особенно волновала его в последние годы жизни — теме переходного периода.
Начну с того, что Дмитрий Фурман, которого я близко знал лично, был по темпераменту весьма консервативным человеком. Он не любил перемен, потому что они нарушали — и далеко не всегда к лучшему — привычный строй жизни.
В годы перестройки он, не будучи марксистом по научным подходам, рассуждал о предпочтительности осуществления перемен на основе существующей идеологии. И одной из главных причин наших дальнейших бед считал то, что марксизм не осовременили, а выбросили на помойку. Что, кстати, роднит его с марксистом-реформатором Александром Зиновьевым. Вспомним, что в те годы, когда стало модным оплевывать советского прошлое и его идейное наследие, это была крайне непопулярная позиция.
Не был Фурман и "демократом" в принятом у нас смысле этого слова. Из всех деятелей многотысячелетней истории человечества, которые попадали в орбиту его внимания, на моей памяти эмоционально негативные оценки он позволял себе лишь относительно Бориса Николаевича Ельцина.
Ту систему, основы которой были заложены Ельциным в России после распада СССР, он называл "имитационной демократией". Иначе говоря, такой, в которой есть все признаки настоящей — свободная пресса, свобода совести, свобода передвижения, легальная оппозиция и т.п., — кроме одного, решающего: возможности смены власти на выборах. А подобного рода системы по определению неустойчивы, какими бы крепкими ни казались, и выход из них чаще бывает революционным, чем эволюционным. Свой вывод он подкреплял примерами разных стран и континентов.
Парадоксальным образом некоторые его представления о демократии убедительно критикует британец Перри Андерсон. Но давайте согласимся в одном: в нашем обществе есть ощущение, что мы живем в стеклянном доме. Просто одни — либералы и "демократы" — с легкостью необыкновенной швыряются в нем камнями. А многие консерваторы, напротив, пальцем боятся пошевелить, чтобы ненароком не обрушить конструкцию. Свои защитные меры разной степени разумности предпринимает власть.
Но сама проблематика ротации власти входит, скорее, в повестку дня либералов и иностранцев. А те находятся в состоянии постоянной ажитации. Вот почему тут хочется не полемизировать, а принять боксерскую стойку.
И в этом смысле второе пришествие Фурмана — уравновешенной личности и беспристрастного ученого — легитимизирует эту важную проблематику, вводя ее в рамки рационального обсуждения и поиска решений. Это подспорье и для нашего Зиновьевского клуба.